Руны огненных птиц - Анна Ёрм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Агни провёл рукой по бороде и шумно выдохнул.
– Как же тогда Хьялмар и хускарлы не нашли его? На нём приметная одежда.
– Кто его знает… Я предупреждал, что мальчишка не так уж и прост и ещё покажет себя.
– Показал так показал, – согласился Агни. – Ты расскажешь об этом Гудрун?
– Она не поверит. Никто не поверит. А все те, кто остаётся предан Ольгиру, всё равно будут считать убийцей тебя.
Агни нахмурился.
– Тощий он. Как он справился с Ольгиром? Мне, честно, и самому не верится.
– Тонка была цепь из женской бороды да кошачьего топота. Тонка, да сковала Ужасного Волка.
– Глейпнир, – прошептал Агни.
– Мальчишка – цепь.
– Чудеса, не иначе. Это Ингрид его надоумила?
– Вестимо.
– Сейдкона.
– А ты, кажется, поначалу не хотел видеть её в Большом доме. А теперь посмотри, где ты оказался благодаря её колдовству. Верно, уже не захочешь по своей воле снять с себя эту ношу.
Агни ухмыльнулся, всё ещё поглаживая бороду.
– Раз уж такую судьбу уготовили мне норны, я не смею от неё отказываться.
– Это славно. Славно, что ты позволил волчонку ошибиться. Нить его судьбы тогда лежала не на коленях у норн, а у тебя в руке, и ты правильно распорядился ею.
– Решить бы ещё, что делать с Тилой. Что, если она решит сбежать в Швецию и родит там сына Лейва? Он будет претендентом на власть в Онаскане. Да ещё и кровный родственник Анунда.
– А что, если она родит дочь? Или вовсе не разродится?
Взгляд Агни стал недобрым.
– Здоровье у пузатых баб слабое… – прошелестел Рун.
– Слабое, – согласился воевода.
На третий день Ситрик наконец-то встал на ноги. Кашель и усталость отступили.
Холь всё время был рядом и, не зная, чем себя занять, где-то раздобыл толстые шерстяные нитки и принялся вязать носки, точно примерная хозяйка. Костяная игла в его руках сновала меж петель, как маленькая шустрая рыбка. Вязал он уже вторую пару, когда Ситрик, пройдясь по тесному домишку, наконец-то вышел во двор. В доме, как ему казалось, все ещё стоял больной дух, который он же сюда и впустил.
Скрипнула дверь.
– Куда попёрся? Шапку надень, – прилетело в спину от Холя, однако Ситрик уже нырнул в низкий дверной проём.
Небо было красным от рассвета. Холодный воздух щекотал ноздри и ласкал щёки. Под ногами скрипел тонкий слой снега, но поднимающееся в чистое небо солнце сулило тёплый день. Кажется, снаружи уже было теплее, чем в жилище.
Ситрик вдохнул полной грудью, медленно выдохнул, представляя, как из его носа вылетают слабые остатки болезни и черноты, точившей сердце.
Рядом возник Холь, щурясь и чихая от яркого неба после домашнего сумрака. Под мышкой он сжимал недовязанный носок.
– Ну, ты как, сынок? – спросил мужчина, участливо заглядывая в лицо Ситрика.
– Лучше, – беззвучно произнёс тот, прокашлялся и повторил: – Мне лучше.
– Вот и славно. – Холь искренне обрадовался. – А ты носки вязать умеешь?
– Нет…
– Пошли научу.
– Зачем тебе ещё носки? У тебя их и так несколько пар.
– А это не мне. Надо же как-то отблагодарить хозяина дома. Денег у нас нету, вот я и взялся носки связать. Игла у его слуги нашлась.
– А шерсть ты где взял?
– У меня не только голова покрыта такой густой и кудрявой растительностью.
Ситрик смерил Холя долгим взглядом, и седовласый хохотнул.
– Ох, Ситка! Наивный ты, как исландец.
Ситрик усмехнулся, не обиделся.
– Пошли в дом, пока ты снова не помер от холода. Я ещё еду кое-какую приготовил. Будешь похлёбку на сыворотке? Слуга лепёшки свежие из города принёс.
Холь всё приговаривал и хлопотал и тем самым больше напоминал Ситрику гусыню, нежели галку. Неужели он и правда так крепко испугался за его жизнь? Ситрик сглотнул подступивший к горлу ком.
Холь всучил Ситрику миску с остывшей похлёбкой и ложку, а сам снова уселся рядом, принявшись за вязание. Похлёбка была скверная, а лепёшки – подгоревшие, но Ситрик был так голоден, что съел всё до последней крошки.
– Я бы хотел сходить в церковь, – произнёс Ситрик, проглотив последнюю лепёшку.
– Чего это ты? Зачем?
Ситрик опешил. Будто Холь не знал, зачем люди ходят в дом бога.
– Я бы хотел… а впрочем, неважно. – Ему показалось, что незачем это произносить вслух. Холь и сам догадается.
Тот хмыкнул.
– По-моему, самое стоящее в церквях – это то, что там можно раздобыть вино. Хотя в такой глуши… Не удивлюсь, если здесь кровь сына божьего приняла облик браги.
– Холь! – укоризненно воскликнул Ситрик.
– Да чего ты. Иди-иди. И передай сыну господнему привет от меня. А то давненько не виделись. Надеюсь, он меня ещё помнит, дурака старого.
– Обязательно передам, – произнёс Ситрик, не разобравшись, шутит ли Холь, или в самом деле попросил замолвить за него словечко в молитве. – Вот только я пойду к ночи ближе. На вечернюю.
– Ах вот оно что. Ну тогда давай со мной вязать.
Ситрик скривился. Он осмотрелся и прежде решил растопить очаг. Холь, наверное, не замерз бы и сидя в сугробе нагишом. В доме было зябко, и холодная похлёбка не грела нутро. Холь, заметив, как Ситрик ворошит угли да укладывает новые дрова, привычным жестом сбросил с ладони язычок пламени. Сухие дрова тут же занялись ровным огнём. Ситрик стал у очага, вытянув холодные руки.
– Как ты это делаешь? – спросил он, обращаясь к Холю, придвинувшемуся ближе к огню.
– А давай покажу. Рассказать сложно. Главное, чтобы петельки одинаковые получались и не сильно тугие.
– Нет, я про огонь. Откуда ты его берёшь?
Холь сдвинул брови, взгляд его посерьёзнел. Он сосредоточенно вывязал ещё три петельки и отложил носок, сложив пальцы в замок.
– Объяснить на словах, как вязать иглой, и то проще, – вздохнул Холь и задумался. – Огонь… Он рождается из мысли. Я думаю о нём, представляя, как вскипает кровь, текущая по моим венам. Представляю его на ладони.
Холь медленно вытянул руку перед собой, сжав кулак. Когда он расслабил пальцы, на них возник огонь. Ситрик видел, как вены на руках и ладонях Холя взбухли и засветились мягко, как свеча за стенками фонаря из бычьего пузыря.
– Это так красиво, – прошептал Ситрик, заворожённо рассматривая пламя, ровно горящее на смуглой коже. Он протянул руку, желая коснуться огня. Он казался холодным.
Холь тут же сжал кулак и потряс рукой, сбивая пламя.
– Обожжёшься, – сухо произнёс он. – Не надо.
Ситрик послушно отпрянул.
– У меня ещё много вопросов, – чуть помедлив, произнёс он.
– Да? А что
