Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С юга, от горы Сион, наступал Раймунд Тулузский и скоро загнал наместника сарацин вместе с воинами в Цитадель и заставил сдаться в обмен на обещание сохранить жизнь ему и его людям. Тем временем остальные защитники, спасаясь от Танкреда, побежали на Храмовую гору. Сарацины заперли ворота на Храмовой горе и попытались защищаться, но воины Танкреда пробились на священную храмовую площадь, забитую толпой простолюдинов.
Не знаю, то ли голод и жажда, то ли жара и те посушливые ветры сделали из нас безжалостных исчадий ада, но бойня продолжалась еще несколько часов. Франки, генуэзцы, нормандцы, фламандцы и мы, грешные русины, обезумевшие от ярости, убивали всех, кто только случался под руку, отрубая головы, руки, ноги, даже те руки, что молили о милосердии. Кровь врагов нас пьянила, мы утопали в ней, рубя не только вооруженных врагов, но и простолюдинов, не пропуская ни женщин, ни детей, вырывая младенцев из рук матерей и разбивая их о стены. Все вокруг нас падали замертво, а мы скользили в той крови, иногда падали, но тут же снова вскакивали на ноги и продолжали свою жатву.
Некоторые так увлеклись, что не убивали сразу, а обрезали несчастных, как деревья, по частям. Другие разожгли большой костер, подлив в него черной смолы, и в тот костер живьем бросали людей, а когда живых рядом не оказывалось, то бросали и мертвых.
– Зачем их сжигают? – спросил я у одного рыцаря, а тот объяснил:
– На это есть причина: многие из них глотали золотые монеты. Когда трупы сгорят, золото можно будет легко добыть. Это намного удобнее, чем вспарывать животы и копаться в мясе. Разве нет? – И рассмеялся, добавив: – После этой бойни другие города поймут, что сопротивляться нам – это быть обреченными на смерть!
Вонь паленого тела заклубилась над головами. Улицы покрылись кучами отрубленных голов, рук и ног. Так, что даже ходить, не спотыкаясь об эти конечности и головы, было затруднительно. Евреи, спрятавшиеся в синагогах, сгорели заживо.
Но нашей главной целью был храм Гроба Господня, и шли мы к нему, превратившись в мощный таран, с неумолимостью вулканной лавы. В конце концов, мы пробились к его вратам, в которые был врезан массивный железный замок. Гроб находился внутри. Христиане, выбежавшие из своих домов, объясняли, что не знают, у кого ключ от замка, и что сарацины уже не раз пытались проникнуть туда, но замок не поддавался. Нетерпеливые рыцари бросились выбивать замок рукоятями мечей, но эти старания оказались напрасными. Тогда один из местных христиан вынул из кармана гвоздь, вставил его в отверстие и сказал бить по нему, но и это ничего не дало. Кто-то принес тяжелый молот, начали бить молотом, дверь треснула в нескольких местах. Казалось, она вот-вот развалится.
Неожиданно к храму приблизилась высокая худая женщина в черном платье, лицо ее скрывалось под черным платком, что нависал над глазами. Мы расступились перед ней, потому что в руке она держала ключ величиной с ладонь. Она вставила его в замок, повернула, врата открылись и под натиском рыцарей тут же вывалились из петель. Замок выпал, а женщина вместе с ключом отошла. О ней сразу забыли.
Поспешно мы вошли в храм, внутренний вид которого противоречил внешнему. Здесь все было пышно и величественно. В центре храма в широкой ротонде разместился Гроб Господень, а в нем камень, на котором лежало тело Сына Божьего после распятия.
Мы упали на колени и поблагодарили Господа за Его великую милость. А после этого нас ждала новая сеча. Особенно ожесточенный бой разгорелся у башни Давида, которая долго не продержалась и открыла нам свои ворота.
Тогда сарацины бросились прятаться в мечети Аль-Акса, но крестоносцы ворвались и туда на лошадях и пешком, и перекололи и изрубили всех, кто там был. Потому что произошло это по справедливому приговору Господа, и те, что оскверняли святыню своими языческими обрядами и лишили христиан доступа к ней, очистили ее теперь своей кровью и поплатились жизнью за свое преступление.
Забито было десять тысяч сарацин. В конце Танкред послал свой флаг уцелевшим тремстам сарацинам на кровле Аль-Аксы, бывшем храме Соломона, обещая защиту. Он действительно прекратил бойню, за то ему спасенные мусульмане показали сокровища Храмовой горы. Но на следующее утро назло Танкреду люди Раймунда поднялись на крышу Аль-Аксы и перебили все три сотни мусульман. Так Раймунд отомстил Танкреду за то, что тот первым ворвался в город, и поэтому его воины получили больше побед.
В конце той бойни мы, заляпанные кровью, походили на чудовищ. Некоторые не могли остановиться и выискивали по разным закоулкам несчастных, которые пытались спрятаться, вытаскивали их и убивали на месте. Каждый крестоносец знал, что он сможет завладеть всем, что захватит, может даже завладеть целым домом, если повесит на нем свой щит. Поэтому и разбрелись все в поисках пищи и иной добычи, и снова лилась кровь, раздавались крики и плач.
В городе воцарилась духота и вонь, уцелевших сарацин заставили убрать трупы и сжечь, но убрать все так и не удалось, и этот запах еще долго господствовал над городом, а по некоторым улицам невозможно было пройти, не затыкая нос и не закрыв рот.
С тех пор нам пришлось вместе с Танкредом еще изрядно повоевать и с мусульманами, и с византийцами, и с христианами, потому что господин наш все время пытался увеличить свои земли, не имея ни минуты покоя.
Те все битвы нас сильно выморили, и из двенадцати нас осталось семеро, и мы уже начали размышлять над тем, как покинуть Святую землю. Одно дело воевать с неверными, а другое – с христианами. И вот в последний год нашего пребывания здесь, а именно 1111, произошло одно странное событие, которое так перевернуло мою жизнь, что я и не знал: суждено мне вернуться домой живым или нет.
Поступила к нам весть, что мощная сельджукская армия султана Мухаммада приближается к границам Эдесского графства. В прошлом году мы их наступление успешно отбили, а в этом году султан назначил командующим своей армии храброго и безжалостного властителя Мосула Мавдуда ибн Алтунташа Мосульского. Силы франков были значительно скромнее, поэтому мы закрылись в наших крепостях и ждали. К счастью, сельджуки не имели подходящих военных приспособлений, чтобы штурмовать Эдессу и Тур-Башир. Они постояли далеко на холме так, чтобы их было хорошо видно, погарцевали перед
