Преступный викинг - Сандра Хилл

— Ты смеешь называть Торка своим отцом! — злобно кричал он. — Да я сдеру с тебя шкуру и только потом уеду, чтобы ты тут наскулилась вволю.

Когда она не ответила и опять увернулась от него, он заорал:

— Я вырежу твой длинный язык и съем его сырым!

Селик услышал ее изумленный возглас после этих нелепых слов и добавил нечто, вроде «Ух, ты». Неожиданно он ощутил желание улыбнуться. Эта ненормальная считает его варваром? Ха! Он ей покажет!

— Если ты остановишься сейчас, — льстиво проговорил он, сократив немного расстояние между ними, — твоя смерть будет легкой. Может быть, я всего лишь отрежу тебе голову. Если же ты и дальше будешь бегать от меня, я заставлю тебя помучиться.

Какие он придумал для нее мучения, он не сказал, пусть она сама представит.

— Иди к черту, — бросила в ответ бесстыдная мегера.

Ну и дерзкая тварь! Неужели глупая девчонка не знает об опасности, которой подвергается, испытывая его характер? Мужчин он убивал и за меньшее.

— Возможно, твои золотистые глаза будут лучше выглядеть без ресниц, — вкрадчиво проговорил Селик, тяжело дыша от быстрого бега, да еще после битвы.

Он нахмурил брови. Золотистые глаза? Великий Тор, и когда он успел заметить? Тряхнув головой, он ясно представил себе странную девицу и моргнул, безжалостно прогоняя видение.

— К черту твои глаза! Я думаю, будет лучше, если я их просто выдавлю.

Рейн то ли презрительно, то ли недоверчиво фыркнула и отпустила ветку, которая тотчас же ударила его по животу и задела рану, нанесенную ему в битве.

Вот теперь он действительно разозлился. Опять потекла кровь, и он почувствовал себя, как в аду, — и все из-за бесстыдства тупоголовой сумасбродки. Великий Один! Он тратит драгоценные минуты, преследуя глупое создание, когда ему нужно как можно дальше уйти от саксов.

Было и еще кое-что. Селик узнал знатного рыцаря, которого он пронзил пикой и оставил висеть на древке. Это был Эльвинус, кузен короля Ательстана, а король назначил цену за голову Селика еще до битвы. Теперь саксонский выродок еще больше захочет его поймать, чтобы предать медленной мучительной смерти.

И еще хуже то, что Эльвинус назвался братом Стивена из Грейвли. Чертова кровь! У Ательстана и Стивена более чем хватало поводов убить его, и не было необходимости добавлять топлива в огонь их ненависти. Может, Стивен еще на поле боя? Селик удивился неожиданно возникшему у него желанию вернуться и покончить раз и навсегда с кровавым спором.

Селик посмотрел в ту сторону, куда убежала безумная девица. На самом деле он не мог пропустить мимо ушей ее возмутительные претензии, ведь с первого взгляда понятно, что она не саксонка. Рост, прекрасные светлые волосы, да и все остальное говорило об ее истинно нордическом происхождении. Однако она не могла быть дочерью его умершего друга Торка и должна была дорого заплатить за обман и за эту дурацкую погоню.

— Хватит, — крикнул, наконец, Селик.

Эта ведьма просто околдовала его. Одним рывком он настиг ее, и, вскрикнув, Рейн повалилась на землю, а он упал на нее сверху.

Падение ошеломило Селика. Несколько минут он лежал, запутавшись лицом в золотистой паутине ее блестящих волос, выбившихся из косы. Их сладкий соблазнительный аромат, необычная смесь запахов цветов и пряностей, завладел его чувствами и заставил ненадолго забыть о жестокости и бессмысленности его жизни, напомнив о том времени, когда он высоко ценил досуг и наслаждался маленькими радостями. Ну, например, запахом женского тела. Или же прикосновением к желанному женскому телу.

Холодное сердце Селика на мгновение оттаяло от этих чувств, которые он долго держал в узде. «О Acmpud», — подумал он внезапно, и жестокая боль, которой он не мог противостоять, едва не разорвала ему сердце. Он так много потерял вместе с ней. Слезы навернулись ему на глаза при воспоминании о том времени, когда его жена была еще жива и здорова. Проклятье! Мучительные воспоминания никак не желали покидать его.

Неужели он никогда не забудет?

Легкий толчок в спину отвлек его от непрошенных мыслей. Это был конь, не покинувший его во время погони.

«Кровь Тора», — прорычал он в тишине, презирая себя за чувствительные воспоминания. Уже много лет он не позволял себе так сумасбродно потворствовать своей памяти.

Приподнявшись на локтях, Селик заметил, что женщина, лежавшая под ним, не двигается. Вдруг она умерла?

— Эй!

— Что еще? — Рейн подняла голову и проворчала: — Слезай с меня, глупый верзила. Ты, должно быть, весишь столько же, сколько конь — мой конь, между прочим. Хочешь задавить меня до смерти, чтобы съесть мой язык?

С коротким смешком Селик повернул ее на спину и прижал своим телом к земле.

— Твой сварливый язык, девочка, не доведет тебя до добра. Думаю, он будет слишком кислым на вкус.

Ветки, трава и земля на славу разукрасили ей лицо и испачкали шелковую блузку.

Она с яростью стала тереть рот, и Селик на мгновение забыл причину своей злости — так восхитительно притягательна была женщина, лежавшая под ним. Он потрогал золотистые пряди, рассыпавшиеся по ее плечам. Они были мягкими, как шелк, и светились, как янтарь, и он снова и снова пропускал нежные нити между безвольными пальцами. Посмотрев на лицо, Селик заметил, к своему ужасу, синяк у нее на лбу, ужасное багровое пятно на нежной молочной коже. Селик не мог удержаться и дотронулся до него пальцем, отчего ее пухлые губы, похожие на смятые лепестки розы, непроизвольно дрогнули, чуть приоткрыв удивительно белые зубы.

Карие, как темный мед, глаза женщины смотрели на него вопросительно и немного удивленно, как бы спрашивая, что он собирается делать дальше, и Селик никак не мог оторваться от них. Они наполняли теплом его душу, и он стал вспоминать, когда еще чувствовал подобное? Acmpuд, тут же понял он и опять ожесточился.

Только сейчас Селик сообразил, как глупо себя ведет, словно какой-нибудь пьяный болван, решивший позабавиться с красоткой. А ведь саксы, эти гончие псы, наступают на пятки. Он вытащил из-за перевязи кинжал и приставил его острие к глее Рейн.

— Что ты здесь делаешь, женщина?

— Что я делаю? Я не могу пошевелиться, — огрызнулась она.

— Не шути так. Отнесись-ка к своему положению посерьезнее. — Он сильнее прижал блестящее лезвие к ее шее, и из-под него потекла тонкая струйка крови, похожая на пролитое на чистый первый снег вино. — Мне плевать на твою жизнь…

— Не сомневаюсь! Тебе не кажется, что ты переигрываешь? — презрительно спросила глупая ведьма, как будто совсем не испугавшись его. — Кроме того, я думаю, будет неприятно, если ты не сможешь перерезать яремную вену. Я предлагаю тебе выбрать лучше почку или диафрагму.