Разведка боем - Василий Павлович Щепетнёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это теоретически. Ларсен, конечно, очень сильный шахматист. Тайманов тоже. О Петросяне и говорить нечего. Однако я не Ларсен, не Тайманов и не Петросян. Я сильнее. Ну, мне так думается. Практика покажет. Я и больше выиграл — подряд. Правда, Дамянович не чета Ларсену, противники у меня были послабее. Много слабее.
И потому в Спорткомитете в меня не очень-то верят, раз Миколчук говорит о ста тысячах. Всё равно, Спорткомитет хочет свою долю. Очень хочет — после того, как Спасский оставил их ни с чем.
Дело в том, что обыкновенно гроссмейстеры едут не сами по себе, их посылает Спорткомитет. И, как барин берёт оброк с отъезжающих на заработки крепостных, так и Спорткомитет требует — отдай. И отдают. Из опасений, что не отдашь части — никогда более на турнир не пошлют.
Я же еду по именному приглашению Роберта Фишера. Спорткомитет мне нужен поскольку постольку — решить чисто технические вопросы. В принципе я могу обойтись и без него. Да, получить выездную визу будет сложнее, но ничего невозможного в выездной визе нет. Особенно если Решение Принято На Самом Верху. Кстати, ФИДЕ тоже в стороне, никакой пятой доли ФИДЕ не получит. Этот матч — возвращение к традициям Стейница, Ласкера, Капабланки, Алехина. В те времена чемпионы не нуждались в ФИДЕ, и вызывали на матч или принимали вызов сами. А Боголюбов, будучи как раз чемпионом ФИДЕ (кто это помнит?), понимал, что его чемпионство не настоящее, и пытался выиграть у Алехина. Безуспешно.
Так что наш матч с Фишером — частная инициатива самого Фишера и группы американских толстосумов. К чемпионству в понимании ФИДЕ отношения не имеет. Чемпионом будет тот, кто победит Фишера в официальном матче на следующий год. Об этом мы тоже толковали с Анатолием, и я дал ему слово: если выиграю, не буду претендовать на звание чемпиона. В рамках этого цикла, конечно. Сам же постараюсь отобраться на следующий матч, матч семьдесят восьмого года. Вот там мы с тобой, Толя, и поборемся. Но то дело далекое…
Я не просто сидел. Не просто размышлял. Я ждал. В условленном месте.
И вот дождался.
Перед «Сберкассой» остановилась белая «Волга». Водитель вышел из машины, оглянулся.
Я и подошел.
— Здравствуйте, Леонид Борисович!
— Здравствуй, Миша. Не заскучал? Не заждался?
— В Москве не заскучаешь, — ответил я.
— Тогда садись рядом, поедем.
Я сел рядом с Марцинкевичем. Но прежде поздоровался с маменькой и с Галиной — те сидели сзади.
— По плану? — спросила Галина.
— По плану, — ответил я.
И мы поехали. По плану. В гостиницу «Москва», где я остановился, о чем Батуринский знал. Как не знать, если номер бронировал Спорткомитет.
Ресторан в гостинице шикарный. Большой, просторный. Помпезный, да, но разве это плохо?
Мы пошли через главный вестибюль. Тоже большой и отчасти помпезный.
И тут, в вестибюле, меня перехватил Миколчук. Вернее, попытался перехватить. Но я сказал, что сейчас занят. Видите, я с друзьями.
Миколчук сказал, что подождет. Только все мои пожелания по поездке приняты, и Виктор Давидович все документы уже подписал.
И мы прошли в ресторан, а Миколчук, думаю, пошел звонить Батуринскому. О том, что я с девушками. С Галиной Брежневой. И с замминистра, и… В общем, дела идут, контора пишет.
Для нас приготовили лучший столик. Подозреваю, что таких лучших в зале множество, но этот и в самом деле был хорош. Не слишком близко от музыки, не слишком далеко.
Я, однако, забурел. Обедаю в «Метрополе», ужинаю в «Москве».
Меня подробно расспросили и о том, что было в Спорткомитете, и о том, что сейчас говорил Миколчук.
Я отдавал отчет, что родственные и дружеские чувства чувствами и остаются, но важно другое: я сейчас купаюсь в лучах славы. Славы Фишера. Когда комета подлетает к Солнцу, у неё появляется длинный хвост. Вот и я сейчас приблизился к Фишеру и резко увеличился и в размерах, и в яркости. Ну, а через меня к Фишеру прикасаются и остальные. Потому такой интерес ко мне. Разгромит меня Джеймс Роберт Фишер, и я, как та комета, улечу обратно во тьму, в безвестность.
Но Павлову я сказал правду. У меня нет шапкозакидательского настроения, но и пораженческих мыслей тоже нет.
Фишер, конечно, силён, но я не слабее.
Ещё посмотрим, кто кого.
В сентябре.
Глава 3
ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ ЧИЖИКА
26 июля 1974 года, пятница— Один метр восемьдесят сантиметров!
Как приговор. За год я вырос на сантиметр. Почти. Ну, и ладно. Вполне приличный рост. Не слишком большой, не слишком маленький.
— Теперь на весы. Чижик, на весы!
Повинуясь, я встал на весы. Ну, точно поросёнок перед выставкой — рост, вес, пульс, давление, рацион — всё записывают в амбарную книгу.
— Шестьдесят восемь пятьсот.
Дело было в пятницу, дело было утром, натощак. На кафедре физического воспитания и лечебной физкультуры.
Взвешивала меня лично Лидия Валерьевна. Хоть и профессор, а не гнушается черновой работы.
Это не просто так. Это меня готовят к матчу. С Джеймсом Робертом Фишером. За мной наблюдают с первого курса. Дают рекомендации. Следят, чтобы не перетрудился. В общем, осуществляют поддержку согласно последним достижениям советской науки. За что я им благодарен. Нет, правда благодарен. Так, Лидия Валерьевна категорически против того, чтобы я наращивал мускулатуру. Не нужно этого, говорит. Излишняя мускулатура будет отбирать кровоснабжение у мозга, а это для шахматиста нехорошо. Во время стресса кровь невольно станет снабжать мышцы, а шахматисту нужно — мозг. Следует развиваться гармонично. Значок ГТО для шахматиста — как раз то, что нужно. А больше — ни-ни.
И я три дня сдавал нормы ГТО. Бегал, прыгал, плавал, стрелял, толкал, бросал…
Результат посредственный. В прыжках даже не сумел уложиться в серебряный значок. В
