Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 - Александр Фурсенко

Демонстрация силы и влияния католической церкви вынудила Кастро не форсировать продвижение по пути социализма. «Наша революция ни в коем случае не направлена против религиозных чувств… Когда Христос читал проповеди, это была революция»{32}. Новым элементом политики стал возврат к прежней линии осторожного сближения с коммунистическим миром.

«Все это плохо», — говорил Кастро Алексееву, которого он вызвал для обсуждения влияния Конгресса на политическую линию руководства Кубы{33}. Кастро напомнили о работе, которую необходимо вести с кубинскими мирянами. Если послушать священнослужителей, то на их проповеди собирается больше народу, чем на политические митинги, а это дискредитирует движение Кастро как часть международного коммунизма. Кастро не сможет подобающим образом встретить Микояна. Если представитель Кремля прибудет в данный момент, то это привлечет внимание к намерению Кубы установить тесные отношения с Советским Союзом. «Возвращайтесь в Мексику и расскажите все Микояну», — посоветовал Кастро Алексееву.

Биографы Кастро спорят по поводу того, понимал ли он неизбежность сближения с Советским Союзом{34}. Это утверждение основано на тезисе напряженных отношений между НСП и Фиделем Кастро, а Москва разделяла предубеждения Блас Рока и Карлоса Рафаэля Родригеса. Архивы КГБ и Президиума ЦК не подтверждают этого тезиса. Осенью 1959 года Кремль был готов дать Кастро больше, чем Кастро считал благоразумным принять.

«Какие же они дети!» — воскликнул Микоян, когда Алексеев поведал ему о сомнениях Кастро{35}. Даже Микоян не мог принять такую осторожность. Он был недостаточно осведомлен о динамике развития кубинского общества, чтобы понять беспокойство Кастро в полной мере. Большевики уже давно не обращали никакого внимания на позицию русской православной церкви. Не будучи в состоянии проанализировать внутренние причины крутых перемен в позиции Кастро, Микоян решил, что истинной причиной отказа от приглашения является страх Кастро перед США. Однако Микоян не разделял этих страхов. «Каким образом открытие мною выставки может вызвать беспокойство у оппонентов?» — спросил он Алексеева.

За несколько дней до открытия Национального католического конгресса Громыко обсуждал предстоящий визит Микояна с членами Президиума ЦК. Предложения Микояна по повестке дня встречи в Гаване казались ему разумными. Министр иностранных дел рекомендовал направить в Мексику послание с одобрением предложений Микояна{36}. Однако Громыко, Микоян или Хрущев мало что могли сделать, если сам неуравновешенный Фидель Кастро изменил свои взгляды. Микоян возвратился в Москву и ждал. Терпение — его талант, служивший ему в эпоху Сталина.

Глава 3. «Ля Кубр»

1960 год ознаменовался серией событий, предвещавших большой шаг вперед в отношениях Кубы и Советского Союза. Эмилио Арагонес, помощник Че Гевары по военным вопросам, посетил советское посольство в Мехико, наиболее крупное из всех посольств СССР в странах Латинской Америки, чтобы рассказать о шагах, которые намереваются предпринять кубинские коммунисты в окружении Кастро для контроля над ситуацией в стране{1}. Арагонес опасался антикоммунистического путча под руководством некоммунистического крыла Движения 26 июля во главе с и.о. министра иностранных дел Марсело Фернандесом и комманданте Фаустино Пересом. Фернандес и Перес представляли умеренное течение. Именно Перес пригласил Герберта Мэтьюса из газеты «Нью-Йорк таймс» в горы Сьерра Маэстра в 1957 году, когда многие считали, что Кастро погиб. Молодой Арагонес пояснил, что левые в Движении 26 июля рассматривали таких людей как Арагонес и Перес помехой на пути радикализации кубинского общества и желали избавиться от них.

Убеждая, что Фидель Кастро примет социалистическую революцию, Арагонес сообщил Москве, что в скором времени будет создана новая партия «Революционный союз», которая объединит все левые силы революционного движения под руководством Кастро. До этого кубинский лидер намерен провести радикальную аграрную реформу, направленную на раскулачивание, национализацию банков и объединение промышленных предприятий в «центры обрабатывающего производства». INRA и эти центры станут основой командной экономики и новой политической системы Кубы. В будущем кубинском парламенте будут заседать только представители государственных сельхозкооперативов и государственных предприятий{2}.

