Вендетта (СИ) - Олеся Шеллина

может покинуть дворец, и никто не может в него войти, пока признаки болезни не пойдут на спад. Ломову с Анной Татищевой с трудом удалось вынести наследника до того момента, как Павел Петрович мог захворать.

— Нужно их наградить, — Мария приложила руку к животу, ощутив внезапную изжогу. Как бы она жила сейчас, если бы с ее сыном что-то случилось?

— О, нет. Пускай радуются, что их не наказали, — Ушаков покачал головой. — Как бы то ни было, они нарушили приказ императрицы, пускай даже действовали из лучших побуждений. Так значит, Бестужев вас не посещал, и никто из преданных ему людей не сделал этого?

— И у меня снова появилось ощущение, что вы меня допрашиваете, — Мария слабо улыбнулась.

— Я предан всей душой Петру Федоровичу, а его жизнь и будущее правление сейчас находятся под угрозой, — Ушаков продолжал пристально смотреть на Марию. — Я нисколько не сомневаюсь в вашей верности, ваше величество, но моя служба обязывает меня видеть везде ростки сомнений.

— Вы зря пытаетесь разглядеть эти ростки во мне, Андрей Иванович, — Мария покачала головой, словно открещиваясь от подозрений Ушакова. — Хотя, я вас понимаю, правда, понимаю. Учитывая, чьей дочерью я являюсь, трудно заставить себя верить мне безоговорочно. Сейчас наступили сложные времена, как нам не допустить, чтобы снова наступила смута?

— Если я скажу вам, что вице-канцлер пытался распустить Тайную канцелярию, а меня самого выгнать на улицу, и, скорее всего, попытается убить, вы мне станете больше доверять? — Ушаков откинулся в кресле, сложив сцепленные руки на животе.

— Ваш человек не дал погибнуть моему сыну, и меня саму вывез ночью из Петербурга, — Мария приложила ладонь к пылающему лбу. — Мне и этого хватит, чтобы не заподозрить вас в измене. — Она решительно протянула ему письма. — Вот, у вас лучше получится отослать эти письма, чтобы они попали адресатам, и привезти ответы. Я по мере своих сил пытаюсь помочь найти корни заговора не в России. Я только одного не понимаю, почему вы не арестуете вице-канцлера и не бросите его в казематы, чтобы он там дожидался возвращения Петра?

— Потому что я не знаю всех, кто в этом замешан, — Ушаков провел рукой по лицу. — Боюсь, эта зараза далеко проникла, и у нас нет Флемма, который бы сумел ее изолировать. Скоро к вам придут, ваше величество. Не отказывайтесь сразу от их предложений, возьмите паузу, скажите, что вам надо все тщательно обдумать. Нам нужно постараться выявить всех заговорщиков до того момента, как вернется государь.

— Почему так, Андрей Иванович? Почему на него кто-то так обозлился? Ведь Петр ничего плохого никому не делал, — Мария заломила руки. Впервые с того момента, как она оказалась в России, ей было настолько страшно. Еще совсем недавно она сетовала на то, что её держат в неведение. Сейчас бы она многое отдала за возможность в этом неведение оставаться.

— Один его проект манифеста о службе Отечеству может многим показаться несправедливым, — Ушаков поднялся из кресла. Ему предстояло очень много работы. Да еще и работать нужно было почти вслепую. Он не был даже уверен в том, что и в Тайной канцелярии нет никого из заговорщиков.

— Какой манифест? — Мария непонимающе посмотрела на него.

— О, вы не видели его? Я пришлю вам, почитаете. Но, если вкратце, в этом манифесте, Петр Федорович упраздняет любую причину, по которой дворянин может не служить своей стране. Даже увечье или болезнь не принимаются в расчет. Не можешь проходить службу на поле брани — подерем то, что по силам. И если дед его Петр Алексеевич оставлял некоторые исключения, то Петр Федорович убрал последние. Служба солдат до пятнадцати обязательных лет сокращается, и, угадайте, ваше величество, сколько лет должен посвятить Отечеству человек, чтобы иметь право и дальше называть себя дворянином?

— Пятнадцать? — Мария сильно захотела увидеть эту бумагу. Действительно, за такое вполне могли убить. — А он женщинам не придумал службу организовать?

— Хм, — Ушаков только многозначительно хмыкнул. — Проблема в том, что он думал, будто у него есть время, чтобы все подготовить для принятия этого манифеста, который Петр Федорович готовил к своей коронации. Что лет пятнадцать, а может быть и все двадцать у него есть в запасе. Этого времени хватило бы, чтобы плавно подвести дворян к подобной мысли. Вот только это время у него отняли. А проект манифеста остался. Как и другие наработки, которые тоже ничуть не понравятся нашим помещикам, коим в последнее время постепенно ослабляли удила.

— Но откуда те, кто пошел за Бестужевым вообще о них узнали? Если это только проекты, то, есть большая вероятность, что они никогда не станут указами.

— А вот это-то нам и предстоит выяснить, — Ушаков пошел к двери, чувствуя, что у него от переживаний разболелась давно не беспокоящая его нога. — Старайтесь не покидать поместье. Здесь у вас очень хорошая охрана. Боюсь, она может вам пригодиться. За письма не беспокойтесь, они попадут к адресатам. — Ушаков вышел за дверь, а Мария достала скверно нарисованную миниатюру, на которой был изображен портрет Петра. Обращаться к изображению было проще, так она сама себя не воспринимала, как сумасшедшую.

— Где же ты? Тут такое начинает затеваться, а тебя все нет и нет.

* * *

— Господин граф, почему вы не танцуете? — я обернулся к подошедшей ко мне маркизе де Помпадур.

— Потому что, мадам, я так скверно танцую, что все присутствующие здесь дамы будут желать мне смерти, за свои истоптанные ножки. А я еще слишком молод, чтобы оставлять этот мир, — я старательно улыбнулся и прикоснулся губами к пальцам маркизы, едва сдержавшись, чтобы не сплюнуть на пол, настолько руки у нее были надушены. Похоже, что таким образом мадам метит свою территорию.

— А вы шутник, дорогой мой граф, — она рассмеялась.

— Да вот такой я веселый человек, — я развел руками.

— Но, что же нам делать? Я не могу допустить, чтобы кто-то на моем вечере скучал. Это, мой милый граф, может нанести удар по моей репутации. — Похоже, маркиза забыла мое имя. Хорошо еще, что титул легко запоминался, и знание его, было выходом почти из всех ситуаций.

— Я ничуть не скучаю, — запротестовал я вполне искренне. Мне некогда было скучать, я