Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА - Карл Пальм

Стиг Эрик Леопольд Андерссон (изначально с удвоенной «с») родился 25 января 1931 года в Мариестаде. Рос он в маленьком городке Хува, расположенном в 18 милях от Мариестада, между озерами Венерн и Веттерн, в южном графстве Вестеретланд. Сын незамужней Эстер Андерссон, никогда не знавший своего отца, Стиг вместе со своей матерью находился на нижней ступеньке социальной лестницы преимущественно бедного шведского общества начала 30-х. Жизнь в городе с населением в несколько тысяч человек означала, что все знали все обо всех — и, соответственно, все знали все о Стиге и его матери.

То, что известно сегодня как современная шведская система социального обеспечения, пребывало тогда в стадии зачатия, и Эстер Андерссон приходилось работать с утра до ночи, чтобы ее сын не очень нуждался. За ее спиной порой звучали злые языки, но она не предъявляла никаких требований к обществу, и у людей хватало собственных проблем, чтобы уделять слишком большое внимание ее несчастьям.

Стиг впоследствии скажет, что в те времена бедность сама по себе не являлась чем-то постыдным, она представляла проблему лишь для тех, кто от нее страдал. «Нужно было искать способ, как выбраться из нищеты, — говорил он. — В этой стране у большинства не было фактически ничего, у немногих не было почти ничего, а о том, чтобы стать богатым, никто и не помышлял».

Эстер Андерссон и ее сын жили в маленьком, похожем на сарай домике. По описанию Стига, это были «четыре стены, худая крыша и

кран с холодной водой, который замерзал зимой». Но Эстер была настоящей вестеретландской женщиной — предприимчивой, изобретательной и трудолюбивой, — и эти качества в избытке передались по наследству ее сыну. Эстер стирала и гладила белье и работала парикмахером. Хотя в этих профессиональных сферах она обладала лишь самыми элементарными навыками, среди ее клиентов были даже жители соседней деревни. В деньгах они, конечно, не купались, но сводить концы с концами ей удавалось.

В самые тяжелые годы Великой депрессии немногие в Хуве могли позволить себе отдавать белье в стирку за деньги. Это стало бы для Эстер катастрофой, не открой она кондитерскую лавку в двенадцати милях от дома. Торговал в лавке наемный продавец, а сама она продолжала стирать, гладить и стричь. Закончив работу, Эстер садилась на велосипед и отправлялась проверить, как идут дела в лавке. Стиг потом часто вспоминал эти длительные поездки на багажнике велосипеда. Маленького мальчика очень пугали сумрак леса, через который они ехали, и раздававшиеся в его глубине звуки. «Я поднимал голову и смотрел на светлую полоску неба, резко выделявшуюся на фоне темного леса», говорит он.

Все, кого Эстер нанимала продавцами, работали из рук вон плохо, и в результате лавка в основном приносила убытки. Это стало для Стига хорошим уроком, запомнившимся на всю жизнь. Он всегда ненавидел людей, неспособных целиком и полностью оправдывать взятую на себя ответственность. Потеря лавки, тем не менее, не стала для них слишком тяжелым ударом, поскольку Эстер неожиданно вышла замуж за местного портного Пауля Густафссона, и их финансовое положение существенно улучшилось.

Наблюдая за тем, как бьется его мать в стремлении обеспечить свою маленькую семью, юный Стиг довольно быстро перенял у нее находчивость и способность к малому бизнесу. «Я начал подрабатывать в свободное время, даже в те дни, когда учился. Для желающих работа находилась всегда. Она делилась на две категории: та, за которую платили, и задания в рамках деятельности спортивного клуба. Приходилось планировать свое время так, чтобы одно не мешало другому». Стиг брался за все, что было ему по силам. За королевскую плату в сумме пяти крон за учебную четверть он вставал с рассветом, чтобы разжечь школьную печь. Кроме того, он лично отвозил в Хуву счета за электричество, число которых доходило до 600.

Окончив начальную школу, Стиг оставил учебу, так как мать больше не могла содержать его, и в тринадцать лет устроился разносчиком в местный бакалейный магазин. Зарплата была слишком мизерной, чтобы рассматривать ее в качестве дохода, поэтому Стиг был вынужден искать другие пути повышения своего благосостояния.

