Отчет 0 «Под летящий камень…» - Евгений Связов

— Любопытно. — сообщил я серебряным оперениям и вытащил ряд обычных стрел, удерживаемый вместе зажимами. Найдя, как отодвинуть запирающую планку, я впихнул стрелы на дно магазина, задвинул планку, снял зажимы и повернулся к девушкам, осторожно держа арбалет наперевес.

— Семизарядный, магазинный, с водокачковой системой натяжения. Как стреляет — выясните сами, пока я одеваюсь. Только друг друга не перестреляйте.

— Тебя, значит, можно? — игриво спросила Нат, осторожно принимая арбалет.

— Ой, тетенька, не пугайте, у вас и так в кольчуге, шлеме и с рукояткой из-за плеча вид страшный. — тоном малолетнего хулигана ответил я и направился к моменту, который оттягивать дальше было некуда — первому объятию с загадочным топором.

Присев на корточки, я внимательно посмотрел на хвост топорика, изукрашенный мелкими чешуйками, на крылья лезвий и почувствовал, что топорик живой. Чутья у меня маловато, особенно на разные амулеты и иконки, но отличить кирпич от магического кольца я смог бы. Если бы кто-нибудь показал мне магическое кольцо. Или топор.

Топор тихонько лежал в руках трупа, как дракончик в норке и спокойно ждал, когда я коснусь его и можно будет обнюхаться.

Вздохнув, я на всякий случай сказал:

— Ну, здравствуй, топор, — и положил руку на топорище.

Что-то ворвалось в меня, осторожно потрогало картинки памяти, закинуло парочку новых и исчезло.

— Так… — прохрипел я и осторожно вспомнил, кто я, где я, как меня зовут, а потом — что стандартная секира модели «Драконье Крыло» комплектуется модулем распознавания хозяина, модулем автозащиты от использования другими лицами и информационным модулем, который только что закинул в меня информацию, что конкретно этот экземпляр укомплектован плазмогенератором на эмоциональном питании.

Я долго сидел, пытаясь смириться с тем, что мне в память без спроса засунули какие-то среднепонятные воспоминания. Факт этот не спеша вытягивал на поверхность эпизод из жизни злоблинской разведки. А вместе с ним — и злобу.

— Харш! — рявкнула Мара.

— А? — воспоминания и злоба отпрянули от крика. Я обернулся к ней, удивленно посмотрел на острие глядящей мне в лоб с стрелы, а потом на закушенную губу Мары. Она скосила сощурившиеся глаза мне под ноги.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть медленно затухающие на остриях топора слепяще-белые полоски.

— Ага… Теперь понятно, что такое плазмогенератор на эмоциональном питании… Мар, опусти, пожалуйста, стрелялку. Я не собираюсь рубать тебя на котлеты. И на бифштексы тоже.

За спиной раздался шумный вздох и лязг опускаемого арбалета.

— А что такое плазмогенератор на эмоциональном питании? — неуверенно выговорила Нат.

— Это значит, что когда я злюсь, топор перерабатывает эмоции в плазму, распределяемую по остриям, что делает его способным рубить все подряд. Как лазерный меч из Звездных Войн.

— Харш! — жалобно всхлипнула Мара.

— А? — я вынул топор из перчаток доспеха и отложив в сторону, занялся поиском способа снять доспех.

— Харш, я боюсь… — сказала Мара тоном оказавшейся ночью на кладбище девочки. — Тебя. Я не понимаю, что ты такое! Слышишь, не понимаю!!!!! — закричала она.

— Слышу-слышу. Я тоже не понимаю. — добродушно согласился я, увлеченный переворачиванием доспеха и изучением чехла под топор, обнаружившегося на спине.

— Что? Ты не можешь сказать, что ты такое? Или не хочешь? Черт подери! Ты больше похож на инопланетянина, чем Джейн, боцман и капитан, вместе взятые! — крикнула она. Я был слишком занять топором, чтобы сочинять что-нибудь успокоительное, и сказал правду:

— Конечно. Они, в конце концов, люди. Хомы Сапиенсы в десятом-двадцатом теле. А я всего во втором.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала Мара еле внятно.

— Что если… Ага! — я повернул в пазах шлем и сняв его, удивленно заглянул в пустые доспехи. — … Ты можешь представить себе, что души переселяются и существуют другие биологические виды, то я две жизни назад первый раз вселился в человека, а до этого жил в телах другого вида. — брякнул я, увлеченно растягивая пружинки, скрепляющие пластинчатые рубашку, штаны и ботинки.

— И как там? — спросила Мара, изо всех сил демонстрируя опасения от беседы с шизофреником, вооруженным плазмометом.

— Нормально. — я начал раздеваться.

