Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации) - Платонов Олег Анатольевич

Повсеместно был распространен благочестивый обычай общей семейной молитвы в доме перед началом пахоты и сева. По Воронежской, напр., губ. он описан так (сообщение в Теннишевское бюро писаря Александрова из с. Нижне-Покровского Бирючинского у.): "Весною, когда намерены начать в поле пахать или сеять, крестьяне, готовясь к отъезду, собираются в избу, становят на стол хлеб, соль и похрестники (кресты из теста, испеченные в среду крестопоклонной недели Великого поста. - М.Г.), а зажиточные вместо последних иногда просвиры (спеченные на Благовещенский день), и тут молятся Богу, кладя земные поклоны; потом, взявши с собою со стола хлеб, соль, кресты или просвиры, отправляются в поле". В Орловском у. (Орловская губ.) перед выездом в поле на сев вся семья становилась на молитву, но читал вслух "Отче наш", а также молитву Илье Пророку сам сеятель. Перед иконой горела пасхальная свечка, и все съедали по кусочку оставленного для этого случая пасхального кулича. "Всякое дело надо начинать с молитвой, - записал крестьянин Ф. Зобнин в своих воспоминаниях о "круговороте крестьянской жизни" в с. Усть-Ницынском Тюменского округа. - С этого же начинается и пахота. Когда лошади уже бывают запряжены, вся семья собирается в горницу, затворяют двери и пред иконами затепливают свечки. Перед началом молитвы, по обычаю, все должны присесть, а потом уже вставать и молиться. После молитвы в хороших семьях сыновья, отправляющиеся на пашню, кланяются родителям в ноги и просят благословения".

Обычаи, связанные с пахотой и севом, имели варианты в разных местах и семьях. В некоторых местах считали необходимым изолировать сеятеля от жены: он ночевал в течение всего времени сева под навесом амбара или погреба либо в шалаше, специально сооружавшемся из сена на крыше стайки (крытого двора для скота). Перед первым севом он должен был помыться в бане и одеться во все чистое. Как правило, после благословения старшими в доме вся семья провожала сеятеля до ворот.

Выехав в поле, пахарь или сеятель снова молился, сняв шапку и обратясь на восток. В первую борозду закладывали обычно средокрестную лепешку с выдавленным на ней крестом или похрестники и запахивали. А при первом севе зарывали яйцо, которое сохраняли от Пасхи под иконой Божией Матери.

М.М. Громыко

ПАХРОМСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Явилась в 1472 и, согласно летописи, "от нее кровь шла чудно вельми". Празднуется 3/16 декабря.

ПЕЛАГИЯ АНТИОХИЙСКАЯ, Елеонская, Палестинская (подвизавшаяся в мужском образе) (ск. 457), жительница сирийского города Антиохии, отличалась необыкновенной красотой и до обращения в христианство была блудницей. Однажды епископы Сирии собрались в Антиохии для обсуждения церковных дел. Среди них был и еп. Нонн, управлявший Церковью палестинского города Гелиополь. Епископы просили Нонна, как старейшего из них, произнести им назидание. В это время мимо храма, где они собрались, проходила Пелагия, богато одетая и украшенная. Прав. Нонн воспользовался ее примером, сказав, что христианам следует так тщательно украшать добродетелями свои души, как эта женщина украсила себя драгоценностями. У себя дома епископ стал молиться о духовном спасении Пелагии. И Господь внял его молитве. В другой раз, когда Нонн произносил проповедь в церкви, проходившая мимо Пелагия была глубоко тронута долетевшими до нее словами. Глубокое раскаяние охватило женщину. Она пожелала принять св. крещение. По церковным правилам бывшие блудницы должны были пройти испытательный срок, если за них не выступит поручитель. Еп. Нонн, прозрев силу нравственной перемены в душе Пелагии, сам стал ее поручителем-крестным. Крестившись, Пелагия передала свое имущество Церкви и удалилась тайно в Иерусалим, приняв там иночество. Так как Пелагия никому не открылась, что она женщина, то все посчитали ее за евнуха. На Елеонской горе - месте Вознесения Спасителя - она выкопала себе пещеру, в которой много лет провела в затворе. Гелиопольский диакон Иаков стал свидетелем кончины св. Пелагии и записал историю ее жизни.

