Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

Открылись ворота, и на арену выбежал резвый бычок под одобрительные крики присутствующих. Бернардо, впервые оказавшийся на таком зрелище, почувствовал, как начинает волноваться. Навстречу быку вышли тореадоры. Из ворот выехали и два пикадора на лошадях, которые должны были отгонять быков длинными пиками. Первый акт представления начался. Рядом с Бернардо по-прежнему никого не было.

Тореадоры начали демонстрировать свое умение, искусно доводя животное до бешенства. Красный платок в их руках служил немедленным сигналом для быка к нападению. Гибкие и внимательные тореадоры причудливо изгибались, пропуская разъяренное животное почти рядом с собой, красиво манипулируя красными платками перед самыми глазами животного. Дважды бык нападал на стоявшего у ворот пикадора, пытаясь опрокинуть лошадь с всадником. Чтобы лошадь не сбросила всадника, испугавшись грозного вида нападавшего быка, ей завязывали глаза перед выходом на арену. Кроме того, ноги всадника были надежно защищены металлическими сапогами, а на лошадь была надета прочная кожаная попона, позволяющая выдерживать удары рогов разъяренного быка. Во время нападения пикадор наносил удары своей пикой, традиционным длинным копьем, еще больше раззадоривая животное, доводя его до состояния настоящего бешенства. Заиграла музыка, и пикадоры на своих лошадях покинули арену. Вместо тореадоров на арене появились бандерильеро. Они держали в руках две маленькие пики, которые должны были воткнуть в спину животного. В этот момент Бернардо почувствовал, как сзади кто-то пробирается к его месту. Он обернулся. Рядом опустился пожилой человек, лет шестидесяти, с нездоровым, землистым цветом лица.

— Я перепутал свое место, — показал на верхний ряд старик.

Бернардо ничего не ответил. Справа место от него по-прежнему пустовало.

Искусство бандерильеро — это искусство терпения. Нужно стоять Прямо, чуть изогнув корпус с высоко поднятыми руками, и спокойно ждать, когда на тебя несется разъяренный бык. Настоящий мастер только в последний момент чуть изгибает спину и пропускает животное, втыкая ему в хребет свои высоко поднятые пики-бандерильи, концы которых обычно украшены различными разноцветными лентами, позволяющими наглядно судить о мастерстве самого бандерильеро. Обе пики должны прочно застрять на спине животного, причиняя ему боль и мучения.

— Как погода в Стамбуле? — спросил вдруг старик, не отрываясь от зрелища.

Бернардо вздрогнул, посмотрел по сторонам.

— Погода хорошая, только дожди идут в последнее время, — ответил он условную фразу, уже не сомневаясь, что рядом с ним сидит его новый связной.

— Меня зовут Мануэль, — представился старик, — как зовут тебя, я знаю. Ты даже не смотрел по сторонам, это хорошо.

— Просто я сразу все понял, — ответил Бернардо, — на корриде нельзя перепутать место. Ведь каждого посетителя проводят к его месту служащие стадиона. Это я успел уже заметить.

— Правильно, — чуть улыбнулся Мануэль, — но не обязательно. Я мог перепутать свой ярус и спуститься сверху, такое тоже бывало. А ты наблюдательный, это хорошо.

— Мне как раз не хватало вашей похвалы, — раздраженно заметил Бернардо. На арене очередной бандерильеро успешно демонстрировал свое мастерство. Несчастное животное, уже получившее шесть ударов в спину, истекало кровью. Разноцветные пики, торчавшие над быком, придавали всему происходившему какой-то фарсовый, трагикомический характер.

— Вы привезли мне необходимые бумаги? — спросил Бернардо.

— Конечно, пакет у меня с собой, я его потом вам передам. Все бумаги и документы настоящие.

— Надеюсь, — пробормотал Бернардо.

Наверху дирижер снова взмахнул руками, и заиграла музыка.

Начинался третий акт корриды. На арену вышли матадоры.

— Ты знаешь, в какой отель ты должен переехать? — спросил Мануэль.

— Мне сказали, что где-то в центре города.

— Правильно, переедешь в «Палас-отель», это недалеко от Испанского Национального Банка, прямо рядом с музеем «Эль Прадо».

— Да? — удивился Бернардо. — Как это наши старики решили разориться на такой отель.

— Там ты должен встретиться со своей женой, — снова проигнорировал его нахальное замечание Мануэль, — и вместе с ней выехать в Мексику. Билеты вам уже заказаны. Она в курсе всего происходящего. Вы проведете два дня в Париже и вылетите в Мексику. Учти, Инес знает только, что ты российский разведчик. Подробности операции ей неизвестны.

— А спать с ней можно? — спросил Бернардо, только чтобы вывести старика из равновесия.

