Рассказы о Родине - Дмитрий Глуховский

Кротов перекрестился и шагнул к открытому окну.

Абдурахим нагишом мчался по коридору так быстро, как никогда в своей жизни не бегал. Летел мимо рядом деловито жужжащих хромированных агрегатов, в которых словно в ванных отмокали тела почти всех его товарищей по бригаде… Несся мимо бесконечных рядов холодильных камер, на дверцах которых, будто на дверях кабинетов, висели таблички с чьими-то именами. Перепрыгивал через каталки, расталкивал опешивших от такой прыти охранников…

Впереди маячило пятно света — выход на балкон. Если повезет, там окажется пожарная лестница. И тогда уже никто его не остановит, никто! В лицо ему дохнуло необычайно свежим для этого чахоточного города воздухом… Он стоял на одном из самых верхних этажей «Памира», рыхлые облака пластались в нескольких десятках метров внизу, а здесь было солнечно, как в родной Ферганской долине, и небеса действительно казались совсем близкими.

Пожарной лестницы здесь нигде не было. Просто обзорный балкон, может быть, курилка. А выход в коридор уже перекрыли охранники, за спинами которых маячили люди в зеленых одеждах.

Абдурахим с обезьяней ловкостью вскарабкался на высокое ограждение и застыл, представляя, как сейчас нырнет в облака.

— Ну-ну, не надо глупостей, — генерал примирительно поднял ладонь. — У нас же не звери работают, в конце-концов.

Кротов, успевший уже перекинуть одну ногу за окно, выжидающе замер.

— Пятьдесят процентов от оборота и добровольные пожертвования материала, — генерал подмигнул, — в фонд ветеранов групп особого назначения. Там это добро всегда пригодится.

— Пятьдесят? — недоверчиво переспросил Кротов.

— По-божески, а? Президент запретил кошмарить бизнес, не слышали? Живи и дай жить другим, вот наше кредо.

— Я не…

— Поверьте, от сотрудничества с нами вы только выиграете. Вот, например, вы куда сейчас деваете отходы? Ну, все то, что остается после изъятия органов?

— Мы…

— Это риторический вопрос, не волнуйтесь. Мне подготовили справку. Скупили сеть киосков шаурмы и утилизируете. Аркадий Петрович! Ведь это до первой серьезной проверки. А вот мы давно и успешно работаем с Микояном. И их, уж поверьте, никто никогда не проверяет.

Кротов, механически кивая и вытирая ладони о штанины, вернулся к своему столу. Из туалета возвращались заметно оживившиеся чиновники, перешучиваясь и пихая друг друга в бок кулаками.

— Удивительные у вас сортиры, — оценил очкастый. Вот эта вот сенсорная панель и самонаводящееся биде! Вы опережаете свое время, чесслово, Аркадий Петрович!

— Слушайте, Аркадий Петрович! А не хотите к нам, в Партию, а? Нам ведь тоже нужна свежая кровь! — подмигнул плешивый.

Кротов устало и понимающе кивнул, приготовился было поблагодарить за приглашение, но тут…

…За окном мелькнуло что-то большое и черное, резанул слух и тут же стих короткий вопль. Аркадий Петрович вздрогнул и присел, чиновники переглянулись. Генерал достал карандашик и сделал пометку в своем блокнотике.

— Это по обычному тарифу, — заверил он Кротова. — Да расслабьтесь вы, расслабьтесь. Всё, хэппи-энд!

Протез

«Я прекрасно понимаю, что „силикон“ на русский язык переводится как „кремний“. За примерами далеко ходить не надо, возьмем прямо из отрасли: знаменитая Силиконовая долина на самом деле называется Кремниевой долиной. Что логично: именно из кремния делают микросхемы, на которых зиждется весь американский хай-тек, от CISCO до Microsoft. И все же я настаиваю: в русском уже есть устоявшийся термин, пусть и заимствованный. Он привычен конечному потребителю. Он вызывает у него доверие и игривые мысли. Он прочно ассоциируется с гламуром, с достатком и с dolce vita в ее ярчайших проявлениях. Для многих это слово означает пропуск в лучшую жизнь. Оно воплощает перфекционизм, бесконечное стремление к улучшению себя, причем самым радикальным, смелым, хирургическим путем. All in all, уважаемые коллеги, используя этот термин для позиционирования нашего нового продукта на российском рынке, мы должны придерживаться той терминологии, которая здесь уже прижилась. Было бы непозволительной расточительностью отказываться от всего пласта позитивных образов, наработанных индустрией за последние двадцать лет. Dici».

Гольдовский выдернул свою флешку из ноутбука, завершая анимированную презентацию. Карикатурные человечки, чешущие голову над табличкой с надписью «СИЛИКОН!», ушли в небытие, а на экране выскочило сообщение об ошибке.

