Комната с заколоченными ставнями - Говард Лавкрафт

Постояв немного, он повернулся и двинулся обратно, как вдруг его взгляд упал на цепочку мелких следов, оставленных на лопастях колеса чьими-то мокрыми лапками. Он наклонился, чтобы разглядеть их получше, но ничего особенного не увидел: обыкновенные лягушачьи или жабьи следы, успевшие к тому же наполовину высохнуть должно быть, их обладатель вскарабкался на колесо еще до восхода солнца. Подняв глаза наверх, Эбнер увидел, что оставленные на колесе отпечатки вели к выломанным ставням, что скрывали когда-то комнату над мельницей.

Несколько секунд Эбнер мучительно раздумывал над тем, что бы это значило. Он вспомнил жабоподобную тварь, увиденную им тогда в комнате не она ли улизнула сквозь сломанное окно? А может, что еще более вероятно, другая тварь одного с нею вида почуяла присутствие собрата и поднялась наверх, в комнату, прямо из реки? Слабая догадка мелькнула у него в голове, но он в раздражении отогнал ее прочь человеку его уровня не пристало становиться пленником мистических суеверий, которые держали в страхе старого Лютера.

И все же он решил заглянуть в комнату над мельницей. С колотящимся от волнения сердцем он приблизился к запертой двери, повернул в замке ключ и шагнул в помещение, пребывая в твердой уверенности, что сейчас увидит в нем какие-то зловещие изменения. Но тщетно кроме ярких пятен солнечного света на полу, которых не было, да и не могло быть накануне вечером, он не увидел в комнате ничего нового.

Он подошел к окну.

На подоконнике тоже были следы. На этот раз Эбнер различил сразу две цепочки отпечатков: одни вели внутрь комнаты, другие из нее. По своим размерам они явно отличались друг от друга: следы, ведущие наружу, были крошечными, не более полудюйма в длину, а те, что вели внутрь комнаты, были больше первых раза в два. Эбнер наклонился, чтобы рассмотреть их получше, и застыл в изумлении, не в силах оторвать глаз от увиденного.

Он не был профессиональным зоологом, но кое-какие познания в этой области у него имелись. Следы на подоконнике не были похожи ни на что виденное им прежде. Если исключить наличие перепонок между пальцев, они представляли собой совершенно точные отпечатки человеческих ступней и ладоней в миниатюре.

Он бегло осмотрел помещение, не особо, впрочем, надеясь найти тварь, оставившую эти странные следы. Так оно и оказалось он не встретил нигде даже признаков ее недавнего пребывания. Эбнеру стало не по себе. Он вышел из комнаты и тщательно закрыл за собой дверь, уже сожалея о давешнем порыве, заставившем его вторгнуться сюда и выломать ставни, которые до поры до времени надежно отгораживали заколоченную комнату от внешнего мира.

III

Эбнер не особенно удивился тому, что на весь Данвич не нашлось ни одного охотника принять участие в разрушении мельницы. На это не желали пойти даже те плотники, которые вот уже долгое время бедствовали без работы. Не решаясь отказать Эбнеру напрямую, они отнекивались под разными благовидными предлогами, но за ними легко угадывался суеверный страх перед домом старого Лютера, где им предстояло бы работать, согласись они на предложение молодого Уэтли. Отчаявшись найти добровольцев в Данвиче, Эбнер отправился в Эйлсбери, где ему довольно скоро удалось отыскать трех крепких парней и договориться с ними о выполнении работ, предусмотренных дедовским завещанием. Но и здесь не все обошлось гладко: плотники не поехали в Данвич в тот же день, как того хотел Эбнер, а упросили его подождать недельку-другую (у них еще были кое-какие дела в Эйлсбери), дав клятвенное обещание по истечении этого срока появиться в Данвиче.

