Ее Вечное Синее Небо - Лана Асан

чертами лица и проницательными карими глазами выглядела превосходно. Темноволосая, с короткой стильной стрижкой и нежным овалом немного бледного лица, обычно она обходилась минимумом косметики: только помадой и тушью для ресниц, – но могла позволить себе и вовсе не краситься. Ее чуть располневшая фигура все еще была соблазнительно-женственной, а дивная кожа и отсутствие морщин (безо всякой пластики, ботокса и долгих часов в кресле косметолога) говорили о том, что ее дочери передались отличные гены. Она, безусловно, не выглядела на свой возраст, и утверждение, что они больше похожи на сестер, чем на мать и дочь, Сабина воспринимала не как комплимент маме, а как неоспоримый факт.

От мамы ей достались изящная фигура и выразительный контур губ. Все остальное в ней было от отца, но это не мешало Сабине искренне восхищаться маминой красотой. Она помнила, как в детстве, любуясь ею, часто замирала, завороженная, думая о том, что в мире нет никого прекраснее ее мамы. Так, разумеется, думают все дети, но мысли Сабины были недалеки от истины, поскольку ее мать являла собой образчик действительно редкой красоты. Широкий разрез темных глаз, прямой тонкий нос и горделивая осанка – от всего ее облика веяло благородством и непоколебимой уверенностью в себе, что, видимо, она унаследовала от своей матери – польской аристократки, которая одарила Сабину необыкновенным цветом глаз. А вот бабушка-татарка по линии отца, также отличавшаяся (судя по пожелтевшим фотографиям из старого альбома) привлекательной внешностью, передала маме Сабины густые каштановые волосы и непростой характер.

Елена Александровна Муратова, в девичестве Вольская (по какой-то причине тогда она носила фамилию своей мамы, хотя Сабина так и не поняла почему – эта часть семейной истории осталась для нее загадкой), всегда была для дочери эталоном женственности, хорошего вкуса и фантастической самодисциплины. Будучи рачительной хозяйкой, примерной женой и матерью и востребованным специалистом с плотным рабочим графиком, она каким-то непостижимым образом умудрялась в любое время дня и ночи выглядеть безупречно. Как ей это удавалось, было тайной не только для посторонних, но и для членов ее семьи. Возможно, немалую роль в этом сыграло ее активистское прошлое и привычка быть первой и лучшей во всем – в школе, в институте, на работе. Студентка, комсомолка, спортсменка и, без сомнения, просто красавица, в юности Елена Александровна обладала исчерпывающим набором качеств, необходимых каждой уважающей себя девушке в СССР, буквально олицетворяя собой идеал советской молодежи. Она писала пылкие стихи, пронизанные духом комсомольской романтики, была комсоргом и неутомимым общественным деятелем, училась в институте иностранных языков и мечтала совершить множество важных открытий в области англосаксонской литературы. Пока в один знаменательный день на молодежной конференции, посвященной мифологическим образам в литературе и искусстве, где она читала доклад, ее не увидел будущий папа Сабины – увидел и моментально влюбился. Потом была свадьба, рождение дочери и незавидный советский быт.

Ее муж, Амир Каримович, был любящим супругом и помогал жене всем, чем мог. Загвоздка заключалась лишь в том, что, как человек науки, он был абсолютно неприспособлен к жизни, касалось ли это умения достать по блату чешский кухонный гарнитур или купить на рынке непрогнивший картофель. Банальное прибивание полочки или карниза вводило Амира Каримовича в транс, не говоря уже о починке текшего крана или подклеивании отвалившегося кафеля в ванной. «Я человек интеллектуального труда», – шутя оправдывался отец Сабины, признавая свою никчемность в бытовых вопросах, и Елене Александровне приходилось трансформировать романтическое мировосприятие в практичность и прагматизм, решая эти проблемы самостоятельно. Со временем она стала хозяйственной и приземленной, вечно пыталась экономить (молодые специалисты жили небогато), но с папой Сабины и эта задача была невыполнимой: он совершенно не умел копить деньги и, будучи щедрым, отзывчивым человеком, никому и ни в чем не мог отказать, чем нередко и пользовались их сообразительные родственники и друзья.

Когда случилась перестройка, распад Союза и крушение привычного жизненного уклада, Амир Каримович стал получать копейки, поскольку наука в тех условиях отошла на задний план, и сбитые с толку новой реальностью сотрудники многочисленных НИИ, в одночасье оставшиеся не у дел, должны были не только менять профессию, но и в прямом смысле слова бороться за хлеб насущный. Папе Сабины, как и всем, нужно было искать другие источники дохода, но предпринимателем он оказался никудышным, да и расстаться со своим призванием в угоду ситуации не смог, и Елена Александровна с прискорбием осознала, что теперь ей придется зарабатывать за двоих. Она забросила диссертацию и подалась в переводчики, так как в связи с наплывом в ставший независимым Казахстан жадных до дешевых природных ресурсов иностранцев и развитием разного рода совместных предприятий этот труд был востребованным и хорошо оплачиваемым. Это не было работой ее мечты, но приносило ощутимый доход, что позволило Муратовым почти безболезненно пережить то время (хотя атмосфера в доме порой накалялась до критических отметок, ведь заниматься не своим делом, кормить семью и тащить на себе весь груз бытовых проблем было нелегко).

Спустя несколько лет, когда криминально-депрессивный кошмар девяностых остался позади и обстановка в стране в какой-то степени нормализовалась, люди вновь вспомнили о том, что ценности духовные важны не меньше материальных, да и наука в новой рыночной конъюнктуре тоже имеет право на существование. Амир Каримович вернулся к активной профессиональной деятельности, снова был в строю и наконец-то стал неплохо зарабатывать, поэтому Елена Александровна смогла полностью посвятить себя любимой работе, и в семье установились мир, спокойствие и взаимоотношения, близкие к идеальным.

И все же наслаждаться абсолютной гармонией Сабине мешало одно досадное обстоятельство, а именно то, что Елена Александровна, как и все женщины, в чьих жилах течет хотя бы капля татарской крови, была чрезвычайно заботливой женой и самоотверженной матерью, но при этом натурой властной и безусловно уверенной в своей правоте в любой жизненной ситуации. Насколько помнила себя Сабина, мама всегда свято верила, что только она знает, как нужно жить, что и с чем носить, чем питаться, как лечиться и с кем дружить, и на этом основании полагала, что должна контролировать все, что происходит с членами ее семьи как дома, так и вне его. Об этом, конечно, не говорилось вслух, но подразумевалось, что и папа, и Сабина будут держать маму в курсе всех новостей и событий, прислушиваясь к ее мнению по любому, даже самому несущественному вопросу. Амир Каримович, как человек мягкий и добрый, к тому же безумно любящий свою жену, не имел ничего против подобной диктатуры, а вот Сабина, при всей своей любви к маме