Спорт в Хуве пользовался большой популярностью, но, чтобы заниматься им, приходилось бесплатно работать. Хитроумный Стиг сделался менеджером городского спортивного клуба. Он заведовал материальной базой целой футбольной команды, следил за уборкой помещений, разметкой футбольного поля, водоснабжением и выполнял другие подобные функции. Взамен он получил право торговать в киоске клуба кондитерскими изделиями и безалкогольными напитками, что приносило неплохой доход. В хорошее воскресенье, когда играла спортивная команда группы «А», Стиг, бывало, извлекал большую прибыль.

Хотя Стиг рос в нужде, когда ему было лет пять, мать купила старый граммофон и шесть пластинок на 78 оборотов. Стиг сразу ощутил интерес к музыке. Он все время подпевал, слушая хиты того времени. Очень скоро обнаружилось, что ему нравится петь в присутствии посторонних.

«Я использовал любую возможность, чтобы спеть перед публикой, особенно в школе, — вспоминает он, — и со временем заметил, что пение оказывает воздействие на слушателей. Вы становитесь центром внимания, ведь люди всегда обращают внимание на того, кто производит шум. Отсюда напрашивался вывод: нужно заниматься музыкой. Я жаждал популярности».

В дотелевизионную эпоху, особенно в сельской местности, люди в основном развлекали себя сами, как могли. Местная община устраивала различные мероприятия, во время которых люди пели, танцевали, веселились. Развлекательные передачи по радио транслировались всего по несколько часов в неделю, и единственным альтернативным источником музыки был граммофон. Юный Стиг стал постоянным клиентом в магазине грампластинок.

Проигрывание пластинок — это одно, но исполнение песен могло сделать из вас звезду местного масштаба. Стиг не мог упустить возможность совместить развлечение с извлечением доходов, тем более что Эстер всегда стремилась использовать любой шанс улучшить финансовое положение семьи. Она потратила 15 крон на гитару для сына и даже собственноручно сшила для нее чехол. Стиг много практиковался в игре на инструменте и в скором времени начал выступать на местных концертах, между комическими сценками и чтением стихов.

В подготовке концертов принимала участие вся община. Для Стига это было прекрасное средство проявить свою деятельную натуру и выплеснуть избыток юношеской энергии. Он получал огромное удовольствие, занимаясь организацией концертов, и часто выдвигал всевозможные предложения. На сцене Стиг поначалу исполнял только шлягеры той эпохи, но со временем стал включать в свой репертуар песни собственного сочинения. Он нашел довольно странный источник вдохновения. «Когда очередная девушка отвергала мои ухаживания, я приходил домой и писал посвященную ей сатирическую балладу, а затем исполнял ее на собрании местного общества трезвости, неизменно вызывая горячее одобрение публики. Тогда-то я и понял, как это здорово — сочинять песни.

Ему было 16, когда он написал «Tivedshambo» (Тиведен — лесной массив на родине Стига Андерсона, хаибу — шведский парный народный танец, напоминающий польку-мазурку. — Прим. ред.), ставшую спустя некоторое время его первой записанной песней. Этот фолк- номер с ярким рисунком традиционного буйного шведского веселья среди лесов наглядно продемонстрировал потенциальные возможности Стига. Песня приобрела широкую известность, как и шведская аккордеонная классика.

После окончания Второй мировой войны Швеция пережила подъем оптимизма. Ее границы вновь были открыты культурному влиянию извне, и пришедший из США джаз достиг даже изолированных патриархальных общин, каковой являлась Хува. Стиг стал страстным поклонником би-бопа (разновидность джаза) и играл на гитаре в нескольких местных джаз-бэндах.

Однажды местная газета опубликовала письмо женщины, матери тинэйджера, протестовавшей против засилья этой американской музыки, вызывавшей нездоровое возбуждение в среде городской молодежи. Молодой Стиг Андерссон послал в газету гневную отповедь, в которой утверждал, что джаз имеет очень важное значение для молодежи. «Вы, должно быть, чрезвычайно сексуально озабочены, если считаете, что джаз лишь возбуждает людей!» — писал он. Это было первое публичное выступление вспыльчивого, в высшей степени самоуверенного человека, которому предстояло еще не раз в будущем вызывать бурю негодования в шведских средствах массовой информации.

Имея в багаже лишь несколько песен, Стиг уже мечтал о национальном успехе в качестве сочинителя. В 1947 году, когда ему было 16 лет, он разослал свои записи видным деятелям музыкального бизнеса,которые, по его мнению, могли помочь ему взобраться на вершину славы. Ответ пришел только от известного композитора и поэта Ульфа Педера Олрога, одного из кумиров Стига. Песни Олрога, сочетавшие в себе запоминающиеся мелодии и изысканные стихи с оттенком юмора, пользовались популярностью у широких слоев населения.