Обретение - Александр Юрин

— Лавров, с тобой всё в порядке? Ты меня слышишь?

Димка уставился на склонившуюся Зою Сергеевну, словно на марсианина.

— Что?

Завуч отточенным жестом потрогала Димкин лоб.

— Холодный. Что ж, присаживайся на свободное место. А вы, Анна Германовна, продолжайте вести урок.

Димка направился через проход под несущееся со всех сторон шушуканье и гомон.

Свободным оказалось лишь одно место: на последней парте, рядом с задумчивой девочкой. Через проход оскалился Горбунов.

— Куришь, нет?

— Чего? — не понял Димка.

— Я спрашиваю, закурить есть?

— Горбунов! — По учительскому столу грохнула линейка Зои Сергеевны. — Ну–ка марш из класса! И чтобы завтра отец явился, собственной персоной! Отговорки не принимаются. Живо! А то ишь, обнаглел!

Горбунов медленно поднялся из–за парты. Глянул на застывшего Димку и провёл указательным пальцем по горлу: мол, хана. Его дружочек привстал на лапки, чтобы было лучше видно — ну пить дать дрессированная мышь!

— И ты, Моесеенко, иди–ка, погуляй, — сказала Зоя Сергеевна. — Знаю же, что тебе скучно одному будет.

Моесеенко ничуть не расстроился. Выскочил из–за парты и засеменил вслед за мрачным Горбуновым.

— Не обращай внимания, — сказала низким голосом девочка. — Он со всеми так.

— Как? — снова не понял Димка.

— Горбунов второгодник. Ставит себя выше нас всех. Как Господ бог. Хотя на деле… — Девочка глянула на Димку, подвинулась. — Да ты располагайся.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ Димка и студнем плюхнулся на стул.

— С боевым крещением тебя.

Димка замотал головой, силясь высмотреть говорившего.

Девочка рядом прыснула.

— Да это Мишка Гришин. Вон, он с книжкой у окна… — И девочка указала на того самого мальчика, которого Димка заметил ещё стоя у доски перед всем классом. — Он немного чудной. Читает постоянно.

— Сама ты чудная, — Мишка обернулся и подмигнул Димке. — Это для саморазвития. Можно просто Чита.

— Гришин, хочешь стать третьей потерей своего класса?

Чита резко отвернулся, склонил голову набок и посмотрел на обозлённую всеобщим неповиновением Зою Сергеевну, как декан на недальновидную студентку.

— Что вы, Зоя Сергеевна, я просто поздоровался с новым учеником, вот и всё. К тому же, боюсь, Горбунов с Моесеенко не переживут факта изгнания меня из класса. Ведь это их прерогатива: уходить с высоко поднятой головой под всеобщее молчание.

Класс покатился.

Зоя Сергеевна подождала пока все угомонятся, после чего улыбнулась Мишке:

— Выговорился?

— Я просто к слову… — Мишка уткнулся в книжку, словно ничего и не было.

Зоя Сергеевна засобиралась.

— Так, всё шуточки закончены, приступаем к учёбе.

Из–за парт понёсся недовольный гомон.

— А тебя–то как зовут? — пользуясь моментом, спросил Димка у девочки.

— Евгения, — девочка явно смутилась. — Можно просто Женя. Ты только не подумай, что я странная, какая, или ещё чего…

— А почему я должен так подумать?

— Ну… Одна же сижу, тем более, за последней партой, да ещё и в компании школьных отморозков.

— Скажешь тоже. Я и думать не думал об этом.

Женя улыбнулась.

— Просто нас нечётное количество… было. Так что, как ни крути, один лишний получается…

— Ну, теперь–то всё иначе, — подмигнул Димка. — Вот и у тебя появился сосед. И ты вовсе и не лишняя. Не говори так.

— Ага.

Женя вновь о чём–то задумалась.

Отношения с Горбуновым и К не заладились и в дальнейшем. Димка узнал от Жени, что тот возглавляет шайку отморозков, которая терроризирует добрую половину школы, а точнее всех тех, кто младше пятого класса. Старшеклассники не выручают, потому что в их классах действуют точно такие же группировки. Так что замкнутый круг какой–то выходит. Шайки общаются между собой — неизвестно, какую именно выгоду они при этом преследуют, — встают друг за друга, а от этого плохо живётся уже всей школе. И Димка в этом совсем скоро убедился на собственном примере.

Инцидент на первом уроке Горбунов видимо забыл. А может просто пожалел Димку, если такое состояние души было ему свойственно. Чего взять с мальчишки, который только перешёл? Ему и припомнить–то нечего. Ну, отлупит и чего? Плёвое дело. Уж лучше подождать чего–нибудь серьёзного. Настоящего греха. Вот тогда–то и можно будет с чистой совестью отвести душу.

