Струны сердца - Мэри Макбрайд

Ее взгляд остановился на губах Гидеона. Может ли этот жесткий рот целовать нежно? Она придвинулась ближе, так близко, что ощутила на своих губах его дыхание.

Гидеон застонал, и не успела она опомниться, как он прижался к ее губам в таком страстном поцелуе, что ее пронзило незнакомое, но сладостное ощущение. Губы его, против ожидания, оказались мягкими, а язык — теплым, нежным, дразнящим. Наслаждение от поцелуя было так велико, что она застонала.

Гидеон первым прервал поцелуй.

— Спи, Кора, спи. — Рука его скользнула под простыню и остановилась на груди Хани. — Спи.

Спи! Да ей дышать нечем! Ее тело горело, мысли путались. Что она делает в постели с грабителем? Да еще наслаждается его близостью! Она была искренне шокирована своим поведением, но вместе с тем ей было удивительно хорошо чувствовать на своей груди его руку. Но кто же такая эта Кора?

Когда Хани проснулась, уже рассвело и комнату заливал солнечный свет. Только сейчас она рассмотрела ее убожество: в потолке трещины, обои засалены и во многих местах висят клочьями. В одном углу комод, в котором не хватало одного ящика, в другом — потрескавшееся зеркало и выщербленный умывальник. Такого ужасного номера Хани в своей жизни не видела. А ведь ночью, когда она лежала в объятиях злодея, он казался ей чуть ли не романтичным.

Гидеона в комнате не было. Но и наручники тоже исчезли. А с ними и холщовый мешок с деньгами банка Логана. Ее взгляд упал на обнаженную грудь, и она ужаснулась. Что же теперь делать?

И что это за красные с черным тряпки, которые висят на спинке кровати? Неужели он думает, что она это наденет? Впрочем, вздохнула она, это лучше, чем лежать завернутой в простыню, да еще в наручниках.

Девушка натянула платье и взглянула на себя в зеркало. Попытки подтянуть повыше корсет ничего не дали: декольте оставалось слишком большим.

Возле зеркала Хани нашла щетку и провела ею по спутанным волосам. Оставшись недовольной своим отражением, она пожала плечами, вздохнула и открыла дверь, чтобы выйти, но уткнулась в чью-то могучую грудь в клетчатой рубашке.

— Куда это ты собралась, куколка? Торопишься найти еще какого-нибудь мужичка? — раздался у нее над ухом грубый голос.

— Подите прочь! — крикнула Хани.

— Погоди, сестричка. Тебе незачем спускаться вниз. Я уже здесь и в полной готовности. — Схватив руку Хани, громила прижал ее к твердому бугру в низу своего живота.

От неожиданности она опешила, а потом сделала первое, что пришло в голову, — что есть силы сжала руку.

— Отпусти, ведьма, — взревел от боли детина и замахнулся на шее.

— Только посмей — и тебе конец! — Угрожающий голос Гидеона, раздавшийся с лестницы, показался ей ангельским пением.

— Тебе-то какое дело до этой сучки? — спросил громила, все еще не опуская руки.

— Она моя жена.

— Послушай, парень, твоя жена схватила меня за… — В голосе верзилы уже не было угрозы. Он был похож скорее на плач.

— Отпусти его, Эдвина, — приказал Гидеон.

Хани разжала пальцы, и мужчина, криво улыбаясь, ретировался.

— Ты навлечешь на нас неприятности, ясноглазая, если и дальше будешь себя так вести, — тем же угрожающим голосом отчитал ее Гидеон.

Хани приготовилась выразить свое негодование, но, заметив в глазах своего спасителя веселый блеск, тоже развеселилась. Даже прикрыла ладонью рот, чтобы не рассмеяться.

— Тебе повезло, что я оказался рядом.

— Спасибо, что пришли мне на помощь, но уверяю вас, в этом не было необходимости.

— Да я и не сомневался, Эд. Когда я подошел, ты держала ситуацию под контролем, и, надо сказать, довольно крепко.

Хани залилась краской и отвела взгляд. Страшно даже подумать, что бы с ней могло произойти, не появись Гидеон. Но и обращаться с ней как с глупым ребенком незачем.

— Что вы сделали с моими деньгами? — вместо ответа потребовала она.

— Твоими?

— Вы считаете их своими? Вы украли их у честных, законопослушных, работящих людей.

— Теперь они перешли в мою собственность.

— Вы и меня считаете своей собственностью, мистер Саммерфилд?

— Нет. Просто я уверен, что за тобою надо приглядывать, особенно в этом платье. Уж больно ты в нем соблазнительна.

Хани снова попыталась подтянуть повыше корсет, но без видимого успеха.

— Нечего пялиться!

— Нечего, конечно, да удержаться трудно.

Ее вдруг осенило, что не далее как вчера этот человек раздел ее догола. Интересно, он и тогда так же ласкал ее взглядом своих серых глаз? Эта мысль повергла ее в шок.

— Есть хочешь?

— Что? — откликнулась Хани, все еще занятая своими мыслями.

— Пошли. — Он взял ее за руку. — Сначала я накормлю тебя, а потом подумаем, как тебе вернуться в Санта-Фе.

— С деньгами или без?

— Без. Будь счастлива, что при тебе твоя добродетель, не говоря уже о том, что вообще осталась жива.

— Без денег я никуда не поеду.

— Не возражаю. Но дай мне знать, когда их найдешь. Я буду завтракать в кафе напротив. — Он повернулся и направился к выходу.

— Ну и прекрасно, — крикнула она ему вдогонку и погрозила кулачком, хотя он и не обернулся. — Желаю вам пода виться!

Она найдет эти деньги, чего бы это ей ни стоило. Она вручит мешок отцу и докажет, раз и навсегда, что в деловой хватке ей не откажешь. А он в знак благодарности, может быть, отведет ей отдельный кабинет с большим столом и кожаным креслом, как равноправному партнеру.

В животе у нее заурчало. Она найдет этот мешок, даже если ей придется перевернуть вверх дном эту гостиницу или, если понадобится, весь город. А пока… бифштекс с яйцом и горячий кофе можно считать пределом мечтаний. Во всяком случае, не стоит умирать с голоду — этим делу не поможешь.

А поисками денег она займется сразу после завтрака.

Глава четвертая

Сквозь грязную витрину Гидеон видел, что Эдвина направляется в кафе.

Господи, какая же она красавица! В густых каштановых волосах запутались с солнечные блики. Довольно короткая юбка обнажала длинные, стройные ноги.

Гидеон поймал себя на том, что улыбается. Эдвина. Эд. Что за женщина! Пройдет совсем немного времени, и эта очаровательная кассирша осчастливит какого-нибудь мужчину.

Сегодня утром он на миг ощутили то блаженство, которое она способна подарить, прикоснувшись к ее теплой груди. Странно, что она не проснулась, когда он отдернул руку и выскочил из комнаты, словно ребенок, уличенный в краже леденца из маминого буфета. Какой там леденец! Ее грудь больше похожа на сладкий, спелый, нагретый солнцем плод. И такой же соблазнительный. Но запретный, тем более что он не в райском саду, а грех его пострашнее Адамова.

И станет совсем страшным, когда он встретит Дуайта Сэмьюэла. План банкира Логана состоял в том, чтобы спровоцировать кузена и бывшего партнера на ограбление, заранее обреченное на провал. В награду за это предательство Гидеону обещалась свобода. Но у него был и свой план, где единственным вознаграждением была месть кузену. Что будет потом, не имело для Гидеона значения. Он пересечет границу — и поминай как звали. А денег у него будет достаточно, чтобы прожить в Мексике остаток дней.