— Как — нормально? И что ты вообще делал на Земле? В прошлой жизни? — Мара говорила совсем нормальным голосом, видимо, успокоенная видом моей вполне человеческой задницы. Для того, чтобы успокоить ее окончательно, я занялся изложением автобиографии.

— Ну так, по мелочам развлекался. — Я влез в штаны и затянул ремень. Присел, встал. Чуть стесняет, но носить можно. — Вторую мировую организовал чтобы комунисты планету не захватили, инопланетную резидентуру, которая коммунизм изобрела, изничтожил, ЦРУ обучил, чтобы с КГБ на равных были.

— А чего же ты в этой жизни не… ну… — уже насмешливо спросила Мара.

— Во-первых, меня в прошлой измочалило так, что хотелось лежать и ничего не делать. А во-вторых, я, как ты заметила, все-таки неплохо устроился. — сказал я и навинтил основание шлема на воротник. Отодвинув с лица на затылок и подбородок полукруглые заслонки, я засунул Крыло в чехол, сунул трубку в зубы и помахал руками, пытаясь понять, что стесняет движение больше — доспех или натянутый на него камуфляж.

— Харш! — сказала Нат точно так же, как говаривала моя мамочка, когда я приходил домой после пары часов игры в диверсанта-пиротехника на стройке.

— Сам знаю. — буркнул я и проследил взгляд Нат. Нат задумчиво уставилась на мои осиротевшие ботинки. Потом глянула на свои бахилы и подняла на меня вопросительный взгляд.

— Бери, только боюсь, без пропахших мужиком шерстяных носок этот сорок третий разношенный на твой максимум сороковой будет несколько болтаться… Но я очень рад, что ты хочешь усыновить мои верные ботинки. Я бы не смог их бросить после года верной службы, а мое текущее одеяние с ботинками через плече смориться в два раза не страшнее.

— Ладно. Хоть пропахну мужиком. — бесшабашно сказала Нат, присаживаясь на пол и начиная снимать бахилы.

Мара, сидевшая на полу с арбалетом в обнимку, посмотрела на Нат но ничего не сказала. Видно, не нашла приличных слов.

— Нат, а ты уверена, что Мик нас правильно поймет, обнаружив, что ты пропахла мной? — тоном любовника, заранее подыскивающего шкаф, спросил я, успешно вынимая арбалет из ослабевших рук Мары. Мара поочередно изучила нас и выдала результаты наблюдений:

— Ребят, может я — третья?

— Ага. — согласился я, нацеливаясь на входную дверь в конце прохода. Щелк-цванг! — Надо же кому-то свечку держать! — я повесил арбалет на плече и занялся обустройством на себе запасов стрел.

— Эй, блин! — гневно воскликнула Нат, приступая к освоению правого ботинка. — Какую такую свечку? Мы с Марой любим темноту!

Откуда-то нарисовался пятисекундный порноролик с нами тремя в исполнителях главных и не главных ролей.

Злоба, в которой не было места ничему созидательному, в том числе размножению, тоже увидела ролик. Властная зеленая чешуйчатая рука из глубин памяти вырубила изображение и схватив за шиворот, встряхнула, вытряхнув все игривое настроение и скрутила в состояние кирпича, угрюмо лежащего на краю крыши.

— Все с вам понятно. — выдавил я и направился ко входной двери за стрелой, мечтая о паре десятков вооруженных до зубов злодеев, очень желающих меня зарезать. Ни один другой способ поднять настроение не имел шансов сработать.

До двери я не дошел. В нее пару раз что-то бухнуло, прогибая вовнутрь. В пролом заглянуло рыло окованного сталью бревна, а потом оно исчезло в темноту и из темноты в комнату гибкой походкой на полусогнутых ногах зашли четверо низкорослых мужиков в меховых жилетах с саблями. До полного сходства с татаро-монголами им не хватало меховых шапок, раскосых глаз и косматых причесок, которые у них отсутствовали вовсе, заменяясь заплетенными в косички бородами.

Что-то сильно стукнуло в грудь. Отступив на шаг для сохранения равновесия, я посмотрел на пол и увидел длинную стрелу. Следующий удар пришелся по голове.

Страшно не было. Воспоминания кого-то, кто мог испугаться и превратить меня в машину по быстрому умерщвлению всех в радиусе броска ножа, всплыли и захватили меня, окутав апатичным туманом.

Я не хотел гнева. Он будил страх, что меня убьют. Я не хотел страха — он заставлял убивать. Я не хотел убивать — устал. Я вообще ничего не хотел.

— Харш!!!! Помоги!!!!

Кто-то живой, кто обычно и есть я, ухватился за это вопль, как за ниточку, и медленно вытянулся за нее из топкого болота воспоминаний.

Вяло обернувшись и получив удар в поясницу, я увидел зрелище, которое ударило по апатии, как спирт в голову.