— Можно, — немного подумав, ответил Мануэль, — но не нужно. Если, конечно, она сама не захочет. Ты знаешь, куда ты полетишь в Мексике? В ее поместье. В ее настоящее поместье. Ты будешь играть роль своеобразного альфонса, никчемного петушка при очаровательной даме. Настоящая ее фамилия Инес Контрерас, она из богатейшей семьи Мексики. Только учитывая сложность нашего задания, мы решили использовать такой источник, как Инес. Она дважды до этого вылетала в Гватемалу, якобы для встречи со своим женихом, то есть с тобой. Поженились вы с ней еще в Гватемале месяц назад. По желанию молодоженов на свадьбе никого не было. У Инес несколько лет назад погиб муж, кстати, кубинский разведчик. Я думаю, ты не будешь теперь настаивать сразу лечь с ней в постель. Кроме того, ее сыну уже девятнадцать лет.

— Не буду, — пробормотал Бернардо, — значит, мне придется жить со старухой. Какой ужас. Только вдовы мне не хватало.

— Вот она сидит, в той стороне, — показал на молодую женщину в белом костюме Мануэль, — если она старуха, то я ничего не понимаю в женщинах.

Ошеломленный Бернардо посмотрел на уже понравившуюся ему женщину.

— Сколько ей лет? — шепотом спросил он.

— Она настоящая старуха. — Мануэль умело брал реванш за все сказанное. — Ей всего тридцать шесть. У нас в Америке рано выходят замуж. Тебе следовало бы лучше знать местные условия того региона, куда тебя отправляют. Хотя по-испански, нужно отдать тебе должное, ты говоришь чудесно, даже с каким-то центральноамериканским акцентом. Так говорят обычно крестьяне Сальвадора или Никарагуа.

Бернардо промолчал. Глупо доказывать связному, что он и вырос среди крестьян Никарагуа. А с «женой» ему повезло, даже очень повезло.

На арене матадор, пытавшийся убить быка одним ударом, чуть поспешил, шпага, ударившись об спину быка, вошла недостаточно глубоко, и бык, истекая кровью, продолжал оставаться на ногах.

— А нельзя переехать прямо сегодня? — спросил Бернардо — Нельзя, — строго ответил Мануэль, — ты находишься сейчас в Гватемале и появишься в Мадриде только на два дня.

— И кто сидит теперь рядом с ней? — чувствуя какую-то непонятную ревность, спросил Бернардо.

— Это начальник ее личной охраны, — пояснил Мануэль, — его зовут Альфредо Баррос, очень неприятный тип. Конечно, он ничего не знает, но, думаю, заочно тебя очень сильно ненавидит. Тебе, должно быть, это приятно?

— Ладно, — облизнул губы Бернардо, — с ним мы тоже выясним все отношения.

— Не советую, — спокойно заметил Мануэль, — он раньше работал в полиции Мехико, очень подготовленный тип.

Матадор нанес наконец свой второй удар уже тяжело раненному быку, и тот упал на колени. Подскочивший помощник матадора ладонью ударил по торчавшей из спины животного рукояти второй шпаги. На этот раз бык зашатался и упал. Недовольные зрители свистели, у несчастного животного изо рта шла кровь. Он дернулся несколько раз и умер.

— И что здесь интересного? — пожал плечами Бернардо. — Столько шума из-за убийства несчастного животного. У быка не было ни одного шанса.

— Ну почему, — возразил Мануэль, — на этой арене было убито достаточно много матадоров, есть ведь статистика.

— Я говорю только то, что вижу, — с раздражением ответил Бернардо, заметив, как начальник охраны что-то говорит его «жене» и та согласно кивает головой, — это настоящее убийство. Не нравится мне ваша коррида. В Мексике ее, кажется, тоже любят.

— Это национальный вид спорта, — пожал плечами Мануэль. Под звуки музыки на голову быка надели веревку, и выбежавшая резвая тройка лошадей унесла волочившуюся по песку тушу животного за собой. Опять заиграла музыка, и на арену выбежал второй бык. Все повторялось сначала. Снова появились пикадоры и тореадоры.

— И так без конца до конца, — по-русски сказал вдруг Бернардо.

— Что? — не понял Мануэль.

— Ничего, просто мне неприятно это зрелище на арене. Фиглярство и смерть. Противоестественный симбиоз.

— А Хемингуэй, — напомнил Мануэль, — ему нравилось.

— В таком случае мне перестал нравиться сам Хемингуэй. Может, в этом и была какая-то своя красота, а сейчас я не вижу ничего, кроме расчетливого и хладнокровного убийства. На быка нападают сразу пять-шесть человек, у него нет никаких шансов. — Он посмотрел на Инес. Она внимательно следила за происходившими на арене драматическими событиями.