Однако так думал сам Димка, а вот что вынашивает в мыслях Горбунов — было известно только ему одному.

Всё началось в школьной столовой. Озорной Огонёк по обыкновению швырялся в девочек макаронами. Учителя отсутствовали, а Горбунов сотоварищи приближался. Момент истины настал, когда метко пущенный Огоньком снаряд повис на решётке люминесцентных ламп. Горбунов входил в столовую, а Огонёк, в этот момент, думал, пронесет, или не пронесёт. Заметят или не заметят. Вызовут родителей или всё же не вызовут… Однако случилось ещё хуже. Макароны по воле рока свалились прямиком на пути Горбунова. Тот ходил высоко задрав нос, так что под ноги не смотрел.

Димке показалось, что грохнулась одна из мельниц, какие ещё в мультике атаковал доблестный Дон Кихот Ламанчский.

Горбунов провёл на полу ровно пять секунд — Димка сам считал. Потом резко вскочил, обвёл притихшую толпу испепеляющим взором и сказал всего одно слово:

— Кто?

Все естественно указали на Огонька.

Димка простил бы Горбунову оплеуху — Огонёк её заслужил, вне сомнений. Да и случись драка один на один, точнее избиение более слабого, — ещё ничего. Да даже налети шпана всей сворой — и то, куда не шло. Так ведь нет, сперва нужно поиздеваться над жертвой. Опустить её морально, сделать всеобщим посмешищем, унизить таким образом, чтобы даже одноклассники и те насмехались.

У Огонька была проблема — он писался в постель. Об этом никто не знал. А те, кто всё же догадывались — молчали. Солидарность, дружба, жалость — не все ли равно. У каждого свои слабости, свои недостатки, свои огрехи. Но ведь это не значит практически ничего! Главное — это то, каков ты внутри. Отзывчивый, простодушный, безразличный… Огонёк был светлым озорником, и все это понимали. Внутри него не было тьмы — порой Димке казалось, что мальчишка даже не отбрасывает тени! Да, это был абсурд, но ведь мифы не рождаются просто так. Им предшествуют реальные факты, которые со временем забываются, утрачиваются или обрастают неведением. Так или иначе, но Горбунов не имел права бить по больному. Ни здесь, ни сейчас, ни когда бы то ни было в будущем.

Когда засмеялся Быр — Быр — Борис Борисов — из их класса, а кто–то ещё подхватил, Димка не выдержал. Он знал Огонька от силы неделю. Но и этого срока хватило, чтобы выучить повадки, ужимки и смешинки это жёлтого карлика. Димка не знал, откуда возникла эта связь, где она зародилась, что предшествовало ей в прошлом. Да и о каком прошлом можно говорить… Но Димка знал другое: Огонька нужно защитить, иначе он померкнет навсегда.

Димка подошёл к Горбунову и просто отпихнул того прочь.

Гомон тут же стих.

Было слышно, как бьётся в силке паука муха. Как гудят лампы дневного света. Как колотится от страха сердце Огонька…

— Ты чё, с дуба рухнул? — Горбунов не знал, как быть — такое явно происходило с ним впервые в жизни. — А? Я тебя спрашиваю.

— Отстаньте от него, — сухо сказал Димка, уже мысленно готовясь к предстоящей взбучке.

Горбунов выпучил глаза — Димке показалось, что те сейчас лопнут, или, на худой конец, просто шлёпнуться к его ногам.

— Ну, щас ты у меня получишь! — Горбунов принялся заправски засучивать рукава. — Пацаны, держи его… А то думает, раз новенький, так всё можно…

Однако шайка Горбунова даже не успела толком осмыслить приказа, как рядом с Димкой возник Славка Белов, тот самый, с голубыми глазами и копной светлых волос. Димка уставился на одноклассника, как на что–то иррациональное. А тот даже глазом не повёл. Лишь в наглую усмехнулся в лицо Горбунову.

Димка почувствовал приток сил. Он не мог этого объяснить. Но внутри него словно возник неисчерпаемый источник космической энергии.

Горбунов замер. Обвёл шушукающуюся аудиторию пристальным взглядом.

— Ну и… Ещё герои есть?

— Конечно, — Чита встал рядом Димкой и Славкой. Он снял с носа очки, аккуратно сложил их и убрал в нагрудный кармашек рубашки, под клапан.

Горбунов усмехнулся.

— Значит бунт.

— Нет, — качнул головой Чита. — Просто восстановление справедливости.

Огонёк, ничего не понимая, хлопал ресницами.

Горбунов не был дураком. Хотя скорее он просто был трусом… и дураком в придачу. В тот день он дал откат.

— Не здесь. А вот после школы поговорим.

Димка выдохнул.

— Ты готов? — спросил Славка, когда все разошлись.

— К чему? — ответил вопросом на вопрос Димка.