В течение месяца некоторые амбициозные планы коммунистов воплощались в жизнь с удивительной быстротой. Джесус Сото, ученик Рауля Кастро, стал во главе профсоюзов Кубы{3}. Большие кадровые перемены произошли в самом Движении 26 июля. Фидель Кастро сместил Марсело Фернандеса с поста руководителя Движения и уволил из МИД. Советское посольство в Мексике отметило устранение Фернандеса как «победу друзей», т. е. кубинских коммунистов{4}.

Кремль сделал вывод об улучшении отношений Фиделя Кастро с НСП и ужесточении его антиимпериалистической политики{5}. Через Карлоса Рафаэля Родригеса он передал Москве, что при правильных действиях можно добиться изменений внешней политики Кубы. По мнению Кастро, наиболее трудная проблема заключалась в неприятии кубинским обществом союза с СССР. В качестве пробного камня Фидель Кастро предложил наладить официальные отношения с чехами. Если все пройдет гладко, наступит очередь Москвы.

Кремль понимал, что обнадеживающие перемены отчасти объясняются двумя инициативами Кастро, предпринятыми после первоначальной отмены визита Микояна. В середине декабря Москва приказала офицеру КГБ, работавшему заместителем директора советской выставки в Мехико, немедленно прибыть в Гавану к Алексееву с сенсационной информацией для кубинского лидера{6}. Узнав от польских и чешских источников о заговоре против правительства Фиделя, Кремль просил конфиденциально уведомить об этом Кастро{7}. Эта информация оказалось ложной, однако советское предупреждение Кастро призвано было показать обеспокоенность Хрущева ситуацией на Кубе. Месяц спустя Кремль принял решение одобрить секретную операцию, разработанную в Праге, по поставке чешского стрелкового оружия на Кубу{8}

К концу января Кастро объявил, что готов пригласить Анастаса Микояна посетить Кубу и открыть в Гаване торгово-культурную выставку СССР. Казалось, шаги Кремля и действия просоветского лобби в Гаване не остались без внимания.

4 февраля 1960 года Фидель Кастро лично приветствовал Микояна у трапа самолета. Вместе с Фиделем были члены «символического» правительства, его министры и истинные правители — «барбудос», которые, по словам сопровождавшего Микояна офицера КГБ Н. С. Леонова, составляли элиту, пользующуюся уважением на Кубе благодаря участию в боях в Сьерра Маэстра.

Накануне визита Микояна Кастро был в приподнятом настроении Он напомнил Алексееву, что не понимал страха кубинских коммунистов перед вторжением США на Кубу. Он сомневался, что Эйзенхауэр решится на это «Все попытки США вторгнуться на Кубу обречены на неудачу»{9}. Более того, он исключил возможность угрозы режиму со стороны внутренних оппонентов. Единственно, что грозит Кубе, это экономическое удушение Куба слаба экономически и в этом плане полностью зависит от США Экономические санкции, по словам Кастро, нанесут удар по кубинскому народу.

Хотя Кастро признал, что у революционной Кубы есть уязвимое место, он хотел дать понять Кремлю, что никогда не уступит американскому империализму. КГБ сообщал советскому руководству, что, по мнению Кастро, за 1–2 года США смогут полностью разрушить кубинскую экономику. «Но никогда даже при смертельной опасности, — телеграфировал Алексеев в Москву, — Кастро не пойдет на сделку с американским империализмом»{10} Кастро надеялся, что в крайнем случае Советский Союз придет на выручку.

Таким образом, Кастро намеревался использовать визит Микояна для обсуждения экономических вопросов 3 февраля на неофициальном обеде Кастро рассказал Алексееву, что Куба хотела бы экспортировать сахар и импортировать нефть из СССР Несколькими днями позже Че Гевара продолжил дискуссию на эту тему. Пригласив Алексеева домой, Гевара сообщил, что кубинское правительство решило обратиться к Микояну с просьбой о содействии в получении крупного кредита. В ноябре Алексеев и Кастро говорили о 100-миллионном кредите, теперь эта сумма возросла до 500 миллионов долларов Как всегда при обсуждении советской помощи, Гевара подчеркивал, что Кремль может открыто объявить о кредите. По его мнению, действия Советского Союза образумят США. «Для Кубы очень важно, — сказал Гевара Алексееву, — быть независимой от США и продемонстрировать это»{11}