Память прп. Пелагии отмечается 8/21 октября.

ПЕНЗА, центр Пензенской обл. Расположен на Приволжской возвышенности, на р. Суре (приток Волги). Население 534,6 тыс. чел.

Основан в 1663 как сторожевой пункт (деревянный острог с небольшим посадом) на юго-восточной окраине Русского государства. С 1719 центр наместничества, с 1796 - губернии. С 1797 уездный город Саратовской губ. С 1801 вновь ее центр. В 1874 через Пензу пролегла Сызранско-Вяземская железная дорога, в 1895 открыта железная дорога Пенза - Рузаевка. В к. XIX в. в Пензе действовало свыше 160 небольших фабрик и заводов. С 1928 Пенза центр Пензенского округа Средневолжского края.

ПЕНИЕ ЦЕРКОВНОЕ, православная русская церковь допускает в богослужении только вокальную музыку - пение. Русское церковное пение пришло на Русь вместе с христианством. Владимир Святой после своего крещения в Корсуни привез с собой в Киев демественников (т.е. певцов) "от славян". С царицей Анной прибыли в Киев греческие певцы, прозванные "царицыными". Наше древнейшее церковное пение явилось к нам, таким образом, вполне готовым и было византийского происхождения. В XI в. греческие певцы-учителя насаждают у нас "изрядное осмогласие" (т.е. систему восьми греческих гласов, или напевов, положенных в основу нашего богослужебного пения). Возникают школы пения в Смоленске, Новгороде, во Владимире, а также "крылосы", т.е. певческие хоры, в разных городах. Сохранились известия и о "гораздых" (сведущих, опытных) певцах, прославленных современниками за их искусство (может быть не только певческое, но и композиторское). Церковное пение знали и любили и светские люди: летопись сообщает, что князь Борис пел псалмы перед своею кончиной; кн. Михаил Тверской "бе зело любяй церковное пение". Есть указания, что и народ иногда принимал участие в церковном пении, напр, при перенесении мощей свв. кн. Бориса и Глеба. Собор 1274 выразил желание, чтобы церковное чтение и пение производилось людьми особо для того посвященными. В XI и XII вв. начинают замечаться у нас и самостоятельные попытки если не композиторства, то по крайней мере "распева" новых текстов на известные уже мелодии, что, во всяком случае, требовало известной сноровки и музыкальности. Стихиры на перенесение мощей свт. Николая в Барград (1087), Феодосию Печерскому (1095), в честь свв. кн. Бориса и Глеба (1108) составлены русскими певцами и встречаются уже в древнейших наших певческих книгах XII в. Первоначальные наши нотные книги представляли два текста: греческий и славянский. Последнему отводилось главное место, но греческий текст держался долго, еще в сер. XIII в., ввиду плохого знания славянского языка первыми иерархами-греками. Нередко один клирос пел по-гречески, а другой - по-славянски. Нотация наших древних певческих книг состояла из особых знаков, называвшихся знаменами, столпами, позже крюками или крюковыми знаменами и ставившихся прямо над текстом, без всяких линеек, как древнегреческие нотные знаки и средневековые европейские невмы. Это обстоятельство позволяет предполагать связь между всеми этими родами нотации. Древнейший вид этой нотации, употреблявшийся с XI по XIII вв. в так называемых "кондакарях", носит название "кондакарного знамени", ключа к его пониманию мы до сих пор не имеем, что лишает нас древнейшего и потому в высшей степени важного в научном отношении исторического материала. Рядом с кондакарным знаменем находим и "столповые" знамена, которые впоследствии совсем вытесняют кондакарную нотацию. Термин "столповое" знамя, по-видимому, происходил оттого, что им изображалось "осмогласное" богослужебное пение, порядок же последования гласов назывался "столпом". И та, и другая нотации едва ли определяли точно не только ритмическое значение тонов, но и их относительную высоту: скорее это были мнемонические знаки, долженствовавшие напоминать певцу мелодию, знание которой приобреталось путем практического обучения в школах, частью исключительно певческих, частью общеобразовательных. Древнейшие памятники "столпового", "знаменного" или "крюкового" пения не восходят дальше XII в. ("стихирарь" 1152). Сохранившийся в этих памятниках "столповой", или "знаменный", распев является самым древним и основным среди всех прочих наших церковных распевов (новогреческого, болгарского, киевского, разных местных и т.