Сила сильных (сборник) - Дмитрий Биленкин

— К дженту Эль Шорру с назначенным свиданием его сын Ив Шорр, — донесся шепот элсекра.

Эль Шорр машинально взглянул на часы: все правильно, сын прибыл с военной точностью.

— Пусть войдет.

Выражение его лица не изменилось, когда он, тяжело ступая, вошел в помещение. Но как только дверь комнаты заскользила вбок, хмурость тотчас сменилась отеческой улыбкой, которая сделала его рыхлое лицо домашним, почти добродушным.

— Входи, входи, капитан. Уже капитан! Славно, мой мальчик, так и надо.

Казалось, он при этом забыл, что своим быстрым продвижением сын обязан прежде всего ему, и с восхищением оглядел рослую фигуру своего отпрыска, его мундир, в хромолитовых наплечьях которого над искрящейся спиралью Галактики вспыхивали скрещения голубоватых молний. Ив чуть смущенно улыбнулся в ответ, так секунду-другую они стояли друг против друга.

— А твоего слугу надо прибить. — Отец ласковым движением снял с рукава мундира пушинку.

— А что надо сделать с твоим нечком, чтобы у первого советника Падишаха появился новый халат? — в тон ему ответил Ив. — Смотри, уже засалился.

Ответом было величественно-небрежное движение, которое пуще слов и внешних знаков отличия наполнило Ива гордостью за отца, ибо власть, пренебрегающая правилами этикета, выше той, которая их устанавливает.

— Проходи и садись.

Отец легонько подтолкнул сына в плечо, но прежде чем сесть самому, щелчком пальцев включил «звуковой шатер». Проем веранды тотчас затянула дрожащая пелена воздуха.

— Предосторожность против земляшек? — удивился Ив. — Здесь, в твоем кабинете? Ого!

— Землянам, чтобы слышать, сначала надо отрастить уши. Покажи-ка мне твою «жужжалку».

Пушистые, как у матери, ресницы Ива дрогнули от недоумения. Помедлив, он расстегнул нагрудный карман и достал оттуда похожий на старинную пулю цилиндрик. Заостренный конец цилиндрика тлел рубиновым огоньком. Эль Шорр нажал на торец, огонек погас. Косясь на скрытый в столе детектор, прислушался; его лицо, которое льстецы называли львиным, подобралось.

— Все в порядке, — сказал он отрывисто. — Они вполне могли всадить в аппарат еще и записывающее устройство.

— Они… Кто они?

— Стражи порядка. А может, и не стражи — любителей хватает.

— Отец, что произошло? Ты говоришь такими загадками…

— Эх, мальчик, это разве загадки! Рутина, обыденность, фон.

— Прости, я что-то не совсем…

— Скажи: «Я ничего не понимаю», — так будет точнее и откровенней. Что ж, пора показать тебе мир, как он есть, без иллюзий…

Казалось, Ив хотел что-то возразить, но набрякшие веки отца, дрогнув, приподнялись, и с колыбели привычный, такой любящий и осязаемо тяжелый взгляд прижал его к сиденью.

— Если ты знаешь слова команды и звездную навигацию, то это еще не значит, что ты знаешь жизнь. Я не торопился знакомить тебя с ее изнанкой, но время, время! Время и обстоятельства. Ты гордишься и своим мундиром, и своей принадлежностью к роду первопатрициев. Но ответь мне, кто они такие?

— Потомки отцов-основателей, — выпалил Ив. — Элита человечества, которая не захотела терпеть разнузданную толпу и создала здесь общество избранных.

— Великолепно! Твой ответ патриотичен, прекрасен и глуп. А первая заповедь сильного — никакого самообмана! Тебе пора знать, что наши предки бежали с Земли, как бегут от землетрясения, от гнева божьего, от чумы.

— Догадываюсь. — Ив держался, как офицеру положено, даже прямее обычного, так ему хотелось изгнать парализующий холодок тревоги. — Я давно подозревал это.

— Каким образом?

— Все-таки я ваш сын…

Откинувшись, Эль Шорр внимательно глянул на Ива.

— Достойный ответ, достойный! Что ж, тем проще…

— Но это не значит, что отцов-основателей не было! — пылко воскликнул Ив. Голубая, вилочкой, жилка набухла под тонкой кожей его виска. — Ведь кто-то же создал все это! Неважно, бежали они или осуществляли великую миссию, важно, что они своего добились. И мы, их наследники…

— Кого именно? — взгляд Эль Шорра отяжелел. — То была на редкость пестрая и сволочная компания.

— Сволочная?

— Еще бы! Владыки финансов и мафия, легионеры последних войн и пейзане с их наивной мечтой о девственных почвах, фанатики нацизма, адепты всех религий, чистые и нечистые — кого только не было! Конечно, со временем выделились настоящие люди, они-то, покончив со всякой шушерой, и навели порядок. Никаких прежних ошибок, никакой болтовни о равенстве, тем более никаких «угнетенных масс», благо наука и техника позволили отстранить людей от производства. Киберы и нечки, нечки и киберы — они безопасны. Земляне? Могущественные, но погрязшие в самоусовершенствовании, они до поры до времени безобидны. Значит, что? Живи и наслаждайся жизнью, так выходит? Так или не так?

— Отец, но при чем тут наши предки?!

— «И будешь ты проклят или облагодетельствован до седьмого колена…» Основной закон жизни тебе, надеюсь, известен?

— Побеждает сильнейший. — Ив выпрямился. — Если бы я этого не знал, то был бы недостоин…

— Тебя скушали бы, вот и все. Ты гордишься своим первопатрицианством, древней знатностью своего рода. А известно ли тебе, кем был его основатель? Драконщиком главаря «Триады», его рабом и слугой!

— Раб желтома…

— Да! Они было оседлали нас, этот эпизод тщательно вытравлен из истории. Твой дед когда-то тоже просветил меня насчет нашего «благородного происхождения». Хочешь палочку? Нет? Правильно, не стоит привыкать…

С этими словами Эль Шорр выхватил из кармана обмусоренную палочку смолы эф и, сдернув колпачок, нюхнул ее. Взвился коричневый дымок, ноздри Эль Шорра расширились и затрепетали.

— Так! — сказал он порывисто. — Одни хотят захватить власть, другие — ее удержать, так было и будет, и нет ничего нового под солнцем, даже если это солнце Плеяд. Каждый день и час я веду борьбу, о которой ты не имеешь понятия, и в ней если не я, то — меня. Все понял?

Ив ошеломленно кивнул. Флотские интриги, косые взгляды, внезапная любезность начальства, льстивое заискивание подчиненных, нередкие, спьяну, заверения иных офицеров в дружбе — все, что он отметал, как мусор, предстало перед ним в новом свете и даже не поразило, словно он давно был готов к этому новому пониманию людей и лишь отдалял, сколько мог, тягостное прозрение, вроде ребенка, который в разгаре игры не хочет замечать докучливых взрослых с их напоминаниями о времени и о порядке. Хотелось закричать: «Не надо, я не хочу!» — но то был вскрик детской жалости к самому себе, и, содрогнувшись, Ив подавил его.