Палеолибертарианство vs. этатизм. Сборник статей на темы либертарианства и Австрийской экономической школы - Дмитрий Голихов

Обычно в праксеологии любят рассматривать гипотетический юморной пример про некую страну Руританию, в которой, например, не любят рыжих людей (пример Мюррея Ротбарда). Исходя из этого, в каждом поколении убивают определенное небольшое число людей. Утилитарист (тот, кто считает, что моральная ценность поведения определяется его полезностью для большинства) при этом замечает, что это не страшно, так как большинство населения остается довольным тем зрелищем, которое создает казнь рыжих и это успокаивает психологически общество, социальные издержки этого не велики. Либертарианец же, который чтит естественное право и оценивает с этих позиций справедливость действия – будет возмущен из-за неоправданного применения силы к человеку, который не делает ничего дурного, несмотря на все преимущества подобного рода действий для остальных людей.

Право на свое тело следует из того, что никто бы в нашем мире не выжил, если бы должен был спрашивать у других людей разрешения на свои действия, каждый свой шаг. Пока всех опросил, можно ли попить водички – умер от жажды. Право на собственность первого владельца вещи следует из того, что, например, рыболов имеет право на пойманную в общем океане рыбу по факту совершенной работы, это очевидно. Скульптор имеет право на созданное из глины творение, ни у кого этот факт не вызывает сомнения. Все то же самое относится и к земле – первый владелец имеет право ее сделать своей собственностью по тому же принципу, после того, как, например, устроит там хозяйство, начнет растить урожай, огородит или поставит дом. Нет никакой разницы между бизнесменом, который зарабатывает на перепродаже акций и рыбаком, который ловит рыбу в океане. Они оба должны обладать одинаковыми естественными правами распоряжаться своим телом и имуществом. Те, кто утверждают обратное – идут против здравого смысла, заложенного самой природой человека.

8. Интеллектуальная собственность

Интеллектуальная собственность – очень широкое понятие, включающее патенты, права на средства индивидуализации, секреты производства и т.д., что-то из этого и правда может быть оспорено, но уж права автора на результаты интеллектуального труда всяко имеют основание ничуть не меньше, чем при создании, например, чего-либо своими руками. Это прямое следствие естественного права на свое тело, контракты и результаты труда, которые были получены из владения всей этой своей собственностью (включая работу своего тела, мозга и т.д.), это тот же самый основной либертарианский принцип. Противники договора оферты с целью защиты авторского права просто не понимают природы самого понятия интеллектуальная собственность, тут созданное носит не вещественный характер, поэтому требует другого подхода. Можно спорить насчет патентов или средств индивидуализации – здесь все не так уж однозначно с точки зрения того, что нет прямой связи между созданным и невозможностью другими создать что-то подобное, хотя и те же патенты тоже могут быть актуальны, так как очевидно, что скорее всего все же конкуренты наиболее вероятно «скоммуниздят» изобретение, а не случайным образом придумают что-то аналогичное, и поддержка Мюрреем Ротбардом тех же патентов весьма и весьма логична во всяком случае. Что же касается права автора на результаты труда, то здесь все намного банальней. Природа созданного не аналогична имущественной собственности, здесь не играет роли количество, а только качество созданного, потому как ее легко можно скопировать из-за ее невещественного характера, и нужно защищаться именно от возможности ее незаконного копирования, что прекрасно выполняет тот же договор оферты.

Многие, считающие себя либертарианцами люди отвергают понятие интеллектуальной собственности по причине того, что оно не связано с понятием собственности как таковой, подразумевающей ее материальный характер. Их в заблуждение вводит, прежде всего, то, что либертарианские концепции часто строятся вокруг понятия собственности, но значительно реже затрагивается понятие договор.

В действительности понятие договора имеет более принципиальное и первичное значение, чем понятие собственности. Собственность – просто частный случай договора, в котором ее может и не быть. Бывают же трудовые договора, агентские, брачные контракты, где может также не быть никакой собственности, а только предписание на конкретные действия. Что же тогда, за необходимостью сотрудником выполнять служебные обязанности стоит видеть угнетение?