д.). Знаменный распев является "греко-славянским", образовавшимся из древнегреческого пения в славянских землях и получившим там и свою особую нотацию. Это подтверждается рядом певческих терминов болгарского и греческого происхождения. По общераспространенному взгляду историков, знаменный распев за время с XII по XVI в. не изменился существенно ни в мелодическом отношении, ни в способе изображения и виде "знамен". В к. XIV в. древнее столповое знамя делается скорописным и менее каллиграфическим, но еще в н. XVI в. мелодия его и число самих письменных знаков, или знамен, остаются те же, как и в XII в. Изучение знаменного пения совершалось сначала без помощи каких-либо письменных руководств; единственным пособием служили "разводы", т.е. изображения "многостепенных" знамен (где одна фигура изображала несколько нот) с помощью "единостепенных" знамен, появляющихся в к. XIV и п. XV в. Только со 2-й пол. XV в. являются настоящие руководства к чтению знамен, в форме особых приложений к разным нотным книгам, преимущественно к ирмологам и стихирарям. В к. XV в. начинаются изменения и в самой мелодии знаменного распева, подвергавшейся расширению посредством вариации и особых вставных пространных мелодий (так называемые лица и фиты). В Новгороде в н. XV в. были хорошие певцы (новгородские крылошане). Уже в к. XV в., однако, встречаются жалобы архиеп. Геннадия на то, что в Новгороде "подъяки - ребята глупые и озорные; мужики озорные на клиросе поют". Школы того времени ничего не могли сделать для правильной подготовки певцов. К ошибкам и искажениям мелодии присоединилось еще изменение самого текста знаменных песнопений, вызванное стремлением сохранить самый напев в древнем его виде неприкосновенно. Церковные песнопения распеты были знаменным распевом еще в то время, когда ъ и ь произносились если не во всех, то, по крайней мере, в некоторых положениях в слове. В древнейших памятниках знаменного пения мы находим нередко одинаковое положение на ноты как слогов с гласными а, о, у, и и т.д., так и слогов с гласными ъ и ь. Когда в древнерусском языке гласные ъ, и ь совершенно исчезли в открытых слогах, а в закрытых превратились в о и е, ноты знаменной мелодии во многих местах пришлись уже на согласные звуки, вследствие чего некоторые ноты оказывались как бы лишними, ненужными. Чтобы сохранить их в неприкосновенности, на место исчезнувших ъ, и ь подставлены были в тексте гласные о и е, развивавшиеся из этих звуков только в известных, определенных положениях. Переход гласных ъ и ь в о и е при указанных условиях произошел уже к XIII в.; между тем в нотных книгах замена ъ и ь посредством о и е сказывается лишь в н. XIV в., а изменение текста нотных книг в указанном направлении происходит еще позднее - в к. XIV и н. XV вв. Изменение это коснулось только текстов для пения; тексты для чтения ему не подверглись. Отсюда сильная разница между текстами для пения и текстами для чтения, получившая имя "раздельноречия". Образчиком такого "раздельноречия" может служить следующий отрывок: старый текст ("старое истинноречие") - "согрешихом, беззаконовахом, не оправдихом пред Тобою, ни соблюдохом, ни сотворихом, якоже заповеда нам, но не предажь нас до конца, отеческыи Боже"; новый текст (1515, "раздельноречие") - "согрешихомо и беззаконовахомо, не оправдихомо передо Тобою, ни соблюдохомо, ни сотворихомо, якоже заповеда намо, но не предаиже насо до конеца, отеческыи Боже". Благодаря часто встречающемуся слогу "хомо", в народе такое исполнение богослужебного