Фурцева - Леонид Млечин

В туннелях сыро, температура 10–12 градусов. Дезинфекция нар и скамеек не производится, в результате на станциях „Парк культуры и отдыха“, „Красные ворота“ появились вши, клопы, тараканы. Вентиляция на станциях „Смоленская“, „Арбат“, „Коминтерн“ неудовлетворительная, воздух тяжелый и спертый… Уборных на станциях и туннелях недостаточно. Многие уборные находятся в антисанитарном состоянии. Нет питьевой кипяченой воды. В медицинских пунктах нет акушеров, хотя ежедневно в метро имеют место 8–10 случаев родов…»

В 1941 году на станциях столичного метро во время воздушных налетов родилось двести семнадцать детей. В метро навели порядок, условия стали лучше, но укрыться там во время бомбежек могли далеко не все москвичи.

«Воздушных налетов ожидали обычно к ночи, поэтому движение поездов метрополитена прекращалось с 8 часов вечера до 5 часов 30 минут утра. В половине девятого вечера двери метро открывались для детей и женщин с детьми. С собой можно было проносить одеяло, постельные принадлежности, детское питье. Для детей до двух лет в вагонах поездов ставились кроватки. Работали буфеты, на каждой станции была вода. Остальных в метро пускали лишь после сигнала воздушной тревоги, если оставались свободные места…»

Тем временем в городе шла массовая эвакуация. Сталин исходил из того, что немцы могут прорваться в столицу, поэтому придется эвакуировать правительство и все главные учреждения. Мало кто знал тогда, что он распорядился подготовить к взрыву основные промышленные предприятия и другие важнейшие объекты города. 8 октября вождь подписал особо секретное постановление:

«В связи с создавшейся военной обстановкой Государственный Комитет Обороны постановляет:

Для проведения специальных мероприятий по предприятиям города Москвы и Московской области организовать пятерку в составе:

Заместителя наркома внутренних дел СССР Серова (руководитель);

Начальника Московского управления НКВД Журавлева;

Секретаря МГК ВКП(б) Попова;

Секретаря МК ВКГТ(б) Черноусова;

Начальника Главного военно-инженерного управления Наркомата обороны Котляра».

На следующий же день, 9 октября, руководитель «пятерки» комиссар госбезопасности 3-го ранга Иван Александрович Серов представил Сталину список из тысячи ста девятнадцати предприятий города и области, которые предполагалось вывести из строя. Предприятия военного значения намеревались взорвать, остальные ликвидировать «путем механической порчи и поджога». 10 октября взрывчатые вещества были доставлены на предприятия, подлежащие уничтожению.

Взрывные команды в ожидании приказа приступили к тренировкам. Главный инженер старейшего в Москве хлопчатобумажного комбината «Трехгорная мануфактура» вспоминал: «Мы поджигали шнур и за время его сгорания должны были пробежать определенную дистанцию… Каждому исполнителю полагалось для проведения этой операции по пять секунд на четыре точки… Он должен был выйти из цеха через двадцать секунд, иначе погибнет…»

Уничтожению подлежали не только заводы оборонной промышленности, но и хлебозаводы, холодильники, мясокомбинаты, вокзалы, трамвайные и троллейбусные парки, мосты, электростанции, а также здания ТАСС, Центрального телеграфа и телефонные станции… Иначе говоря, жизнь в городе должна была стать невозможной.

Сталин предполагал, что если об этом станет известно москвичам, они могут помешать подрывникам. Поэтому саперные работы велись секретно. Практической подготовкой к взрывам занимались московские чекисты под руководством начальника столичного управления НКВД старшего майора госбезопасности Михаила Ивановича Журавлева.

В ночь на 15 октября Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». В последнем пункте говорилось:

«В случае появления войск противника у ворот Москвы, поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)».

К счастью, разрушать город не понадобилось. Столицу отстояли. Но во время битвы за Москву Екатерины Алексеевны в городе не было. Беременную Фурцеву эвакуировали в Куйбышев (Самару), где разместились основные наркоматы и иностранные посольства. Екатерине Алексеевне как уже опытному партийному работнику нашли работу — сделали инструктором одного из райкомов — Молотовского.

Куйбышевское начальство нервничало — ждали приезда самого вождя. Под зданием обкома партии спешно строили бункер для Сталина и сопровождающих его лиц. Сталин не верил, что столицу удастся удержать. Отсюда, из Куйбышева, вождь намеревался вести войну дальше. Все документы, его архив, книги, даже личные вещи уже были эвакуированы.

Светлана Фурцева родилась в Куйбышеве 10 мая 1942 года. Екатерина Алексеевна дала девочке свою фамилию. В Куйбышеве они оставались недолго. В отличие от многих других москвичей, которым до конца войны не позволяли вернуться в город, партийного работника Фурцеву ждали в Москве.

Когда в августе 1942 года Екатерина Алексеевна вернулась в Москву, линия фронта отдалилась от столицы. Фурцеву вновь избрали секретарем парткома института. Поскольку диплом о высшем образовании она уже получила, то ее оформили в аспирантуру. Заниматься наукой и писать диссертацию она не собиралась, секретарь парткома — работа, не оставляющая много свободного времени. Активного молодого работника приметил первый секретарь Фрунзенского райкома партии Петр Владимирович Богуславский и взял к себе в аппарат. Так началась успешная партийная карьера Фурцевой, которая приведет ее на вершину власти — в президиум ЦК.

Она вернулась в коммунальную квартиру на Красносельской, где все напоминало о муже, о том, как он приехал с фронта и объявил, что уходит из семьи. Развод — это было нечто неприемлемое и для семьи, и для знакомых. Ей трудно было признаться самой себе, что брак рассыпался. Что подумают люди? Она слишком зависела от мнения матери, друзей, сослуживцев.

Принято считать, что женщины более ревнивы, чем мужчины. Думаю, это не так. Когда мужчины ревнуют, они что-то делают. Мужчина может в гневе хлопнуть дверью и уйти, куда глаза глядят. На худой конец напиться. Женщина уходит только тогда, когда ей есть куда уйти. С точки зрения женщины, мужчина может выбирать, мужчина может поступить так, как хочет. Женщина лишена свободы выбора. Оставшись без мужчины и любви, она чувствует себя брошенной и парализованной. Мужчины имеют и больше возможностей утешиться в случае измены любимой женщины, поэтому они трезвее смотрят на жизнь.