Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА - Ромен Пуэртолас

– Во всяком случае, – заключила она, – очень жаль, что вы не увидели Эйфелеву башню. Там работает много ваших соотечественников. Может быть, вы встретите кого-то из родственников. Они продают Эйфелевы башни.

Аджаташатру не совсем понял, на что намекает француженка. Наверное, проблема перевода. Имела ли она в виду, что все индийцы, которые приезжают в Париж, становятся агентами по продаже недвижимости? Но если бы он прошелся по Марсову полю, чтобы проверить информацию, то встретил бы больше пакистанцев и бангладешцев, чем индийцев, которые между двумя рейдами полиции спешат продать свой товар: брелоки для ключей и другие миниатюрные изображения знаменитых памятников архитектуры.

– Знаете, я уже давно так не смеялась и не разговаривала с мужчиной о таких… таких… необычных вещах, – призналась Мари. – Как приятно встретить искреннего человека, такого естественного, как вы. Человека, который делает добро и сам источает его. Мне так с вами хорошо. Наверное, это звучит дико, ведь мы только что познакомились, но мне кажется, я знаю вас уже давно. Клянусь вам, я даже по-своему рада, что разбила ваши очки. – Делая это заявление, француженка опять превратилась в фарфоровую куклу с длинными загнутыми ресницами.

«Это я искренний человек, который делает добро и источает его?» – сказал себе индиец, глядя по сторонам, чтобы убедиться, что женщина имела в виду именно его. Он понял, что не ошибся. Иногда просто нужно, чтобы люди посмотрели на вас свежим взглядом, а потом, если этот образ повышает вашу самооценку, этого достаточно, чтобы стать другим, хорошим человеком. Это был электрошок, первый удар током, который факир получил прямо в сердце после того, как началось его приключение.

Но не последний.

Проведя несколько минут под кроватью и никем так и не потревоженный, Аджаташатру в конце концов заснул. Горизонтальное положение, темнота, внезапная тишина и долгое путешествие взяли верх над его волей и отличной физической формой. И если он мог притворяться, что никогда не испытывает боли, то с усталостью дело оказалось сложнее. К тому же под кроватью не было зрителей, и он мог позволить себе роскошь расслабиться.

Когда два часа спустя он открыл глаза, то не мог понять, где находится: так бывает иногда, когда просыпаешься после недолгого сна, но ему показалось, что он ослеп. Он подскочил, снова ударился головой о деревянные перекладины и тут же сообразил, что лежит под кроватью в магазине ИКЕА во Франции и что французские или шведские кровати в самом деле слишком низкие.

Он вспомнил Мари, с которой распрощался несколько часов назад в отделе «ванные комнаты», сначала поклявшись, что непременно позвонит ей, когда в следующий раз приедет во Францию, чтобы она показала ему Эйфелеву башню и познакомила с его родичами – агентами по недвижимости.

Она казалась разочарованной из-за того, что они вот так расстались и он отказался пропустить с ней вечером стаканчик в каком-то оживленном парижском квартале. Он с удовольствием провел бы с ней свою единственную парижскую ночь. Но его это слишком взволновало бы. Помешало бы его миссии. Поездке туда и обратно. Индия—Франция. Он не смог бы уехать. В конце концов, теперь у него есть ее номер телефона. Все перепуталось у него в голове. Может быть, однажды…

Аджаташатру рискнул посмотреть по сторонам, но перед ним расстилался лишь бескрайний синий линолеум с клочьями пыли, обвившими ножки кровати. Во всяком случае, нога человека рядом не ступала.

Он бесшумно выскользнул из своего укрытия, бросая быстрые взгляды на потолок, проверяя, нет ли там камер наблюдения. Но ничего похожего не увидел. В его деревне камеры не водились. Да, похоже, репутация ИКЕА несколько раздута. Тут не было ни снайперов на шкафах, ни камер – вообще ничего. Советские люди придавали гораздо больше значения безопасности.

Забыв про меры предосторожности, он стал спокойно прогуливаться по коридорам, словно шел под руку с Мари, расхаживая среди мебели в поисках кресла или зеркала – украсить их чудесную парижскую квартиру, все окна которой выходили на Эйфелеву башню, где Мопассан, хотя и ненавидя ее, провел самые прекрасные свои дни. Он представил Мари одну у себя дома. Да, немного обидно…

Он поискал в кармане пиджака обертку от жвачки, на которой француженка записала свой телефон. Много раз перечитал последовательность цифр, пока не выучил наизусть. От них веяло любовью. Чтобы не потерять бумажку с телефоном, он засунул ее как можно глубже в карман, рядом с мужским достоинством. Именно там он держал свои самые ценные вещи. Теперь нужно обо всем забыть. Миссия. Миссия прежде всего.

