Время меча - Юрий Нестеренко

— он как бы затвердел, и силы, которая прежде могла лепить из него что угодно, теперь недостаточно для скольнибудь заметных изменений… Так или иначе, могущество магии сокращалось от поколения к поколению… и наконец настал момент, когда чародеи более не смогли удерживать власть. Люди вырвались из-под многовековой опеки, в которой так нуждались и которую теперь именовали рабством. Наивные, они полагали, что обретут свободу, а на деле лишь попали в настоящее рабство к своим вождям и вождишкам… агрессивным, необразованным, обуреваемым страстями, презирающим профессиональную этику прежних владык. Тогда многие маги были убиты или заточены в подземелья… но вслед за ними очень скоро последовали тысячи и тысячи обычных людей. Древняя культура рухнула, восторжествовал хаос и культ грубой силы, символизируемый этим варварским оружием. На территории прежних держав образовалось множество крохотных княжеств и королевств, непрестанно воюющих друг с другом. Прежде было время мудрости, а теперь — время меча…

— Время мудрости еще вернется, — уверенно сказал принц. — Наука…

— А, вы опять про свою науку, — пренебрежительно прокряхтел Зендергаст. — Магия уходит из мира, как жизнь из тела. Все, что может ваша наука — это дергать безжизненное тело за нитки, словно марионетку. Но вам уже не сделать его живым, нет, никогда…

— Полагаю, со временем наука сможет и оживлять мертвые тела, — невозмутимо ответил принц. — У вашего мира, почтенный Ральтиван, был один серьезный недостаток. В этом мире не было развития, он был обречен на стагнацию. Главной заботой магов было сохранение status quo. И они были по-своему правы, ибо для системы, регулируемой искусственно, нет ничего страшнее потери равновесия. Но человечество не может все время жить в клетке, какой бы сытой и безбедной не была такая жизнь. Так что то, что произошло, вполне закономерно… думаю, даже если бы магия не потеряла свою силу, в конце концов ваш мир все равно бы не устоял.

— Амбициозные речи самонадеянного юнца, — проворчал старый маг без особого, впрочем, гнева. — Ну что ж, наслаждайтесь. Танцуйте свои дикарские пляски на костях цивилизации.

Некоторое время он молчал, затем продолжил прежним наставительным тоном:

— Между прочим, и в прежние времена находились желающие дать людям опасную побрякушку науки. Ничем хорошим это не кончилось. Приходилось ли вам слышать о Зурбестане?

Принц оживился — похоже, старик собирался рассказать очередную легенду.

— Мне попадалось эта название на старых картах, — сказал он.

— Далеко на востоке, за Фессарнийскими горами. Но достоверность этих карт более чем сомнительна. На них указано немало легендарных земель, чье существование уже опровергнуто путешественниками нашего времени.

— Например, королевства Куахир-Рот? — язвительно поинтересовался Зендергаст. — Конечно, современные путешественники не могут его найти, ибо оно погрузилось в пучины моря 3 тысячи лет назад. Но я говорю о Зурбестане. Этой страной правили могущественные жрецы, которым показалось недостаточно в совершенстве владеть магией — они решили развивать еще и науку. В результате там, где прежде лишь избранные и достойные владели силой, появились смертоносные машины, которыми мог управлять любой полуграмотный ремесленник. Появились монстры, которые не были беспомощны вне воли чародея, но, напротив, обладали собственной волей. Устои общества рухнули, равновесие было нарушено, Зурбестан сделался очагом хаоса и разрушения, и его гордые вожди желали принести это безумие и на другие земли. И тогда все прочие маги континента объединились, чтобы отвратить угрозу, и обрушили свою мощь на Зурбестан, похоронив его владык и их деяния. Пики Фессарнийских гор сомкнулись, перекрывая проходы, каменные лавины закупорили русла рек, даже ветры стали облетать стороной проклятую страну Зурбестан, навеки отрезанную от мира.

— И что же, все жители Зурбестана погибли по воле ваших магов? — спросил принц. На сей раз в его голосе звучал гнев; история явно задела его за живое.

