Неприличные истории - Андрей Цунский

Счастье наше было безгранично, но, как гласит мудрость, "Хорошему нет конца"... Однажды моя подруга отказывается идти со мною в кино, сославшись на плохое самочувствие. Развесив, как дурак, уши, я посочувствовал ей, стерве, и отправился в библиотеку, где просидел до одури за учебниками (ну, первый курс! Что возьмешь?!) и в сумерках уже возвращался домой. И что же я вижу, подходя к профилакторию? Я вижу свою пассию в сопровождении некоего третьекурсника, которого и называть-то не хочу по имени, дабы не отразилось в истории его паскудное имя.

(Гул, общее и эмоциональное одобрение аудитории.)

И какова же была моя ярость, когда увидел я , что они не просто идут, а нагло прутся, у всех на виду целуясь взасос и выставляя меня идиотом на глазах у всей общественности, а потом еще и направляются к нему в комнату, откуда она не выходит до самого утра. Я это случайно обнаружил, выглянув из-за угла в коридор!

(Аудитория неистовствует. Слышны отдельные возмущенные выкрики.)

Даже сейчас по прошествии времени, я вспоминаю этот эпизод в легком волнении, а каково мне было тогда? Решив все же сохранить при эти поганых обстоятельствах достойное выражение лица, я ничего не рассказал никому о постигшей меня катастрофе, что было тем более идиотизмом, так как в это не было никакой нужды - в смысле рассказывать.

А через всего-то пару дней, мы с Зебром вместе наблюдаем точно такую же картину, в которой мерзавец- третьекурсник является неизменным действующим рылом, а вторую роль играет зеброва мадемуазель, и финал истории точно таков же, что и в первом сучьем случае. Мы мечтали о мести и всю ночь строили коварные планы, но так ничего и не выдумав путнего, улеглись спать в печали и позоре.

В воскресенье вечером мы с Зебром сидели на койках и играли в карты, потому что вечера у нас теперь освободились. Вдруг безо всякого стука отворилась дверь и мерзавец заваливается к нам в комнату собственной персоной, достает бутылку водки, а по нему видно, что он уже изрядно принял до этого.

Разлив напиток в стоявшие на столе стаканы, этот брандахлыст нахально сунул их нам в руки, закинулся сам, и начал такой поганый разговор:

- Вот вы, пацанчики, меня сейчас ненавидите... А между прочим, это совершенно напрасно. Вы ведь телки еще на этом фронте, а я старый, заслуженный ветеран... Страдаете? Ну-ну-ну молчать. Молчать! Из-за кого вы, собственно, переживаете. Из-за этих двух коз? Большое дело. Так они к вам и относились, ребятки. Потому что вы стоили того. Театрики, цветочки, стишочки.Тьфу. Запоминайте, щенки: все, что нужно бабе - это елда. Хуй, как таковой. Ну и плюс - пара анекдотов, сто грамм, и "Wish you were here" для расслабления. И это, детки, потолок их розовых мечтаний. Ну, потом, конечно, замуж. За таких, как вы, мудаков. Но надо ли это вам - вот он, блядь, тот самый шекспировский вопрос... Кстати, есть тут еще одна рыженькая, с косой. Ее я буду не тут, а у себя на квартире обрабатывать там целку ломать нужно. Филигранная работа! В среду в семь придет. Английским заниматься. Хха!

Он бесил нас уже потому, что по крайней мере, в отношении наших глупых подружек оказывался совершенно прав, не говоря уже о том, что все его "мудаки"и "щенки" были нами вполне заслужены. Он вызывал ненависть своим тоном, своей блядовитой наглой рожей, своей распиздяйской позой ноги на стол, приторной одеколонной вонью, всем собой... Но это было не все. Он вынул из своего сволочного портфеля записную книжку "Ежедневник" толщиной в триста с лихуем страниц, швырнул ее на стол, как кусок сахара пуделю, и пробормотав "Просвещайтесь", нагло задрых прямо на стуле, портя остатки воздуха своим зловонным дыханием.

Записная книжка была этаким спортивным дневником мерзавца, с именами и телефонами вверху страниц, и через примерно три страницы - фотографиями, некоторыми - весьма похабными. Судя по отвратительному качеству печати, автором снимков был он сам. Что еще более мерзостно - нижней своей половиной он часто присутствовал в кадре...

И вдруг меня осенило. План мести сверкнул передо мной как молния во всех подробностях. Ни слова ни говоря, я схватил тетрадку, предназначенную для конспектов по истории КПСС, и стал переписывать имена и телефонные номера, едва успевая слюнить химический карандаш.

Наутро, когда он уперся к себе, я забрал у Зебра все что были деньги, и добавил все имевшиеся в наличии у меня, но сумма сложилась явно недостаточная. Всю ночь мы ишачили в порту на разгрузке сухогруза с бараньими тушами из Австралии, проспали потом занятия, а еще я толкнул одному философу, который жил в комнате по соседству, кое-какие кассеты, и у нас образовался фонд, объемом в двести (!) рублей, который был торжественно поименован Фондом Возмездия. Я посветил Зебра в план еще накануне, и каждый из нас приступил к своей задаче.