Все, что может быть выражено словами – может иметь и какой-то договор. Скажем, в Штатах можно заключить его так, что в случае измены жена лишается того-то и того-то. Договор – это просто выраженное намерение, собственность не обязательно будет в нем упомянута, главное – его юридическая конкретность. Чтобы юрист мог признать его силу. Хотя, если речь идет о «джентльменском соглашении», то даже это может быть не обязательным.

Оферта на нераспространение интеллектуальной собственности – такой же случай договора, как и брачный контракт с опцией штрафа за измену, если таковая будет зафиксирована. И человек может получить деньги как на продаже «тачки», фильма за его авторством, так и за то, что жена нарушила брачный договор и изменила ему. Никто не вправе нарушать заключенный договор, потому с момента принятия оферты, запрещающей тиражирование материалов нельзя их копировать не потому, что они собственность (интеллектуальная собственность – это отдельное понятие, не относящееся к ней согласно нашему законодательству), а потому, что это договор. И его нарушение должно иметь какие-то последствия по понятным причинам. Нарушил договор = украл. Нет никакой разницы, в результате нарушения договора была украдена собственность или нет. В случае с изменой жены тоже не было пропажи собственности, но штраф прописан в контракте. Воровство – частный случай нарушения договора.

Люди сами оценивают, что для них важно, а что – нет, и их оценки субъективны. Где-то они готовы и деньги заплатить за какие-то не просто нематериальные вещи, а вообще не пойми за что. Скажем, был известен случай продажи замка вместе с привидением, можно на аукцион выставить свою удачу и ее кто-то может купить.

Если же мы зацикливаемся только вокруг собственности и игнорируем авторское право, то выходит, что мы отказываем людям в праве заключать добровольно договора, что есть грубейшее нарушение либертарианского принципа. То есть, подобные либертарианцы являются либертарианцами только относительно собственности и коммунистами по отношению ко всему остальному, на что еще могут быть заключены договора. Аргумент, что скачавшие с Интернета украденное люди ничего не украли – ложен, так как они являются соучастниками нарушения первичного договора между автором и тем, кто его незаконно скопировал. Аналогично перепроданные украденные часы нужно вернуть первому владельцу, так как их использование нарушает первичный договор, что они являются собственностью первого владельца.

Достаточно хитрой чертой многих «леваков» является то, что они соблюдают право собственности, но не соблюдают договора, через что эту самую собственность и воруют. Это как в анекдоте про Чапаева, что он играл в карты с англичанами в частном джентльменском клубе и проигрался «вдрызг», но тут услышал, что открывать карты не обязательно, все джентльмены и верят друг другу «на слово». – Вот тут-то мне «пруха» и пошла, Петька. Понятно, что правила карточного клуба в таких ситуациях подразумевают жесткие санкции в отношении шулера, но собственность здесь опять не причем, нарушен был просто договор на честную игру. Или, например, цифровой ключ от сейфа, где деньги лежат. Опять никакой собственности, но как быть с договором с охранником не говорить никому комбинацию цифр?

Договор на продажу – частный случай договора, он подразумевает какой-то рынок и оборот, а уж что продавать и покупать – это решать тем, кто его заключает. Здесь фантазия может просто придумывать оборот совершенно невообразимого: «продажа звезд», «лойсов», «воздушных поцелуев», персонажей компьютерных игр. Вовсе не обязательно все это должно быть собственностью. Рынок услуг также ее не имеет, но из этого не следует, что, получив деньги – можно не исполнять то, за что они были заплачены (например, за починку примуса), так как это договор.

То есть, рынок слишком многообразен и регулируется договорами, а не собственностью. Она – просто частный случай. Договор на запрет копирования своего фильма – такой же договор, как и на починку или продажу примуса, продажу привидения в придачу к замку.

Вообще же, в этой главе я сознательно не стал путать читателя с начала ее повествования, но понятие собственности согласно Мизесу и его праксеологии (наука о сознательной деятельности человека), ее подразделу – экономике (наука о преследуемых человеком целях) – должно пониматься несколько иначе, чем в законодательстве отдельных стран. Под ним подразумеваются просто услуги, которые можно извлечь из обладания каким-то благом и правом владения которыми должно обладать частное лицо. Думаю, что в этой трактовке – написанная автором книга является не только благом, но и собственностью. Из чего также вытекают все права автора на распоряжение ею по своему усмотрению, как и любой другой собственностью, такой как автомобилем, домом, телефоном и т. п.