Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом Кунга проследил за девицей и видел, что вечером она заходила в скупку, а утром на витрине ему сразу же бросился в глаза кулон, который он видел на Прониной.
Обо всём этом Кунга и поведал Жиле.
Тот сразу почувствовал, что Лёнька «отвернул» что-то на последнем деле, то-то он глаза прятал!
По тому, как Ухо испугался, увидев разгневанного Жилу, тот сразу понял, что парень виноват. Он схватил Лёньку за грудки и злобно прошипел, жарко дыша в лицо табачными парами:
– Говори, сука, что взял на деле? Ну?! – Жила с силой тряхнул его. – Крысятничать вздумал, б…ь?
Лёнька затрясся: тяжёлый характер вора-рецидивиста Ширяева знали не только его дружки-подельники, но и те, кому по долгу милицейской службы приходилось иметь с ним дело.
– Жила, да я это… Ты не подумай… я это… я верну… Чё там брать-то? Х…я! Так… мелочь… Они чё, за них «вломились»? – Ухо говорил о хозяевах ограбленной квартиры и золотых украшениях, не подозревая, что виной всему была его подружка Лёлька, прогулянные деньги и лишь единственный кулон. О золоте подельники и не подозревали.
Но когда до Жилы дошло, о чём говорит Ухо, он взвыл от бешенства и со всей силы залепил подельнику тяжёлую оплеуху своей огромной ладонью. Щека парня вмиг приобрела свекольный оттенок, но тот лишь заскулил, отлетев от удара к стене, и, свернувшись в комок, закрылся руками.
Пнув со всей силы подельника несколько раз по открытым частям тела, Жила красноречиво посмотрел на Кунгу. Тот, кивнув, подошел к Уху, поднял его, обшарил карманы пиджака и вынул заветный свёрток.
Увидев выложенные на стол драгоценности, и Жила, и Кунга потеряли дар речи.
– Это, по-твоему, х…я? Это мелочь? Да я за это тебя, падаль, закопаю! Ты, сука, нас подставил! А твоя маруха кинула в скупку одну вещь! И ты, козлина вонючая, сейчас же пойдёшь и вынешь её назад! Если не принесёшь, я с тебя с живого шкуру сниму, выверну кишки и скажу, что так и было! Понял, сука? – он ещё раз для убедительности ударил Ухо и, взяв за шкирку, вытолкал за дверь, крикнув вслед: – И не вздумай «сделать ноги», а то и их оторву!
После ухода провинившегося подельника Жила и Кунга решили выпить и обговорить случившееся.
– Ты, Кунга, найди его маруху, поговори с ней, узнай, что ей известно, знает ли про эти цацки, или видела только то, что он ей повесил на шею. Потом решим, как быть с ней. И Хозяин молчит… Ни денег, ни его самого. Неужели прокололись?
– А что решишь с Ухом? – вкрадчиво спросил Кунга, занюхивая выпитую водку куском черного хлеба.
– А сам-то как думаешь? – усмехнулся Жила, повертев в руках большой нож, которым тут же с силой отсек кусок колбасы от большого батона.
– Понял… – Кунга вздохнул. – А может?..
– Посмотрим… Но ты мои принципы знаешь! – твердо стукнул тяжелым кулаком по столу Жила. – Если про «косяк» узнает Хозяин – готовь для Уха «деревянный бушлат», я за него чалиться не намерен.
– Но ты же не мокрушник, – попытался вступиться за Ухо Кунга, но Жила зло усмехнулся:
– Вот поэтому сделаешь ты! А знаешь что? Пройдись-ка пока за ним. Как бы он чего ещё не «отмочил»! Вдруг решит «подорваться». Кстати, его долю заберёшь себе, если что…
Кунга сначала пожалел Лёньку, всё-таки не одно дело уже провернули, но по здравому размышлению пришёл к выводу, что «своя шкура дороже», а Уху следовало думать, прежде чем «запалить» цацки, да потом ещё «заховачить» от своих подельников. А ведь могут и «замести» легавые, если Ухо «проколется» с этим рыжьём… «А на зону возвращаться – дураков нет!» Кунга уже «отмотал» срок за двойное убийство, лишь по несовершеннолетию не получил вышку.
Даже не задумываясь над тем, что сейчас он сам «продал» Жиле Ухо, Кунга резво бежал вслед за Лёнькой, которого нагнал почти сразу.
Тот после полученных оплеух едва плёлся. Мало того, с похмелья болела голова и брала злость на Лёльку. «Сука! Подставила меня!» – Ухо сплюнул, настроение с каждым шагом ухудшалось. Идти в скупку не хотелось: чтобы выкупить кулон – нет денег, а значит, надо будет опять «запалить», а с головной болью это сделать весьма проблематично, ведь кража – это почти ювелирное ремесло. Украсть, чтобы никто не заметил – для этого нужен особый талант. Ухо его имел, но сейчас следовало всё обдумать, осмотреться в самой скупке и, главное, поправить голову, чтобы привести в норму разбитое пьянкой и побоями тело.
У ларька толпились несколько завсегдатаев. Увидев Лёньку, приветственно замахали руками, ожидая, что парень, по обычаю, поставит всем по «пиву». Но когда узнали, что он «пуст», проявили поистине дружеское участие: собрали на кружку пенного страждущему. Нюрка от себя, жалея Хорошева, добавила обычную порцию водки, не забыв пригласить парня к себе.
Ухо после такого «впрыскивания» почувствовал прилив сил и желание поправить положение с наименьшими потерями для общего дела. Неожиданно для себя, пообещав Нюрке придти к ней в гости, бодро направился в скупку. Кунгу, шедшего в некотором отдалении от него, Ухо так и не заметил.
Повертевшись у витрины с кулоном, Лёнька вышел на улицу, чтобы обдумать положение. Присев на ближайшую скамейку, даже задремал. Кунга же в это время вошел в помещение скупки, чтобы убедиться в том, что вещица на месте. То, что Лёнька её не забрал, было понятно.
В это время к витрине подошла пожилая женщина. Кунга, стоявший рядом, услышал её тихий возглас. Он с тайным интересом посмотрел в сторону этой женщины и поразился её взгляду: он был почти безумен.
Старичок-продавец тоже обратил внимание на покупательницу и тут же подошел к ней:
– Вам плохо? – участливо спросил он у женщины.
– Скажите, – хриплым голосом выдавила она из себя, – откуда у вас этот кулон?
Продавец с удивлением посмотрел на неё:
– Вам что, знакома эта вещь?
– Да… – едва слышно прошептала женщина, став совершенно бледной.
– Простите, но я не могу вам сказать, мало ли… – старичок пожевал губами. – Если это очень серьёзно, ну, я имею в виду кражу или что ещё, вам следует обратиться в милицию, а пока…
– Да-да, я понимаю, – кивнула женщина и поспешила на выход, хотя было видно, что она едва переставляет ноги.