Зебр покупал у метро гвоздики. Он припер их целое ведро, согласно моим указаниям, и поставил в угол, забросив в воду полпачки аспирина.

Я же, тем временем, разменял у знакомой киоскерши из "Союзпечати" четыре рубля двушками, и начал накручивать телефон. Всем девицам я говорил одно и то же, не вдаваясь в подробности, ссылаясь на незнание таковых.

Вечером мы, прихватив гвоздики и купив две коробки мороженого, пришли к дому негодяя, и без пятнадцати семь позвонили в дверь его квартиры, оставили принесенное и сбежали, предоставив ему самостоятельно разбираться в смысле записки, приложенной к нашим данайским дарам: "ГВОЗДИКИ И МОРОЖЕНОЕ -ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНЫЕ В ХОЗЯЙСТВЕ ВЕЩИ, ОСОБЕННО ЕСЛИ НЕ ЗНАЕШЬ, ЗАЧЕМ ОНИ МОГУТ ПРИГОДИТЬСЯ."

Первую партию дам я звал к семи вечера, расчитывая, что они все равно опоздают. Следующих приглашал к половине восьмого, затем - к восьми - и так до полдесятого. В семь тридцать шесть мерзавец появился на балконе своей квартиры, справедливо полагая, что мы наблюдаем за результатами своей деятельности, сидя где- нибудь недалеко на скамеечке, и залаял грозно и хрипло: "Сволочи! Щенки! Пидорасы!", но так при этом старался, что сорвал на третьем слове голос, пустил петуха и вернулся в дом, где только начинался задуманный нами веселый ад.

Несколько девиц хохоча вышли из дома, и я взволновался было, но тут же успокоился, увидев, что идут они мимо остановки - в магазин. Оттуда они вышли, весьма отягощенные бутылками. Видимо, они вытянули из мерзавца кое-какую информацию, потому что целая дюжина пикантно одетых созданий вылезла на балкон и воззвала :"Ребята, идите к нам! Позвали - так развлекайте!"

Когда мы поднимались по лестнице, мерзавец промчался мимо, застегиваясь на ходу , и уже снизу крикнул нам: " Что суки, довольны ? Ну так уебитесь там в доску!"

С ностальгической грустью должен констатировать, что такой популярности у женщин, как в тот вечер, мы больше уже не испытывали никогда. Нас носили на руках и качали стаи возбужденных ситуацией гурий, нас буквально изнасиловали в спальне негодяя, нам наперебой давали телефоны и адреса, и мы, естественно, ими впоследствии неоднократно пользовались.

Я вижу в глазах у присутствующих здесь дам вопрос- а что же я говорил по телефону всем этим девушкам, чьи чувства были в свое время без сомнения оскорблены негодяем. Ответ банален и прост. Ни одна из них не дала бы мерзавцу стакана воды, иссыхай он от жажды на бархане в пустыне Гоби. Никакого удовольствия посещение его самого им не доставило бы. Но никакая сила не удержала бы этих любопытных созданий , дай им возможность посмотреть на ту, которая свяжется с таким фруктом всерьез. Я просто позвал их на свадьбу...

Слушатели мужского пола недоуменно пожимают плечами, женщины конфузливо возражают, но председатель, верно оценив подобные отклики на рассказ, одобрил выступавшего. Слова попросил Михаил Евгеньевич Кульчицкий, председатель потребовал огласить название рассказа и предоставил слово члену Клуба Михаилу Евгеньевичу "Мишелю Алмаатинскому " Кульчицкому.

РАССКАЗ О НЕКОЕМ ДИРЕКТОРЕ, ПОТЕРЯВШЕМ БЕЗВОЗВРАТНО УВАЖЕНИЕ ОКРУЖАЮЩИХ, ИЛИ ИСТОРИЯ ЧИНГАЧГУКА - ТОЛСТОГО ШАКАЛА.

Братишка мой старший, Виктор Евгеньевич, человек, в отличие от меня, весьма деловой и хозяйственный. Поэтому и сумел вырастить такого пса, как Кинг.

Занимался братишка спортом, многоборьем, и преуспел в нем немало, и даже был зачислен в сборную Казахстана. Постоянно он ездил на сборы в курортные места, отлично питался, повидал страну и каких только женщин... Но не будем отвлекаться.

Каждый день врач команды выдавал ему горсть пилюль с витаминами и еще кое-чем, но с детства братец мой к медицине испытывал стойкое отвращение. А в то же время - выбрасывать? За них государством деньги уплочены, и не малые... И стал он их в тумбочку складывать. Потом спорт надоел, душа покоя попросила, и уехал Витька в аул, где через умеренный бакшиш поимел в аренду несколько гектаров. Витамины он взял с собой, а когда завел щенка - овчарку немецкую, Кинга, так эти пилюли скормил псу, выдавая ему ежедневно порцию, которая полагалась мастеру спорта по десятиборью.