Эбнер вернулся в старый дом и в ожидании приезда работников взялся за изучение книг и бумаг покойного Лютера. Книги он решил разбирать по отдельности среди них могли оказаться издания большой ценности. Многочисленные кипы старых газет в основном это были "Аркхэм Эдвертайзер" и "Эйлсбери Трэнскрипт" он отложил в сторону с тем, чтобы в дальнейшем предать их огню; такая же участь постигла бы и толстую связку писем, найденную в ящике дедовского стола, если бы не фамилия "Марш", мелькнувшая на странице одного из посланий. Это слово подействовало на Эбнера подобно удару электрического тока. Он впился глазами в строки письма и принялся читать:

"Лютер, то, что случилось с кузеном Абедом это предмет особого разговора. Даже и не знаю, что сообщить тебе об этом. Боюсь, ты все равно не поверишь ни единому моему слову. Впрочем, я и сам не знаю всех деталей. Вполне возможно, что весь этот вздор выдуман от начала до конца лишь для того, чтобы скрыть какую-нибудь скандальную ситуацию, в которую попали Марши ты ведь знаешь, что они всегда были склонны к преувеличениям и отличались большими способностями к вранью. Да к тому же они на редкость изворотливы впрочем, такова уж их натура.

Но я немного отвлекся. Так вот, как рассказал мне кузен Элайза, он был еще совсем молодым, когда Абед и с ним еще несколько жителей Иннсмута совершили на торговом корабле плавание в Полинезию и обнаружили на одном из островов странных людей, которые называли себя "глубоководными" дело в том, что они могли жить и в воде, и на суше. Как амфибии. Можешь ли ты в это поверить? Я нет. Но самое потрясающее заключалось в том, что Абед и еще кое-кто из его товарищей по плаванию взяли в жены женщин из этого племени и завели от них детей.

В общем, такова легенда. А вот факты. Начиная с того времени, Марши стали самыми удачливыми и процветающими из всех морских торговцев. Далее, жена Абеда, миссис Марш, никогда не покидала пределов своего дома, за исключением случаев, когда она посещала какие-то закрытые собрания Тайного Союза Дагона. Говорят, что "Дагон" это какой-то морской бог (Дагон (от финикийского "даг" "рыба") западно-семитский бог, покровитель рыбной ловли. Культ Дагона был распространен у филистимлян. Изображался в виде морского чудовища с туловищем рыбы и человеческими руками и головой) . Впрочем, об этих языческих верованиях я ничего не знаю, да и знать не хочу. Дети Маршей отличались очень странным обликом. У них были невероятно широкие рты, лица без подбородков и такие огромные выпуклые глаза, что они больше походили на лягушек, чем на людей я не преувеличиваю, Лютер! Но, по крайней мере, у них не было жабр, в отличие от глубоководных говорят, те обладали жабрами и поклонялись Дагону или еще какому-то там морскому божеству, чье имя я даже не могу выговорить, хотя оно у меня где-то записано. Ладно, это неважно. В конце концов, Марши могли все это выдумать, преследуя только им одним известные цели, и все же... Ты понимаешь, Лютер, из всех морских переделок (а ведь в Ост-Индии, где плавали корабли капитана Марша, штормы и ураганы случаются очень даже часто) все его суда бриг "Хетти", бригантина "Колумбия" и барк "Королева Суматры" выходили без единой поломки! Можно было подумать, что Марш заключил сделку с самим Нептуном. А потом, все эти странные действа в открытом море, вдали от берега, где жили Марши... Купания по ночам, например а заплывали они аж на Риф Дьявола, за полторы мили от Иннсмутской гавани! Люди держались от них подальше; разве что Мартины да еще кое-кто, из тех, кто ходил с Маршем в торговые рейсы в Ост-Индию, продолжали водить с ними дружбу. Сейчас, после смерти Абеда надеюсь, что и миссис Марш последовала за ним, поскольку со времени кончины мужа никому не доводилось встречать ее в Иннсмуте и окрестностях, дети и внуки капитана Марша ведут такой же странный образ жизни, что и их родители и прародители..."