Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Надежды Сигизмунда на крымцев не оправдались. В ханстве опять началась междоусобица, Ислам-Гирей выгнал Сахиб-Гирея из Бахчисарая, тот обосновался в Киркоре. Чтобы отработать деньги, полученные из Литвы, выслал мурзу Булгака, который вместе с литовцами нападал на Северщину Но основную часть воинов хан придержал, опасаясь соперника. А Ислам заверял московских послов, что восстал против хана только из-за дружбы с Россией, поэтому пусть ему заплатят побольше. Воспользоваться войной и напасть на русских были не прочь ногайцы, но их вполне нейтрализовали мещерские казаки. И послы хана Шийдяка, недавно угрожавшего 300 тысячами воинов, наоборот, униженно жаловались боярам, что казаки им житья не дают, тысячами угоняют лошадей, захватывают пленных.

А боевые действия шли своим чередом. В кампании 1535 г. русские применили новую тактику. Так же, как и в прошлом году, был нанесен удар на северном фланге. Армией командовал Василий Шуйский, а Иван Телепнев – передовым полком. Конница опять неслась по Литве, разоряя ее. Но под прикрытием этой операции вторая рать вступила на литовскую территорию со стороны Пскова и на берегу Себежского озера заложила крепость Ивангород (Себеж). Неприятель прятался в своих городах и нашим ратникам не мешал. За месяц крепость отстроили, разместили в ней гарнизон, завезли запасы. А в результате русские урвали и закрепили за собой изрядный район литовских владений. Но и Сигизмунд не бездействовал. Он собрал сильное войско и нанес удар на южном фланге.

Но здесь требуется сделать одно пояснение. Когда в исторической литературе приводятся данные о численности русских и польско-литовских армий, к ним следует подходить осторожно. Дело в том, что отечественные летописи редко отмечали численность воинов, называли лишь воевод и полки. А понятие «полк» было растяжимым, оно означало любое крупное формирование от нескольких сот до десятков тысяч воинов. Поэтому историки берут цифры из польских источников. Хотя в них численность русских войск всегда преувеличивалась. Допустим, когда писали, что в 1534—1535 гг. Литву разоряли 150 тыс. русских, кто их там считал? Конные отряды рассыпались по всей стране, казалось, что они всюду, а у страха глаза велики. А с другой стороны, численность литовских ратей приводилась не полностью. В счет шли только «рыцарство» (шляхта) и наемники. Но каждый шляхтич брал с собой на войну как минимум одного, а то и нескольких вооруженных слуг. И реальные цифры были значительно выше тех, которые указываются в хрониках.

Согласно этим хроникам, в 1535 г. на Русь двинулось 40 тыс. воинов (следовательно, 80—100 тыс.). В Москве учитывали возможность наступления на южные районы. На этот случай на Оке собиралась еще одна рать. Но и Сигизмунд совершил хитрый ход. Он перекупил российского «друга» Ислам-Гирея, и тот бросил татар на Рязанщину Полки Дмитрия Вельского и Мстиславского пришлось перенацеливать в другую стороны. Крымцев побили и прогнали. Но для Сигизмунда главное было достигнуто, русские юго-западные города своевременной помощи не получили. Войска литовского гетмана Тарновского и Острожского двинулись на Гомель. Воевода Оболенский-Щепин устрашился и бросил крепость. Захватив этот город, королевские рати продолжили наступление и осадили Стародуб.

Это был довольно большой город, центр Северской земли. Возглавил оборону Федор Телепнев, брат фаворита Елены Ивана Телепнева. Его воины вместе с местными жителями храбро отбивались, отразили несколько штурмов. Но литовцы подвели подкоп и взорвали стену, в городе начался пожар. Телепнев даже в такой ситуации пробовал отбросить врага, дважды бросался в контратаки, прорывался до ставки неприятельских воевод. Одолеть он не смог, силы были слишком неравными, его окружили и смяли массами пехоты и конницы. Телепнев и князь Сицкий попали в плен, погибли князь Ромодановский и боярин Колычев.

Рассвирепевшие неприятели ворвались в город и резали всех подряд, не давая пощады никому. В Стародубе было истреблено 13 тыс. человек – и воины, и горожане, и спасавшиеся в крепости окрестные жители. Полегли вместе, устлав улицы грудами тел, дружинники в иссеченных доспехах, сражавшиеся до последнего, зарезанные бабы, крестьяне и дети с проломленными головами. Пытавшиеся спастись запирались в домах и сгорели вместе с ними. А победители двинулись на Почеп. В нем гарнизон был небольшим, укрепления слабыми, и воевода Сукин сам сжег город, приказав населению уходить в глубь страны, закапывать или уничтожать запасы продуктов и фуража. На пепелищах Стародуба и Почепа поживиться было нечем. Литовцы понесли серьезные потери, опасались подхода основных русских сил и отступили с Северщины.

