Время пепла - Дэниел Абрахам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Страж облизал губы. Взгляд метнулся из стороны в сторону. Дарро ждал, что юнец повернется или отступит, но недооценил парня. Атака обрушилась без предупреждения, противник только сдвинул лодыжку. Меч, подкрепляемый всем весом стражника, описал скупую дугу к шее Дарро, и тот вскинул дубинку наперерез, еще не осознав, что отражает удар. Металл прорубил в дереве светлую засечку.
Стражник пронесся мимо, затем развернулся. Алис и ступени к калитке Ибдиша сейчас оказались за Дарро, а враг стоял между ним и свободной улицей. Могло показаться, что атака провалилась, но Дарро прекрасно понимал, что его перехитрили и обошли.
Стражник, конечно же, тоже.
– Мне на тебя вот настолечко похер, приятель, – фыркнул страж, и с губ его слетел плевок. – Но эта сучара…
Какими словами он бы ни собирался закончить, их оборвал сырой шлепок. Пятно, бурое, как сама грязь, сползло по боку стражника, и Дарро попятился от вони. Кто-то опорожнил на улицу ночной горшок. Кто-то с четким глазомером.
– Кто это сделал? – завопил на окна стражник. Первый ехидный смешок за собой обрушил лавину хохота. Дарро не опускал дубинку. Кровоточили ободранные костяшки пальцев. Он и не понял, когда их ободрал. Юнец опять закричал: – Кто не уважает городскую охрану?
Из верхнего окна дугой изогнулась длинная янтарная струя, плеща рядом со стражником, но не касаясь его. Следом за ней вторая, под другим углом.
После этого улица превратилась в оборотную сторону сортирного очка. Алис и Дарро отступили к железным прутьям калитки, пока безликое Долгогорье демонстрировало одинокому стражнику, кем считает его и тех, кому он служит. Отгоняемый назад, страж в последний раз посмотрел на Дарро, затем повернулся и зашагал восвояси, пока желание оросить его нечистотами не распространилось за предел тупика. Вонь стояла ужасная, но и давясь ею, Дарро не удержался от смеха. Сзади раскатывались завывания Ибдиша, тот разорялся: кто из них, дохлятин, собирается отмывать его улицу? Дарро повернулся к своей ныне единственной сестре:
– Что все это значит?
Она замешкалась, как бы подыскивая слова, а потом залилась слезами.
Привалившись к подоконнику, Дарро размазывал по костяшкам жгучее снадобье и заодно высматривал грядущие неприятности. Пока не наступившие. Задним умом он выстраивал план побега, если из-за угла с огнем и мечом выйдет стража. Хотя, может быть, все обойдется.
– Сама не верю, что разревелась, – сказала Алис. Она сидела на темном столе, толкая туда-сюда кошелек бледной женщины, будто кошка игралась с дохлым тараканом. – Надо же, прям у всех на виду.
– Ничего тут стыдного нет, – сказал Дарро. – Булыжники едва не окрасили твоей кровью. Взаправду. Хорошо, кто-то придумал окрасить их кое-чем позабавнее. Такое приключение любого бы выбило из колеи.
– К твоему приходу со мной ничего не случилось. А уж ты ему бы навешал.
– Возможно.
– Навешал-навешал, – утвердительно подытожила Алис. Вот такой вот она уродилась. Заявляла по жизни, что мир устроен так, как ей хочется, а потом отстаивала свою правоту, покуда боги ей не уступят.
– Ну хоть с Оррелом-то ты перестанешь работать?
– Он хороший щипач.
– Он ловкий щипач. Хороший не стал бы наглеть и посылать свою блоху на городского стражника.
– Ошибку допустила я. И перекладывать ни на кого не буду.
– Тогда ты уже толковей его. Главное, не говори, что с ним шпехаешься.
Гримаса отвращения убедила его сильнее любых отрицаний.
– Хорошо, – сказал Дарро. – Ты еще слишком юная.
– Не тебе об этом судить.
– Я твой брат.
– Ты – не я. Кому позволено решать, так это мне.
– А кому лететь сломя голову, чтоб тебя не выпотрошили, как форель, так это мне.
– Тебя никто не заставлял.
Дарро закрыл баночку с мазью и в свете скорого заката оценил свои раны. Багрянец небес падал на красноту раздраженной плоти. Если от гноя не начнется жар, то царапины зарастут и забудутся к концу недели.
– И то правда. Но ведь в следующий раз будет то же самое, а мне помирать неохота.
Она ерзнула, придвигаясь к брату. В глазах стояла серьезность. Такой взгляд у нее был с рождения, но в последний год в нем проявлялась и глубина. Скоро сестренка повзрослеет. И поумнеет – надеялся, но не слишком верил Дарро.
– Постараюсь не вляпываться.
– Нет. Твое «постараюсь» – слабей ветерка, – сказал он. – Сойтись на том, что достаточно делать как прежде, но лучше, – бестолково. Это не приведет ни к чему. Разберись, в чем именно ты оплошала, и придумай правило, чтобы больше такого не повторять. Какое-нибудь несложное. Например: когда ты провернула тычку, пятьдесят шагов гляди только вниз и вперед. Проще некуда, зато тебя перестанет подмывать оглянуться.
– Ладно.
– Считай до пятидесяти, – наказал Дарро.
– Пятьдесят шагов, принято, – согласилась Алис.
Брало сомнение, воспользуется ли сестра этим советом. Если да, то лишним он не окажется. В один прекрасный день может даже спасет от смерти. Но чем больше об этом твердить, тем меньше она будет слушать.
За окном, далеко на севере, где в город втекала река, серебрилась тонкая полоска. Вода сияла под лучами заката. Пора бы надыбать еды. Сейчас пекарни отдадут черствый хлеб по два медяка за буханку. По Речному Порту и Зеленой Горке до сих пор натянуты праздничные палатки. А возле Храма жрецы, наверно, еще раздают мешочки с пшеницей и рисом. Впрочем, про запас имелось вяленое мясо, и у Дарро были другие, неотложные дела.
Алис откинулась на спину и поводила пальцами вслед за стайкой скворцов, вихрем порхавших над водой перед тем, как устроиться отдыхать до зари. Затем она негромко заговорила:
– Ночевать в спальном общажнике будет небезопасно.
Хорошо, что она это осознавала.
– Иди домой.
– Там меня будут искать. Разреши остаться здесь. Про твою комнату никто не знает. Ты их постоянно меняешь.
– Эту я не меняю, и здесь тебе нельзя ночевать.
– Пожалуйста?
Сестренка, которую в детстве Дарро таскал на закорках, взяла в руки его опухшую ладонь. В груди зашевелилось раздражение, а может, любовь – или и то и другое. Дарро забрал у нее кошелек.
– Ступай к Тетке Шипихе, – сказал он. – Пускай она тебя спрячет, пока все не сплывет по течению.
Алис кашлянула хохотком:
– За меня-то с чего ей впрягаться?
Он пересчитал свои десять чеканных серебреников и вложил половину Алис в ладони.
– Остальное придержу. Мне тоже надо есть.
Она собиралась спросить, где брат раздобыл так много, и Дарро покачал головой прежде, чем вопрос прозвучал. На мордашке Алис отразился стыд – захотелось стереть
