Красный дом - Марк Хэддон

– Я поднималась на холм. Там такие виды, что дух захватывает.

Алекс на миг пришел в замешательство, словно пытаясь вспомнить, где он.

– Ну еще бы.

Всего лишь два года назад он был подвижным, активным ребенком: не мог высидеть до конца обеда, падал с батута и использовал загипсованную руку в качестве бейсбольной биты. Втроем они играли в догонялки, «Змеи и лестницы» и прятки, смотрели телевизор, лежа друг на друге, как спящие львы. Теперь Алекс стал чужим, жизнь его не радовала, а проблемы отца, казалось, и вовсе не волновали. Дейзи как-то прочла один из исторических докладов брата о сложной экономической ситуации в Германии перед Второй мировой войной, когда евреев сделали козлами отпущения, и с удивлением обнаружила, что автор этого доклада производит впечатление думающего и чувствующего человека.

– Как тебе Мелисса?

– Нормальная девчонка.

Что за чушь он несет? Явно запал на нее, потому что парни ни о чем другом и думать не способны. Дейзи хотелось рассмеяться и дернуть брата за волосы, а потом затеять шутливую потасовку, как бывало не раз. Однако правила изменились. Она протянула было руку к его шее, но остановилась в сантиметрах от цели.

– Увидимся за ужином.

– Разумеется.

Ричард открыл скрипучую дверцу кухонной плиты. Хлопья пепла взметнулись и осели на брюках. Он взял смятую газету из большого ведра. Под заголовком «Порт-о-Пренс разрушен» виднелась зернистая фотография маленького мальчика, которого вытаскивали из развалин. Всем на все наплевать, пока не начинают страдать хорошенькие дети. На слуху маленькие белокурые девочки с лейкемией, а не чернокожие подростки, которых в Лондоне убивают каждый день.

Ричард подумывал разжечь огонь с помощью таблеток для растопки, но счел это малодушием и выстроил шалашик из щепок вокруг смятой газеты. Вспомнилась девушка по имени Шарн. Она участвовала в гоночной гребле по Темзе. Ох нет, лучше подумать о чем-нибудь другом. Спички «Свон веста» лежали в коробке как стволы деревьев у лесопилки. Ричард чиркнул спичкой, бумага занялась, взметнулось рыжее пламя. Он затворил дверцу, открыл отдушину. Колени болят, нужно больше упражняться. Скоро он будет заниматься любовью с Луизой. Представилось ее чистое тело, пахнущее тортом после геля для душа с ароматом какао.

– Они прячутся среди деревьев, с луками и стрелами, – сказала Дейзи. – А у нас есть секретные планы.

– Какие секретные планы? – спросил Бенджи.

Дейзи сколупнула мох с края скамьи.

– Планы по созданию ракеты для полета на Луну.

– Это скучно, – заметил Бенджи.

Дейзи подумала о мужчинах с луками и стрелами. Когда-то они и в самом деле были здесь. Как мамонты, дамы в кринолинах, «спитфайры» в небе. Места остаются, а время проносится сквозь них, будто ветер сквозь траву. Одна вещь превращается в другую. Как огонек на головке спички. Дерево превращается в дым. Если бы мы только могли гореть ярче. В сарае ночью кто-то рычит.

Анжела выглянула из окна спальни. У забора болтали Доминик и Ричард. Болтали по-мужски: в одной руке пиво, другая – в кармане брюк. Интересно, о чем они говорят и о чем умалчивают? Ей сорок семь, а она до сих пор помнит, как в пятнадцать лет злилась на младшего брата, который после смерти отца сговорился с матерью и выжил сестру из дома. Анжела достала со дна коробки шоколадку «Дайри милк», разорвала лиловую фольгу, отломила верхний ряд квадратиков и положила в рот. Излюбленное утешение детей. Мать и Ричард навещали отца в больнице за день до его смерти. Анжеле тогда не разрешили пойти, и потом ее несколько месяцев преследовали кошмары, будто они сговорились и убили отца. Внизу кто-то ударил в большую кастрюлю и крикнул «ужин!», словно они гостят в каком-нибудь поместье, где еду подают на серебряных подносах лакеи в ливреях. Придется пойти.

– Дейзи, пожалуйста, не сейчас… – Анжела хотела схватить дочь за рукав, но мешал стоящий рядом Доминик.

– Что ты хотела сказать? – спросил Ричард.

– Благодарность. Я хотела поблагодарить Бога за еду, – ответила Дейзи.

Все внимание тут же сосредоточилось на ней, сидящей рядом с леденцово-зелеными винными бутылками и парусами салфеток. Мелисса комично приоткрыла рот.

– Давай, – кивнул привычный к неловким ситуациям Ричард.

– Господь наш… – Люди живут с закрытыми глазами, нужно пробудить их. – Мы благодарим Тебя за эту еду, мы благодарим Тебя за эту семью и просим Тебя дать пищу тем, у кого ее нет, и присмотреть за теми, у кого нет семьи.

– Аминь и ам-ам, – сказал Бенджи.

– Замечательно. – Ричард потер руки.

– Чертова Нора, – пробормотала под нос Мелисса.