пения стали звать "хомовым" пением; отсюда грецизованная форма "хомония". В связи с этим явлением в истории одноголосного духовного пения России различаются три периода: 1) старого истинноречия, или праворечия (с XI до XIV вв.), 2) раздельноречия, или хомонии (с XIV в. до 2-й пол. XVII в., когда приняты были меры к исправлению текста) и 3) нового истинноречия (со времени исправления текста до сих пор). В н. XVI в. мы находим повсеместное нестроение и безурядицу в церковном пении, рядом с усилением хомонии, особенно резко разошедшейся к этому времени с живой разговорной речью и церковным чтением. "Знаменное" письмо к н. XVI в. также усложнилось; число крюковых знаков увеличилось (явилось немало новых вариаций уже прежде известных знаков). В тексте являются различные вставки, не имеющие никакого отношения к тексту и вводившиеся только для большего протяжения напева и придания ему вящей торжественности. Таково, напр., болгарское слово хубово ("красиво, хорошо") или хабува. Сначала оно писалось в сокращении на полях потных книг; в н. XV в. оно уже выписывается вполне, а в к. XV в. и н. XVI в. вносится в текст и поется вместе с ним. Подобные вставки назывались "попевками" и встречают себе параллель в греческих "кратиматах", употребительных и доныне у болгар и греков (на Афоне, в Пантелеимоновском монастыре), напр, в виде припева "терирем, те терирем, терирем". "Попевки" эти расширялись с течением времени все больше и больше на счет текста, нередко достигая чудовищных размеров. В старообрядческом современном пении сохранилась попевка "аненайка". Наконец, в 1-й пол. XVI в. явилось совместное пение в два и три голоса нескольких песнопений с разным текстом, вытекавшее из желания сократить продолжительность службы, не погрешая против устава, требовавшего исполнения всех показанных песнопений. Все эти непорядки церковного пения начинают обращать на себя внимание правительства и высшего духовенства. В 1503 издается распоряжение о пополнении "клиросов" опытными певцами из вдовых священников и диаконов. Была сделана даже неудавшаяся, из-за вражды с Ливонским орденом, попытка выписать из-за границы опытных в церковном пении лиц. Иоанн Грозный, сам большой любитель церковного пения и даже композитор стихир русским святым (хранятся в библиотеке Троице-Сергиевой лавры), обратил внимание Стоглавого собора (1551) на укоренившиеся в церковном пении беспорядки. Собор устранил совместное пение нескольких текстов и положил начало "книжным училищам", где должно было изучаться между прочим пение. Благодаря этому явилось много знающих и талантливых мастеров церковного пения, от которых, впрочем, до нас дошли только имена. В разных местах России духовные композиторы полагают на ноты разные, еще не "роспетые" песнопения. Средоточием этой деятельности служит Москва, где славится хор царя Иоанна Грозного. Новые мелодии эти получают разные обозначения, отличаясь друг от друга не характером, а большей или меньшей широтой развития известной мелодической основы: "малое знамя, ино знамя, ин распев, ин перевод, большое знамя, большой распев, путь" и т.д. "Малое знамя" отличалось кратким изложением мелодической основы, "ино знамя" представляло уже большую распространенность напева, а "путевой распев" был самым расширенным и цветистым видом знаменной мелодии, в свою очередь представляя известные разновидности: путь прибыльный, путь монастырский, к путю приклад и т.д. Знаменные мелодии, разнившиеся в частностях, получали названия разных "переводов": средний, большой, новгородский, псковский и т.д. Особое распространение и употребление получили эти "переводы" в XVII в., после учреждения патриаршества (в 1589), требовавшего большей торжественности служения. При всем своем разнообразии знаменные мелодии все-таки сохраняли основной характер того или другого церковного гласа, подвергая только его мелодическую основу широкой вариации и расширению.