Девушка на причале - Джордж Липперт

     В то время как полуденное ​​солнце просвечивало через деревья, рисуя движущиеся картинки на могилах, Петра смотрела на цветущий плющ - она больше не заставляла его цвести. Да она и не знала, сможет ли она когда-нибудь снова. Она видела лица своих мертвых родителей в воде и сделала выбор не извлекать их из этой воды, чтобы вернуть их обратно в мир живых. Возможно, само обещание их возвращения было ложью. Петра пыталась убедить себя, что это был просто злой трюк, что никакая магия никогда не сможет по-настоящему вернуть родителей обратно, несмотря на ее величайшее желание. Но она видела, как ее мать выходила из озера, видела, как она стояла там, живая и здоровая, ее лицо светилось любовью, глядя на Петру. Девочка все еще видела это лицо почти каждую ночь во сне, и видела тот окончательный момент, когда она, Петра во сне, решалась отменить это возвращение. В то время это казалось храбрым и правильным поступком - отказать себе в своем глубочайшем желании, для того чтобы спасти чужую жизнь.

    Даже сейчас, когда Петра смотрела невидящим взглядом на тайную могилу своих родителей, Петра знала, что это был правильный выбор. Но почему же тогда она чувствовала себя такой очень, очень потерянной? Почему тогда она боролась с таким сокрушающим, навязчивым чувством потери? Почему, прежде всего, она почувствовала ужасную тяжесть страха, что каким-то образом, в каком-то монументальном смысле, она упустила шанс вернуть давно потерянных родителей?

    Ветер дул, кружа опавшие листья над высокой травой, и пел на высоких нотах под пологом деревьев, в тех самых зарослях плюща, который охватил  могилы-близнецы. Петра смотрела на могилы, ее широко раскрытые голубые глаза блестели невидяще, потерянные в мечтах, и сводящий с ума голос звучал где-то в глубинах ее сознания.

    Красные цветы распускались на могилах.

В тот же вечер, помыв посуду после ужина и убрав кухню с помощью Иззи, Петра объявила, что она собирается на прогулку к озеру.

    - Делай, как считаешь нужным, - ответила невнятно Филлис, в уголке ее губ были зажаты пара булавок, пока она чинила одно из платьев Иззи.

    - Не забудь подмести крыльцо, когда ночью будешь возвращаться в комнату. Надеюсь, когда я выйду утром, я не увижу эту грязь, которую ты и твой дед наследили.

    Петра поджала губы, но ничего не ответила. Решетка на двери хлопнула, когда она вышла в краснеющий от заката вечер. Через минуту снова послышался скрип и хлопанье двери, Иззи выбежала вслед за сестрой. Петра слегка улыбнулась, замедляя шаг, но не оглянулась назад. Иззи догнала ее и пошла рядом, осторожно переступая через заросли вереска.

    - Твоя мама знает, что ты идешь со мной? - спросила Петра спустя мгновение.

    Иззи кивнула.

      - Я ей не нужна, пока она подрубает мою новую рабочую одежду. Она хочет, чтобы я примерила ее до наступления ночи, потому что это ее единственный шанс, чтобы подогнать ее по размеру до того, как мне уйти на следующей неделе к мистеру Саннитону. Но ночь еще не скоро наступит, так что мама сказала, я могу пойти, если мы не долго. И она передала тебе, чтобы ты не позволяла мне приближаться к причалу, «потому что я упаду», «потому что я неуклюжая, как двуногая табуретка, и я плаваю, как булыжник».

    Петра снова почувствовала, как жар приливает к ее щекам, но только посмотрела на Иззи и потрепала ее за волосы. По причинам, которых Петра не понимала, Иззи любила свою мать безоговорочно. Она доверяла всему сказанному Филлис, даже когда это было обидно и унизительно для девочки. Конечно, это правда, что Иззи не была особенно умной. Она родилась с дефектом, который Петра не понимала, за исключением того, что из-за него девочка медленнее все понимала, чем другие дети ее возраста. Однако с другой стороны, тот же «дефект» делал Иззи ужасно милой и простой по характеру. Она была бесконечно преданной, доверчивой и ласковой даже к Филлис, когда ей это было позволено. Так или иначе, она совершенно не понимала, что ее собственная мать едва терпит ее и даже стыдится ее. Филлис редко позволяла Иззи сопровождать ее в город, и, когда это все же происходило, Иззи запрещалось говорить и было приказано немедленно идти за Филлис, не мешаясь на пути и не создавая неприятностей.

    - Ты рада начать работу на ферме мистера Саннитона? -беспечно спросила Петра.

    Иззи глубоко вздонула:

    - Да, думаю, рада. А что, если работа действительно трудная?

    Петра пожала плечами и ничего не ответила.

    - Мама говорит, что я должна буду оставаться там до выходных. Это означает, что я могу приходить домой в субботу и воскресенье, чтобы всех повидать, и у меня будет время немного поноситься вокруг. Мама говорит, что мистер Саннитон не позволит этого на рабочей ферме, даже вечером. Как ты думаешь, это правда?

    Петра шла, глядя на высокую траву, росшую по краям тропинки.

    - Я полагаю, у тебя будет немного времени, чтобы побегать. Возможно, тебе придется выделить время для этого, но ты сама с этим справишься. Может быть, после обеда, как мы иногда это делаем здесь.

    Иззи подумала. Через мгновение она немного повеселела.

    - Если бы я была ведьмой, я бы пошла в школу вместо работы у мистера Саннитона, ведь так?

    Петра кивнула, не улыбаясь.

    - Это было бы замечательно, - увлеклась этой идеей Иззи. - Я могла бы получить свою собственную волшебную палочку и научилась бы делать удивительные вещи. Мама считает, что не любит магию, но если бы я была ведьмой, она взглянула бы на это по-другому, я уверена. Она увидела бы, как хорошо иметь дочь-волшебницу, которая могла бы помочь ей на ферме. Я бы узнала много новых способов, как с помощью магии делать разные вещи, так что ей не приходилось бы так много работать. Это сделало бы ее счастливой, ты так не думаешь?

    Петра глубоко вздохнула:

    - Ты, наверное, права, Иззи.

    - Мама говорит, что на школе свет клином не сошелся, - сказала Иззи, перепрыгивая через корень дерева. – Особенно, для кого-то вроде меня. Она говорит, что я должна быть счастлива, что мне не надо ходить в школу, потому что я сразу бы увидела, как сильно я отличаюсь от других девочек и мальчиков.