Пробужденный - Филис Каст

— Оставайся столько, сколько захочешь. Мне ли не знать, как невыносима бывает тяжесть внешнего мира. Ты правильно сказала — сюда, на остров Скай, можно попасть только с моего разрешения. А я чаще всего на все просьбы отвечаю отказом.

— А как же битва с Тьмой, злом и тому подобным?

— Подождет до твоего возвращения.

— Ух ты! Правда, что ли?

— Конечно. Оставайся на моем острове до тех пор, пока не исцелишься душой и телом, и пока твоя совесть не велит тебе вернуться в свой мир, к своей прежней жизни.

При слове «совесть» у меня кольнуло в груди, но я не поддалась.

— А Старк тоже может остаться?

— Конечно. Хранитель всегда должен быть подле своей королевы.

— Кстати о Хранителях, — выпалила я, с радостью хватаясь за возможность уйти от разговоров о совести и войне со злом. — Давно Шорас стал вашим Хранителем?

Глаза королевы потеплели, а улыбка стала нежной, теплой и еще более прекрасной.

— Шорас принес мне клятву Хранителя больше пятисот лет тому назад.

— Не фига себе! Пятьсот лет? А вам тогда сколько?

— Тебе не кажется, что после определенного рубежа это уже не имеет значения? — со смехом спросила Ских. — Кроме того, девочек невежливо спрашивать о возрасте.

Она не произнесла ни слова, но я сразу поняла, что в комнату вошел Шорас.

Когда он был рядом, лицо Ских преображалось. Казалось, Шорас включал внутри нее свет, отчего она вся начинала лучиться нежным и теплым сиянием. А когда Шорас смотрел на свою королеву, то на миг переставал быть суровым, покрытым боевыми шрамами воином, у которого на лице написано: мне-проще-надрать-тебе-задницу-чем-разговаривать!»

Вот и сейчас королева засмеялась и дотронулась до его руки с такой нежностью, что я всей душой пожелала, чтобы нам со Старком выпала хоть частица такого счастья. И еще подумала, что будет здорово, если он через пятьсот лет будет звать меня девочкой.

Хит мог бы назвать меня так… Нет, он называл меня «малыш». Или просто Зо — я всегда была для него просто Зо, его Зо.

Но Хит умер, и больше никогда никак меня не назовет…

— Он ждет тебя, юная королева.

Я в изумлении уставилась на Шораса.

— Хит?

Хранитель ответил мне мудрым, понимающим взглядом, и голос его прозвучал с необычайной мягкостью.

— Да, королева, возможно, твой Хит будет ждать тебя где-то в будущем, но сейчас я говорил о твоем Хранителе.

— Старк! Ну да, очень хорошо, что он проснулся.

Я понимала, что мой ответ прозвучал виновато. Я не хотела думать о Хите, но у меня ничего не получалось. Он был частью моей жизни с тех пор, как мне исполнилось девять лет — а умер всего несколько недель назад. Но я заставила себя встряхнуться, быстро поклонилась Ских и пошла к двери.

— Он не у тебя в комнате, — сказал мне вслед Шорас. — Парнишка в роще. Он просил, чтобы ты пришла туда.

— Он не в замке? — опешила я.

С тех пор, как мы вернулись из Потустороннего мира, Старк ни разу не вышел за пределы замка. Он был настолько слаб, что только ел, спал и играл в компьютерные игрушки с Шорасом. Надо сказать, это было престраннейшее зрелище — современный школьник и оживший Уильям Уоллес режутся в «Зов долга»!

— Да. Парнишке надоело поднимать шум из-за пары синяков, и он наконец-то стал вести себя, как подобает настоящему Хранителю!

Я подбоченилась и грозно посмотрела на старого вояку.

— Старк чуть не умер! Ты изрезал его на куски! Он был в Потустороннем мире. Неужели нельзя быть снисходительнее?

— Отчего нельзя, всегда можно. Только он ведь не умер, верно? Так о чем же шум поднимать?

Я закатила глаза.

— Значит, он в роще?

— Значит.

— Пока-пока.

Я была уже в дверях, когда Ских крикнула мне вслед:

— Захвати с собой тот красивый шарф, что купила в деревне. Ночи у нас холодные.

Что за странная идея? Нет, конечно, на острове Скай было довольно холодно (а также сыро и ветрено), но вампиры и недолетки гораздо менее чувствительны к холоду, чем люди. Впрочем, неважно. Если королева воинов советует что-то сделать, лучше с ней не спорить. Вот почему я послушно отправилась в огромную спальню, отведенную нам со Старком, и взяла шарф, висевший в изножии моей огромной кровати под балдахином.

Честно говоря, этот великолепный кашемировый палантин нежного кремового цвета, затканный золотыми нитями, гораздо лучше смотрелся на фоне алого полога моей кровати, чем на моей шее.

Я посмотрела на кровать, которую вот уже несколько недель делила со Старком. Каждую ночь я лежала рядом с ним, держа его за руку и, положив голову ему на плечо, смотрела, как он спит. И все. За все это время он не сделал ни единой попытки соблазнить меня на что-то большее.

Бедняжка, как же ему досталось!

Я поежилась, вспомнив, сколько раз Старк страдал по моей вине: он принял на себя предназначенный мне удар стрелы; он позволил Шорасу нашинковать себя ломтями; он убил часть себя, чтобы попасть в Потусторонний мир следом за мной; и, наконец, он погиб от руки Калоны, поскольку не видел другого способа достучаться до моей разрушенной души.

Но ведь я спасла его! Старк оказался прав — зрелище того, что сотворил с ним Калона, заставило меня исцелить свою душу, а потом Никс приказала Калоне вдохнуть часть своего бессмертия в мертвое тело Старка и вернуть ему жизнь, в расплату за убийство моего Хита.

Я вышла из прекрасного замка и кивнула воинам, почтительно склонившимся при виде меня. Мысли о Старке заставили меня ускорить шаг. О чем он только думает? Зачем он вышел наружу, после всего, что недавно перенес?

Черт, как неприятно. Впервые я не знала, о чем думает Старк. Он очень изменился после нашего возвращения.

«Еще бы ему не измениться!» — сердито подумала я, чувствуя себя ветреной паршивкой. Мой Воин ради меня отправился в Потусторонний мир, погиб, был воскрешен Бессмертным, а затем вновь вернулся в свое израненное и обессиленное тело!

Но ведь перед этим… Перед возвращением в наш мир между нами кое-что произошло. Что-то изменилось. По крайней мере, мне тогда так показалось.

В Потустороннем мире мы стали очень близки. Старк пил мою кровь, и это было незабываемое ощущение. Больше, чем секс. Да, это было прекрасно. По-настоящему прекрасно. Эта близость возродила Старка, дала ему силы и, каким-то необъяснимым образом, исцелила надлом в моей душе, так что ко мне вновь вернулись татуировки.

Эта новая близость со Старком позволила мне смириться с гибелью Хита. Тогда откуда взялась эта тоска? Что со мной не так?

Мама, наверное, объяснила бы мне… Стоило мне подумать о маме, как я вдруг почувствовала жуткое одиночество. Да, она запуталась и даже предпочла мне своего нового мужа, но она все равно оставалась моей мамой. Оказывается, я все еще скучала по ней. Я сердито помотала головой.