Скрежет стульев по плиткам пола напомнил треск петард. Луиза подняла красную эмалированную крышку огромной кастрюли, выпустив душистый пар.

Алекс одобрительно посмотрел на Дейзи и показал ей большой палец.

Доминик налил немного вина в бокал Бенджи.

– Разве здесь не чудесно? – спросил Ричард и взмахнул руками, подразумевая дом, долину, всю местность, а может, и жизнь.

Луиза побаивалась разговаривать с Дейзи. Она толком не знала молитв, но Дейзи похвалила ее свитер, и напряжение спало.

Ричард поднял бокал.

– За нас!

Остальные тоже подняли бокалы и повторили его тост. Бенджи одним глотком выпил свое вино.

Мелисса увидела, что мама смеется вместе с Дейзи. Ей захотелось развести их в стороны, однако Дейзи производила впечатление непреклонной. Так легко она не отступится.

Алекс не мог отвести глаз от Мелиссы. Тело сводило от желания. Он представлял ее в душе, всю в мыльной пене.

«Между нами нет ничего общего, совершенно ничего», – думала Анжела, глядя на брата.

– Помнишь ту дохлую белку, которую мы нашли на карусели в парке? Мы подумали, что это чудо, – словно услышав ее, спросил Ричард.

Он откинулся на спинку стула и поболтал вино в бокале, будто в дурной рекламе.

– Как ты ухитряешься помнить подобные мелочи? – удивилась Анжела.

Интересно, почему об этом забыла она.

Ричард закрыл глаза, припоминая.

– Гобеленовые наволочки. Боже всемогущий, там были вышиты кошки, розы и ангелы…

Анжела ощутила себя оскорбленной. Это и ее прошлое, а он будто украл его и присвоил.

– Черт! – Мелисса вскочила из-за стола – ее брюки были испачканы кетчупом. – Ах ты маленький засранец!

– Эй-эй! – Луиза примирительно подняла руки, но Мелисса выбежала из гостиной.

– Простите. Мне очень, очень жаль. – Бенджи заплакал.

– Ну, не плачь, парень. Ты ведь не нарочно. – Доминик обнял его.

Зато Алексу стало легче – сексуальное напряжение наконец-то спало и больше не мешало думать.

– Девочки-подростки, – заметил Ричард ровным тоном, будто предлагая тему для обсуждения.

Наконец-то Анжела вспомнила! Ту мертвую белку. Она была такая хорошенькая, с маленькими идеальными коготочками, и выглядела так, будто просто прилегла и уснула.

– Можно мне еще вина? – спросил Бенджи.

– У него чудесный вкус.

– Надо же, в Росс-он-Уай есть «Моррисонс».

– Строители работали тут девять недель.

– Он уехал в Итон.

– Ай!

– В моей сумочке есть пластырь.

– По меньшей мере двадцать стоунов.

– Кровь попала на твой пармезан.

– У нее был сломан череп.

– Пятьдесят отжиманий.

– Яблочный пирог с крошкой.

– Четверть миллиона людей.

– Бренди? Сигары?

– «Диззи» – с «и» на конце…

– А потом «Хувер» взорвался. В буквальном смысле взорвался.

– Сидите, я сама помою.

– Я объелся.

– Пора спать, молодой человек.

– Там, среди холмов.

– Спокойной ночи, Бенджи.

– Дейзи, почитаешь ему?

– Почисти зубы! Помнишь, что сказала та женщина?

– Спокойной ночи, Бенджи.

– Спокойной ночи.

Мелисса села на пол между тумбочкой и стеной. Внизу смеялись. Она уперла острие скальпеля в ладонь, однако проткнуть кожу не смогла. Струсила. Ничего путного из нее не вырастет. Чертов маленький умник. Можно их проучить – выйти на улицу, замерзнуть и умереть в больнице. О боже, сегодня ведь вечер пятницы! Меган и Кэлли накачаются вином и «Ред буллом», а потом пойдут на каток. Будет покачиваться зал, будут звучать песни Леди Гаги, а Генри с приятелями устроят гонки. Их выгонят, и они пойдут в китайскую закусочную есть жаренные в тесте ананасы… Господи, как же хочется есть…

– Отец Паоло умер, и он вернулся в Италию. – Доминик передал Луизе мокрую тарелку, вылил грязную воду из миски и налил горячей воды. – И выяснилось, что сам я не раскручусь. В колледже я играл в музыкальной группе, мечтал прославиться. Теперь это кажется глупым. Нам нравился «Пинк флойд», а остальные в то время слушали «Клэш».

– Я слушала Майкла Джексона. – Луиза сложила ладони, шутливо прося прощения.

– Постепенно ты понимаешь, что посредственен.

В дверях появилась Мелисса, и Луиза нажала кнопку «Старт» на микроволновке. Доминик заметил, что внутри уже стояла тарелка с яблочным пирогом. Пока она крутилась, Луиза жестом психотерапевта на несколько секунд положила ладонь дочери на плечо. Затем достала из холодильника йогурт, из ящика – ложку и аккуратно положила их на стол. Мелисса тихо поблагодарила мать, и на миг Доминик увидел в ней маленькую девочку.