Гольдовский окинул собравшихся цепким взглядом, вычисляя скептиков. Над разработкой рекламной стратегии его команда работала уже неделю, и ему страшно не хотелось ничего менять. Гениальная идея пришла ему позапрошлой ночью, когда он отчаянно искал изящный эвфемизм для слова «протез». Насадка? Вставка? Имплант! Остальное родилось само, он еле успел направить хлынувший поток слоганов в компьютер. Спать не пришлось вообще, но увесистая подшивка с детально прописанной концепцией была готова к сроку.

Делегация заказчиков сидела с отсутствующим видом, механически перелистывая разложенные на столе папки. Гольданский прекрасно знал, что, назначая презентацию на понедельник, он удваивает свои шансы подавить любое сопротивление в зародыше. Судя по мятым и опухшим лицам, у большинства сидевших с той стороны стола были трудные выходные. Многим из них сейчас очень пригодилась бы услуга, которую они собирались продавать.

— Мы ведь просили вас избегать именно этого слова, — все же возроптал вражеский директор по маркетингу.

Массивное золотое кольцо на пухлом пальце… Небось, уикенд провел на даче с женой и детьми, поэтому сейчас мыслит четко, все помнит, но оказался в меньшинстве среди своих же. Их генеральный, подтянутый и подкопченный в солярии хлыщ в дизайнерских очках без диоптрий, медленно, как барбус в аквариуме с застоявшейся водой, повернулся к нему. Сейчас вступится — из корпоративной солидарности, понял Гольдовский. Приободренный рыбьим взглядом руководства, директор по маркетингу продолжил:

— Есть и целый ряд негативных ассоциаций. Прежде всего то, что для многих «силиконовое» означает синтетический заменитель натурального. Эрзац. Подделку. И кроме того, мы вынужденно уходим из области медицины, науки — в область опостылевшего гламура, бессодержательного глянца!

Генеральный, не успев открыть рот, нахмурился, и директор по маркетингу испуганно смолк. Гольдовский, понимая, что оппонент только что забил гол в свои ворота и матч по сути уже выигран, все же не смог отказать себе в удовольствии пересмотреть решающий удар в замедленной съемке.

— Да что вы? А не в глянце ли вы и собираетесь рекламировать ваш продукт? Вы вообще не забыли, кто ваша основная аудитория?

Танюшка так убегалась по Столешникову, что к ланчу еле держалась на ногах. Решила перекусить тут же, в модном баре, расписанном под палехскую шкатулку. Заказала что-то с рукколой, что-то с сельдереем, экзотический фрэш. Вытряхнула из символической сумочки телефон со стразами и обиженно надула в него и без того пухлые губки:

— Кать, ну ты где?

Подружка мучительно парковала свой вагинально-алый «Континентал Джи-Ти» на Петровке — значит, Тане нужно было перемотать вперед минимум десять минут. Она достала из черного бумажного пакета с новыми сапогами тяжелый, как шапка Мономаха, модный журнал. Прилежно изучила первые двадцать страниц, забитые рекламой, старательно запоминая новые названия. Стала читать оглавление, но быстро утомилась. Листнула дальше, скользнула взглядом по явно проплаченной статье о чудесах пластической хирургии и вдруг увлеклась. Когда, наконец подошла Кэт, раскрасневшаяся от исполнения фигур высшего пилотажа и перебранки с парковщиком, Таня даже не обратила на нее внимания. Катя не стала обижаться: ей не терпелось поделиться свежей сплетней.

— Прикинь, чего Олька себе замутила!

Таня вскинула на нее круглые глаза, в которых уже горел огонь желания. Все сделанные ранее операции, все эти незначительные улучшения линии груди, будничные липосакции на бедрах и надувание губ, меркли на фоне того, что обещал с ней сделать журнал. Через мгновенье ее глаза округлились еще больше: выяснилось, что Олька ее опередила.

— И как, не страшно? Все-таки не просто пластика…

— Доктор ей сказал, ничего особенного. Типа вшивают маленький имплантик и все. Заживает через пару недель.

— Ну Олька дает! Только появилось, а она первая в очереди! — восхищенно-презрительно воскликнула Таня.

— Да она, блин, в этой клинике круглосуточно пасется. Одни сиськи себе уже три раза переделывала. Немудрено.

— А теперь уже очередь, наверное, — протянула Таня, глянув на часики.

— Я бы не стала, — Кэт почему-то поправила лиф и уточнила, — сейчас. Пока еще не испытано как следует… У меня было уже. Зашьют говно какое-нибудь тайваньское, а потом еще сама платить будешь за повторные операции.