Аджаташатру огляделся. Как ему повезло, что он оказался здесь! Он чувствовал себя как ребенок, тайком попавший в огромный игрушечный магазин. До этого он ведь бывал только в скромных жилищах своего кузена Вашасмати (произносите: ваш-астматик) и Сиринг, а теперь на целую ночь в его распоряжении оказалась квартира больше тысячи квадратных метров с десятками комнат, гостиных, кухонь и ванных. Если серьезно заняться подсчетами, то скоро станет ясно: чтобы по очереди поспать во всех стоящих здесь кроватях, одной ночи мало.

В животе у него заурчало.

Как девочка, попавшая в дом трех медведей, факир, который не мог теперь бороться не только с усталостью, но и с голодом, как, впрочем, и со всем остальным, пустился на поиски пропитания. Он углубился в лабиринт кресел и стульев в отделе «гостиная» и шел по стрелкам, указывавшим направление к ресторану, как к оазису в пустыне.

В огромном сером холодильнике он нашел копченую семгу, пластиковую емкость «Тапервер», полную сметаны, петрушку, помидоры и салат-латук. Он свалил все это на большое блюдо, пошел к крану приготовить себе напиток, взял пластиковый поднос и двинулся в противоположном направлении. Он остановил свой выбор на гостиной, обставленной черно-белой блестящей мебелью. На стенах были развешены застекленные фотографии нью-йоркских бежевых и желтых зданий, привнося в ансамбль элемент китча. Он никогда не смог бы найти такой шикарный отель на эту ночь, а тем паче за 100 евро, напечатанные только на одной стороне банкноты.

Индиец поставил поднос на низкий столик, снял пиджак, галстук и уселся на удобный диван зеленого цвета. Стоящий напротив муляж телевизора давал простор воображению. Он сделал вид, что включает его и смотрит последний болливудский блокбастер, лакомясь копченой семгой – этой странной, но вкусной рыбкой оранжевого цвета, которую он ел второй раз в жизни за один день.

К роскоши быстро привыкаешь.

Закончив ужин, он поднялся, размял ноги, походив вокруг стола. И только тогда заметил, что в книжном шкафу, стоящем за диваном, одна из книг не походила на все остальные.

На самом деле это была газета, самая настоящая газета, которую кто-то, видимо, просто забыл здесь. Рядом находились поддельные книги из кусков пластика, он видел такие утром и на других стеллажах.

Поскольку он не говорил по-французски, то даже не попытался ее развернуть, но вдруг узнал первую полосу американской газеты «Геральд трибюн», которую ни с чем не спутаешь. «Вечер сулит много развлечений», – подумал он, даже не представляя себе, какие развлечения ему предстоят.

Аджаташатру сделал вид, что выключает телевизор, и углубился в чтение газеты. Он не выносил, чтобы телевизор работал вхолостую. Электричеством он пользовался редко. Он просмотрел статью на первой полосе. Президента Франции звали Голланд. [11]Смотри-ка, как забавно! А может быть, президента Голландии случайно зовут мсье Франс? Какие они странные, эти европейцы!

А что сказать об этом бывшем фигуристе, который ежегодно по случаю годовщины смерти Майкла Джексона проходит шесть тысяч километров лунной походкой [12] до кладбища «Форест-Лоун-мемориал-парк» в предместье Лос-Анджелеса, где похоронен его кумир? Аджаташатру не был асом в географии, но все-таки с трудом мог себе представить, каким образом спортсмен мог проделывать знаменитые танцевальные па при пересечении Атлантики, будь то на борту самолета или на палубе корабля.

Его охватил приступ нервного смеха и неистребимое желание помочиться. Индиец встал с дивана и, в носках, не лунной походкой, пересек гостиную за гостиной, за которыми находился туалет.

Но так в него и не попал.

В тишине магазина на главной лестнице раздались громкие голоса и еще какие-то звуки, которые для чутких ушей Аджаташатру гремели как выкрики спортивных болельщиков. Он в ужасе огляделся и спрятался в первом же шкафу, возле которого стоял: нечто вроде камеры хранения синего цвета с двумя дверцами – главная фишка новой коллекции «American teenager». Оказавшись внутри, он стал молиться, чтобы не заметили его пиджак, лежащий на софе в нескольких метрах отсюда. Он также молился, чтобы не обнаружили его телеподнос, оставленный на столике. А если не повезет, тогда он скажет, что залез в шкаф, чтобы его измерить, и не заметил, как прошло время. Он достал из кармана брюк деревянный карандаш и бумажный метр с маркой ИКЕА и застыл в темноте, ожидая, что его найдут с секунды на секунду. В груди у него все дрожало от страха. Снаружи голоса футбольных болельщиков приближались, – похоже, они даже окружили его шкаф, но в результате так и не обнаружили. Но, возможно, было бы лучше, если бы его заметили.