Крылья Тьмы - Терри Брукс

— Это путешествие уведет нас довольно далеко от Четырех Земель, капитан, — сказал он, лицо его приняло серьезное выражение. Моргавр начал материализовываться позади Венна. — Будет необходима значительная подготовка. Человеку с вашим опытом будет несложно укомплектовать запасами провианта корабли, которые мы намереваемся использовать. Думаю, понадобится с дюжину или более того.

Моргавр, огромный и черный, беззвучно выскользнул из тени и подошел к Венну сзади. Капитан не слышал и не ощущал его присутствия, он смотрел прямо на Дунсидана.

— Естественно, вы будете отвечать за своих людей, вы будете определять, на кого возложить те или иные обязанности…

Из складок черных одежд Моргавра выскользнула рука, искривленная, грубая, покрытая чешуйками. Она вцепилась в шею Дэриша Венна, и капитан стал судорожно ловить ртом воздух. Извиваясь и размахивая руками, он пытался вырваться, но Моргавр крепко держал его на месте. Сен Дунсидан отступил на шаг, он не мог вымолвить ни слова, наблюдая за этой борьбой. Дэриш Венн не сводил с него взгляда, обезумевшего, но беспомощного. Вторая рука Моргавра, мерцающая отвратительным зеленым светом, вибрирующая, медленно приблизилась к затылку капитана. Дунсидан затаил дыхание. Когтистые пальцы вытянулись, касаясь волос, затем кожи.

Дэриш Венн испустил пронзительный крик.

Пальцы плавно погрузились в его голову, пройдя сквозь волосы, кожу и кость, как будто сквозь мягкую глину. Горло Сена Дунсидана сжалось, его стало мутить. Рука Моргавра полностью вошла в череп, медленно поворачиваясь, словно выискивая что-то. Капитан прекратил кричать и дергаться. Его глаза потемнели, лицо стало дряблым, а взгляд — тупым и безжизненным.

Моргавр извлек из головы Венна свою руку, она была влажной, от нее шел пар… Затем она исчезла в черных одеждах колдуна. Моргавр тяжело дышал, и Сен Дунсидан мог слышать в его дыхании удовлетворение и наслаждение. Казалось, колдун задыхается от восторга.

— Вы и представить себе не можете, министр, — прошептал он, — как здорово питаться чужой жизнью. Это такой экстаз! — Он сделал шаг назад, выпустив Венна. — Вот. Готово. Он теперь наш, можно делать с ним все, что пожелаем. Это — ходячий мертвец, лишенный собственной воли. Он будет делать то, что ему скажут. Он сохранил свои навыки и свой опыт, но больше не думает о себе. Полезный инструмент, министр. Взгляните на него.

Это не было приглашением, это был приказ. Сен Дунсидан нехотя повиновался. Он вгляделся в безжизненные глаза, и его отвращение сменилось ужасом: в считанные секунды они утратили цвет и прозрачность, став молочно-белыми и пустыми. Дунсидан осторожно обошел вокруг стола, стремясь увидеть рану на затылке капитана, там, где в его голову вонзилась рука Моргавра. К его изумлению, раны не было. Череп не был поврежден. Все выглядело так, как будто ничего не произошло.

— Испытайте его, министр. — Моргавр смеялся. — Прикажите ему что-нибудь сделать.

Сен Дунсидан изо всех сил пытался сохранить присутствие духа.

— Встаньте, — приказал он Дэришу Венну и с трудом узнал свой голос.

Капитан поднялся. Он не посмотрел на Дунсидана, и было видно, что он не осознает происходящего. Его глаза оставались мертвыми и пустыми, а лицо утратило выразительность.

— Он самый первый, но всего лишь первый, — прошипел Моргавр, страждущий и нетерпеливый. — Нам предстоит длинная ночь. Иди и приведи мне другого. Я жажду свежего вкуса! Иди! Приведи мне шестерых, но прикажи им входить по одному. Отправляйся скорее!

Сен Дунсидан вышел, не проронив ни слова. Чешуйчатая рука, дымящаяся и влажная от содержимого человеческой головы, — эта картина навсегда осталась в его памяти.

Он привел так много людей в эту комнату той ночью, что потерял им счет. Он приводил их небольшими группами и впускал по одному. Он видел, как их тела подвергались насилию, а разум — уничтожению. Он стоял рядом, не пошевелив и пальцем, чтобы помочь им, когда их превращали из полноценных людей в оболочки. Странно, но после Дэриша Венна он не запомнил больше ни одного лица. Все они слились в одно. Все они были для него одним и тем же человеком.

Когда камера оказалась переполненной этими людьми, ему было приказано вывести их и передать надзирателю, чтобы тот разместил их в большем помещении. Тюремщик увел их, не сказав ни слова, даже не взглянув на них. Но после того как он проводил человек пятьдесят, глаза надзирателя встретились с глазами Сена Дунсидана. Он бросил на министра тягостный взгляд, от которого мурашки побежали по телу. В этом взгляде читались вина и обвинение, ужас и отчаяние и, помимо всего этого, ничем не сдерживаемый гнев. «Это подло, — говорил этот взгляд. — Это перешло все вообразимые пределы. Это безумие».

И, несмотря на это, надзиратель также ничего не предпринял.

Они оказались сообщниками в чудовищном преступлении.

Оба они были молчаливыми участниками свершения отвратительного зла.

Столь многих людей помог лишить жизни Сен Дунсидан, людей, которые шли навстречу своему року, не имея никакой защиты, людей, которых заманили в ловушку лживые слова и обнадеживающие взгляды политика. Он сам не знал, как справился с этим. Он не понимал, как ему удалось выдержать те мысли и чувства, что породило в нем происходившее. Каждый раз, когда появлялась влажная рука Моргавра, с которой капала человеческая жизнь, и завершалось очередное пиршество, министр обороны хотел умчаться в ночь, испуская вопли. Но присутствие Смерти было столь ошеломляющим, что подавляло все, что было в нем живого, парализуя его волю. Моргавр пировал, а Сен Дунсидан смотрел и не мог даже отвести взгляд в сторону.

В конце концов Моргавр насытился.

— Пока достаточно, — прошипел он, пресытившийся и пьяный от похищенных жизней. — Завтра ночью, министр, мы покончим с этим.

Он поднялся и ушел, забрав с собой в ночь своих мертвецов, подобных теням на ветру.

Рассвело, и пришел день, но Сен Дунсидан ничего этого не видел. Он заперся и не выходил. Он лежал в своей комнате и пытался избавиться от этого кошмара: рука Моргавра. Он дремал и пытался забыть те ощущения, и при малейшем звуке человеческого голоса его охватывал озноб.

Стали интересоваться состоянием его здоровья. Он понадобился в палатах Совета. Приближалось голосование по выбору премьер-министра. Обращались за подтверждениями. Сена Дунсидана это более не заботило. Ему хотелось, чтобы всего этого не было. Ему хотелось умереть.

К наступлению ночи мертвым оказался надзиратель. Даже при его суровой жизни и крутом нраве, он не смог вынести того, что ему пришлось увидеть. Оставшись один, он отправился в недра тюрьмы и повесился в пустой камере.