Уго Чавес - Константин Сапожников

Слушая Чавеса, я раз и навсегда убедился, что он использовал свой ораторский дар как мощное диалектическое оружие убеждения, пропаганды и контрпропаганды. Его речь была проста, доходчива, эмоциональна, вызывала прочный контакт со слушателями. Чавес интуитивно ощущал тот момент, когда аудитория начинала уставать, и несколькими фразами, какой-либо побочной историей или забавным случаем давал слушателям возможность разрядиться, отдохнуть. Поневоле вспоминались слова одного венесуэльского психолога, постоянно пишущего о Чавесе и зарабатывающего этим на хлеб насущный, который назвал президента «мастером создания эмоциональных зигзагов» и наведения «мостов солидарности» с аудиторией. В Зале Айякучо возникли эмоциональные зигзаги и протянулись прочные мосты солидарности.

В букинистическом магазине «Pulperia de Libros» я познакомился с его владельцем Рафаэлем Кастельяносом, доктором философских и филологических наук. Он сказал, что ведёт учёт книжных публикаций, посвящённых Уго Чавесу, и после того, как количество «контрольных карточек» перевалило за две тысячи, издал результаты своих кропотливых поисков отдельной брошюрой. Дон Рафаэль вручил мне книжечку со словами: «С тиражом я не угадал. Брошюра предназначалась для историков и библиографов. Но спрос на неё оказался таким, что придётся делать новое издание, дополненное. Книги о Чавесе выходят почти ежедневно. Интерес к нему глобальный!» Дон Рафаэль отозвался о Чавесе с уважением, назвал его главным читателем и библиофилом Венесуэлы. И в самом деле, на свои воскресные телепередачи «Алло, президент!» Чавес всегда приносил стопку книг, чтобы подкрепить цитатой ту или иную злободневную тему, указать на предвзятость и недобросовестность буржуазных учёных в интерпретации событий прошлого, поделиться впечатлениями о прочитанном. После выступлений президента обязательно вспыхивал книжный бум: за названными им книгами охотились соратники (ещё бы, рекомендовал сам президент!) и, разумеется, оппоненты, чтобы камня на камне не оставить от того, что сказал «ненавистный узурпатор власти».

Заметив мой интерес к личности Чавеса, дон Рафаэль как бы невзначай спросил: «Все иностранные журналисты, которые ко мне заглядывают, пишут или собираются писать книги о нашем президенте. А как ты?» Я отшутился, сказал букинисту, что не хочу проблем с российскими олигархами, для которых Чавес является зловещим символом возрождения социализма. К тому же Чавес не раз говорил, что «капитализм — это дерьмо». Дон Рафаэль понимающе покивал головой. Но его вопрос заставил меня задуматься. В самом деле, заинтересует ли российского читателя книга о революционере Чавесе? Не слишком ли далёк этот, безусловно, яркий латиноамериканский политик от повседневных забот и интересов россиян, которые по горло сыты всеми обрушившимися на них революциями и реформами? В тот же день на приёме в посольстве России мне снова пришлось говорить на эту тему с коллегой-журналистом, приехавшим в Венесуэлу полгода назад. Мой друг был явно озадачен указанием, которое поступило к нему из московской редакции по электронной почте: «Через пресс-секретаря Чавеса проработайте вопрос об издании книги о президенте на русском языке. На реализацию проекта, включающего подготовку текста, венесуэльская сторона должна перечислить на наш счет 200 тысяч долларов».

— Ты можешь представить себе реакцию венесуэльцев, если я сунусь с таким предложением? — спросил коллега.

— Легко, — ответил я. — В лучшем случае они укажут тебе на дверь. В худшем сочтут за наглого мошенника, решившего залезть в президентскую кассу. Могут и аккредитации лишить.

— Вот именно, рисковать не стоит. Так и отвечу, венесуэльская сторона в реализации проекта не заинтересована.

Глава 3

ВЕНЕСУЭЛЬЦЫ ТАКИЕ, КАКИЕ ОНИ ЕСТЬ

«Плохо это или хорошо, но свой “Чавес” живёт внутри каждого венесуэльца», «Чавес — это, в принципе, типичный венесуэлец, но в предельно сконденсированном виде», «в Чавесе воплотилось самое хорошее и самое отрицательное, что есть в венесуэльском народе» — такого рода обобщения мне приходилось слышать от самих венесуэльцев.

Появление Чавеса как лидера-реформатора Венесуэлы было исторически оправданным и своевременным. У страны в годы Четвёртой республики был свой период «застоя», который возник в результате загнивания и возраставшего самодовольства власти, считавшей себя образцово-демократической.

Моя первая командировка в эту страну пришлась как раз на такой период. Страной правил Хайме Лусинчи, вернее — его личный секретарь и любовница — Бланка Ибаньес, сорокалетняя дама, решившая воспользоваться главным шансом своей жизни, чтобы обеспечить себе безбедное будущее. Она взяла в свои руки распределение государственных заказов, получала комиссионные «за содействие» в сделках предпринимателей и банкиров и не безвозмездно «ускоряла» продвижение военных по служебной лестнице.

В Четвёртой республике внешне все демократические ритуалы подчёркнуто соблюдались. Избирательные кампании проходили каждые четыре года, но очередным президентом непременно становился кандидат одной из двух ведущих партий — левоцентристской Action Democratica (социал-демократы) или правоцентристской COPEI (социал-христиане). Конкурентов в этих партиях не опасались. Бюллетени, которые подавались за кандидатов «со стороны», учитывались не все, чтобы не создавать напрасных иллюзий у протестного электората. По согласованным квотам распределялись посты в государственном аппарате, очередной президент произносил тронную речь о назревшей необходимости бороться с безработицей, коррупцией, нищетой, неграмотностью и провалами в системе здравоохранения. Этим, в принципе, всё и ограничивалось. Правящая элита процветала и жировала, жёстко подавляя попытки модернизации политической системы и экономики страны.

Победоносное шествие по миру неолиберальной доктрины и политика приватизации государственной собственности были восприняты венесуэльской правящей элитой на ура. Президент Карлос Андрес Перес (социал-демократ) (Карлос Андрес Перес Родригес (1922–2010) — в 1941 году участвовал в создании партии Action Democratica (AD). Занимался подпольной политической деятельностью. В 1948 году после военного переворота был арестован, выслан из страны. В 1959–1963 годах был последовательно генеральным директором МВД и министром МВД. В 1974–1979 и 1988–1992 годах — президент Венесуэлы.), победивший на выборах в декабре 1988 года под лозунгами проведения справедливой социальной политики и искоренения коррупции, в считаные дни совершил поворот на 180 градусов и, следуя рекомендациям МВФ, объявил о проведении «пакета реформ» неолиберального толка. Резко подскочила цена на бензин, выросли транспортные тарифы, вздорожали продовольственные товары. Инфляция побила все рекорды.