У грани - Ден Травкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день ротный после завтрака вызвал его к себе.
- Ну что герой, я был у командира части, - объяснял он по струнке вытянувшемуся Серёге – Доволен полковник тобой, обсуждает твою разборку с морпехами и улыбается, такое хорошее настроение ему бы на каждый день. Его старый друг позвонил ему и всё доложил в красках, хвалил тебя, штабные в восторге, только, что кипятком не ссат, не опозорил Гвардию, так что… Решением командира части, внеочередное звание старшины или отпуск домой?
- Звание товарищ майор, - не задумываясь ответил Серый.
Так и пролетела в постоянных тренировках и частых учениях у него срочная служба. Генеральные секретари умирали трижды в стране и армию приводили в повышенную боевую готовность в такие дни, потом народ назвал эти события «гонками на лафетах»?
Демобилизовавшись он вернулся домой, ему было скучно и тесно в квартире. Отдохнув месяц уехал работать на зимовку в «Заполярье», попросил романтики. Север манил, но была, и мечта с детства, побывать в «Антарктиде». В институте «Арктических и Антарктических исследований» в Мурманске на улице Шмидта 23, куда он дозвонился ему предложили заключить контракт на три года, а через пять лет пообещали выдать отличные характеристики и устное ходатайство руководства, чтобы его взяли в Антарктиду. По прилёту оплатили расходы переговоры по телефону, билет на авиарейс до Мурманска и выдали подъёмные в размере пятьсот рублей, по тем временам большие деньги, так что Сергей занятые у родителей деньги вернул. Как они не хотели его отпускать упрашивали остаться, но сын был непреклонен в своём решении, и родители смирились. Через неделю после его приезда в Мурманск его на вертолёте отправили на зимовку вместе с продуктами питания.
Молодому человеку без бабы в закрытом анклаве полувоенной организации жить было не выносимо, гормоны сносили голову, хоть волком вой на луну, да и жить там стараются парами. Было одно зимовье на мысе Пикшуеве, где работали одни женщины, к ним любили наведываться матросики, но до него было не добраться. Начальник зимовки «Царь и Бог» для подчинённых, нет выходных и государственных праздников, зато неплохая зарплата, продовольственная и вещевая компенсация и главное «Полярки», их к тому времени оставалось семь, первые две получали, проработав через каждые полгода, остальные по одной, за отработанный год. Имея семь полярок, работник получал семидесятипроцентную надбавку к заработной плате, не облагаемой налогами и с этой суммы не взымали алименты, вот на Севере и работало много молодых мужчин. Сильный и здоровый парень отслуживший в армии и ещё хорошо помнящий, что такое дисциплина, у которого варил котелок и росли от куда надо руки, быстро вжился в маленький коллектив и стал для всех своим. Но через полгода он затосковал и свалил бы с зимовки, плевать ему на полярную ночь и большие расстояния, на подписанный трёхлетний контракт встал бы на лыжи и «чухнул» к людям. Но начальник зимовки убедительно попросил потерпеть полгода, он ждал получения квартиры и не был в отпуске целых пять лет, Сергей не смог ему отказать и согласился. На зимовке легально числилось пять стволов оружия, а нелегально было ещё десять охотничьих ружей разного калибра. Охота и рыбалка стали настоящей отдушиной для парня, он специально изнурял себя тяжёлым трудом, подменял сослуживцев на вахтах, учился у моториста ремонтировать дизель и обслуживать аккумуляторы, научился морзянке и стал работать на ключе, отправляя сводки и принимая телеграммы. Наблюдать за погодой и проверять приборы на станции было несложно и полгода пролетели незаметно, закончилась полярная ночь с её прекрасными северными сияниями.
Полярники утверждают — «Кто служил на севере, того тянет туда, всю оставшуюся жизнь». В начале следующего лета в Мурманск по распределению из Новосибирского метеорологического училища приехало шесть человек, один парень и пять девушек. Начальник зимовки слово своё сдержал и добился от руководства института, чтобы к ним на зимовье прислали девушку, хотя людей не хватало на станциях и за каждого специалиста боролись. В томительном ожидании новой работницы изводился и Серёга, он не обращал внимание на подколки зимовщиков, он ждал её, в тайне надеясь, что внешне прилетит не крокодил.
У него дух перехватило, когда приземлялся вертолёт и из открывшейся боковой двери вышла она, высокая одетая в новую телогрейку в чёрных брюках и резиновых сапогах, в белом берете на голове с помпоном. Она мило улыбалась ему своими тонкими губками, её серые глаза притягивали парня, утончённый нос и слегка вытянутое овальное симпатичное личико ему сразу приглянулось. Он сгрёб в охапку её вещи и под улюлюканье зимовщиков помог расположиться в выделенной ей комнате, осознавая, что никому её он не отдаст и если надо горло перегрызёт любому, хотя грызть пока что было некому.
Девушку звали Ниной, и она сходу благосклонно приняла его ухаживания, а через месяц они уже жили вместе в комнате Нины, в одном из деревянных домов из бруса, строения стояли на двухметровых сваях, соединённые между собой трапами с перилами и до смотровой площадке станции вёл трап. Удобное изобретение для продвижений, когда снегом заметает на полтора, а то и два метра и когда сила ветра у земной поверхности по шкале Бофорта 11 баллов, что составляет тридцать метров в секунду и приравнивается к «жестокому шторму», человека унесёт как пушинку, он видел как разлетались метровые брёвна распиленные на дрова, как спички, потом три дня на буране их собирали, для этого был натянут из троса ещё и леер, вышел на площадку пристегнулся карабином к поясу, но такие штормовые были редки. Сергей лично наблюдал и непонятные атмосферные явления, регламентом было предписано включать всю аппаратуру на станции и проводить различные замеры, наблюдатель шифровал текст и отправляли в институт.
Насмотрелся он на световые вертикальные столбы, непонятной формы светящиеся облака, и летающие огни белых и красных цветов по крутым траекториям, которые ломанными углами, на огромных скоростях, на которые не способна летать современная техника. Самое яркое явление, которое он наблюдал