— Ну… они и так уже были по большей части превращены в зомби, — неуверенно пробормотал Зендергаст. Старый маг понял, что в полемическом задоре рассказал историю, выставляющую его коллег не в лучшем свете: либо те сами уничтожили вместе с вождями Зурбестана мирных жителей, либо слишком долгим бездействием позволили зурбестанским жрецам погубить свой народ.

— По большей части! — язвительно повторил принц. — А остальных, стало быть, стерли в порошок за компанию? Камня на камне не оставили?

— Ну почему, там много чего должно было сохраниться, — возразил Зендергаст, как будто уцелевшие руины могли служить оправданием. — Старые маги никогда не применяли больше насилия, чем нужно. Стереть в пыль целую страну — это очень много энергии надо. Такая катострофа могла бы расколоть континент или, по крайней мере, вызвать бесчисленные землетрясения… Просто уничтожили жрецов и… тех, кто им повиновался, и отрезали страну от мира. А каким оружием ваша наука воевать будет, это надо еще посмотреть! — перешел в наступление Ральтиван.

Глаза принца блеснули, но прежде чем он успел что-либо сказать — если он вообще собирался это делать — возле скамейки раздались шаги, и троица увидела подходившего к ним Эльберта Айзендорга. Прославленный герой был, как всегда, при мече, в высоких сапогах, под его черной кожаной курткой угадывались жесткие складки кольчуги, которую граф носил теперь уже не столько из соображений безопасности, сколько для поддержания формы. Тронутые сединой волосы графа были очень коротко подстрижены, являя контраст с модными прическами до плеч придворных рыцарей; Айзендорг хорошо знал, что в бою длинные волосы приносят одни неудобства, пропитываются потом, лезут в глаза, а зимой и вовсе примерзают к шлему.

В нарушение этикета, требовавшего отдельно приветствовать особ королевской крови, к коим относился Артен, граф поднял руку к плечу в общем приветственном жесте. Артен вежливо встал, отвечая на приветствие, а Зендергаст лишь слегка наклонил голову, удостаивая графа колючим взглядом.

— Слушаете сказки, молодые люди? — не остался в долгу граф. Он был едва ли не единственным человеком при дворе, который относился к старому магу неприязненно. У остальных обычно дело не шло дальше добродушного подтрунивания над безобидным стариком, но Айзердорг, вообще не терпевший магии, чуть ли не в глаза именовал Зендергаста старым брехуном, засушенным пауком и еще как-нибудь покруче. Однажды прямо во дворце случилась неприятная сцена, когда белый от злости маг при свидетелях подскочил к графу и спросил, верно ли, что тот называл его выжившим из ума шарлатаном. «О, это было всего лишь предположение, почтенный Ральтиван, — миролюбивым тоном ответил граф, — и вы легко можете опровергнуть его прямо сейчас, превратив меня в камень или хотя бы обернувшись пауком. « Рыцари, с которыми беседовал Айзендорг, встретили его ответ хохотом, а взбешенный маг, чьей жалкой волшебной силы, конечно же, было недостаточно для подобных чудес — и который к тому же знал, что граф зовет его пауком за глаза — побежал жаловаться королю. Последнему стоило большого труда добиться примирения двух врагов; но хотя в конце концов они и пожали друг другу руки, мир был чисто формальным. Удивительное дело, но неприязнь королевского чародея к графу ничуть не распространялась на его дочь; и Элина, в свою очередь, не раз заступалась за старика перед отцом. «Представь, что ты стал старым и дряхлым и не можешь поднять меч, а другие смеются над тобой, « — говорила она. «Если я, растеряв свою силу, выйду сражаться на турнир — я вполне заслужу осмеяние, — отвечал Айзендорг. — К тому же Зендергаст никогда не был сильным. Он родился спустя много лет после падения власти магов, однако вместо того, чтобы заняться чем-нибудь достойным, предпочел присосаться к жалким остаткам былого могущества. Ты зря думаешь, что этот никчемный шарлатан так уж безобиден. Эти пауки тысячи лет тянули соки из всего мира, и ни о чем так не мечтают, как о возможности вновь опутать его своей паутиной. К счастью, теперь это уже невозможно. «