Но тут еще одна угроза возникла на востоке. Крымский хан Сахиб-Гирей и его племянник Сафа-Гирей хоть и были заняты сварами с Ислам-Гиреем, не забывали про Казань. Туда засылалась агентура, велись тайные переговоры со знатью. И не без успеха. Казанцы успели оправиться от ударов государевых ратей, а смерть Василия III и война с Литвой вселяли надежды, что теперь-то можно действовать смелее. Заговорщики произвели переворот, убили Джан-Али и призвали на царство Сафа-Гирея, который тут же и явился с отрядами крымцев. Джан-Али был женат на дочери ногайского князя Юсуфа Сююн-бике, но ей убийцы мужа зла не причинили. Напротив, выдали замуж за нового хана, чтобы и ногайцев привлечь к войне против русских. Наша страна очутилась в окружении.

В 1536 г. в Русско-литовской войне наступил перелом. Сигизмунда крайне раздражала крепость Себеж, построенная на его земле. Но именно на этом строился расчет русского командования – спровоцировать удар. Литовцев здесь ждали, крепость была хорошо оборудована, имела сильную артиллерию и гарнизон во главе с князьями Засекиным и Тушиным. В феврале армия воеводы Немирова из 20 тыс. «рыцарства» (т.е. около 40—50 тыс. воинов) осадила Себеж. Паны подвезли тяжелую артиллерию, открыли бомбардировку. Но в перестрелке русские пушкари сразу же стали одерживать верх. Метко поражали батареи, лагерь осаждающих. Потом наши ратники предприняли вылазку. Враги не выдержали, дрогнули и начали отступать.

Русские воеводы умело воспользовались этим и, не давая врагу опомниться, нанесли контрудар всеми силами. Литовцы и поляки побежали, и их загнали на лед Себежского озера. Под тяжестью облаченных в доспехи тысяч людей коней лед треснул, стал проваливаться. Наши воины рубили неприятелей, расстреливали из пушек и пищалей. Бегущие тонули, а те, кто сумел выбраться из воды, замерзали в окрестных лесах. Разгром был полным. Немиров едва ускакал на коне, его армия погибла почти вся. В Москве праздновали победу, трофейные пушки и знамена выставили для показа народу. Истребив под Себежем цвет шляхты, русские нанесли ответный удар – конница опять прошла разорительным рейдом до Любеча и Витебска. В это же время восстанавливались погибшие города, Стародуб и Почеп.

Гетман Ян Тарновский и пленный князь Фёдор Овчина-Оболенский во время осады Стародуба (1535)

А кроме того, правительство Елены продолжило успешную практику строительства крепостей на неприятельских землях – вслед за Себежем возникли Велиж и Заволочье. Итальянец Руджиери, побывавший в России, писал, что такие операции проводились «с невероятной быстротой». Русских мастеров он уважительно именовал «инженерами», они осматривали местность, на своей территории рубили бревна, вели подгонку, разметку Спускали заготовки по реке до нужного места, по знакам на бревнах «в один миг соединяли», засыпали ряжи землей. «Король польский получит только известие о начале строительства» – а крепость уже «оказывается столь крепка и внимательно охраняема, что, осажденная громаднейшим королевским войском, испытывая храбрые нападения, мужественно защищается и остается во владениях Москвы». И граница сдвигалась на запад…

Литовской дипломатии удалось примирить и нацелить против России крымских властителей Сахиба и Ислама, они напали на Белев, но тоже были разбиты. И Сигизмунд запросил мира. Но и Елена не была настроена продолжать войну – на Русь начались нападения с востока. Казанский царь Сафа-Гирей призвал ногайцев, собрал башкир, черемисов. Когда узнали о его приготовлениях, была выслана рать под командованием Гундорова и Засецкого. Но они встретили орды татар, уже вторгшихся на русскую землю, и поспешили отступить, даже не доложив в Москву о нашествии. Воеводы Нижнего Новгорода также не решились вступить в бой. На это отважились лишь жители Балахны, вооружились и вышли в поле. Их разгромили и перебили. Казанцы принялись беспрепятственно грабить окрестности.