Сотворившая себя - Рут Харрис

Бренда покачала головой. Она была удивлена и возмущена. Ее работа в лаборатории была ограничена общением с другими биохимиками и Лебеном. Она понимала теперь, как мало она знает о мире бизнеса.

– Нет, – сказала она. – Что дальше?

– Они начинают приставать.

– Ну да! В наше время?

– Да, да. В наше время. Они ведут себя так, как будто я – вернее, мое тело – пришла по «этому» делу. Те, кто повежливее, говорят: «Ну вы не станете скучать вечером в «Шератоне» одна. У моего приятеля есть квартира». Те, кто попроще, говорят сразу: «Вы, свободные женщины, даете всем. Почему бы не мне?»

Бренда была поражена, хотя она вспомнила сейчас, что один из лаборантов часто, как бы случайно, касался ее груди, когда приходил заменять пробирки.

– Ну, и что ты им говоришь? Как ты справляешься с этим? – Она сама «справлялась» с лаборантом притворяясь, что не замечает этого.

– Не очень-то хорошо, – призналась Тони. – Если я говорю, что я не согласна, они начинают выпытывать у меня, с кем я живу. Если я посылаю их к черту, они говорят, что я слишком злая. – Тони пожала плечами. – Я чувствую, что у меня портится характер, я все время в обороне. Ты не поверишь, сколько парней говорили, что спали со мной. Ложь, конечно. А потом говорят: «Ты была с Джо Блоу. А я чем хуже?»

– После этого «Медлаб» кажется раем, – сказала Бренда. Она поклялась себе никогда не становиться такой злой и ожесточенной, какой становилась Тони, никогда не носить одежду в мужском стиле, которая больше походила на броню, чем на платье. Тони стала поправляться, а ведь раньше она была такой стройной! Бренда подумала, что Тони, возможно, все это делает, чтобы не выглядеть слишком привлекательной.

Давая себе подобные обещания, Бренда решила не сидеть, сложа руки: если Лебен не вызовет ее через неделю, она предпримет что-нибудь серьезное.

Бренда вновь послала свой отчет Лебену и копию его – шефу Лебена, Сэму Винсенту, возглавлявшему всю научную работу в «Медлабе».

Через два дня копия была на столе у Бренды с карандашной пометкой «хорошая мысль – С. В.» и просьбой составить примерную смету расходов. Через неделю Бренда отдала один экземпляр сметы Хейнриху, и копию – Сэму Винсенту, которого она уже считала своим покровителем.

Когда Хейнрих пригласил ее в свой кабинет, Сэм Винсент тоже был там, высокий, благообразный, учтивый, с едва намечающимся брюшком. Но если Сэм мягко улыбался, то Хейнрих довольно жестко говорил.

– Ваша идея о инсулиновом рецепторе кажется многообещающей. И смета в порядке, – Хейнрих тщательно набивал свою трубку.

Бренда с трудом сдержала улыбку. Она пыталась выглядеть серьезной ученой дамой.

– Нам придется поломать голову, как впихнуть эту работу в бюджет, но я думаю, мы постараемся уложиться, – сказал Хейнрих. – Вы возглавите эту работу. Это ваше дитя.

– Благодарю вас, – сказала Бренда, как обычно она говорила в колледже, когда учитель ее хвалил. – Я рада, что вы согласны со мной. Боюсь, что другой подход оказался неудачным.

– Хорошая девочка! – сказал Сэм Винсент сердечным доброжелательным тоном, кивнул Хейнриху и вышел из кабинета. Впервые такой большой начальник, как Сэм Винсент, заметил ее существование. Только позже Бренда вспомнила, что он назвал ее «девочка».

– Никогда больше не действуйте через мою голову, Бренда, – сказал Хейнрих, когда они остались одни. Тон его стал ледяным. – Никогда. Даже не смейте думать об этом. Если вы это сделаете, вы вылетите с работы в два счета.

– Но почему? – спросила Бренда, потрясенная до глубины души. – У вас не было времени прочитать мой отчет, а работа может быть очень важной для «Медлаба». Я думала сэкономить ваше время, обратившись к мистеру Винсенту.

– Я думаю иначе. Я руковожу отделом. И руковожу неплохо, – голос Хейнриха звучал, как февральская метель.

– Извините, – сказала Бренда, хотя и не хотела говорить этого слова. Она пыталась сдвинуть с мертвой точки исследование, над которым она работала, направить его в нужное русло – все это для «Медлаба». Она поняла, что наблюдения Тони о мужском эгоизме были правильными, как ни грустно это было признавать. Ее извинение было уступкой Хейнриху. Но она все же добилась своего. – Какую часть лаборатории я могла бы взять для нового проекта? – спросила Бренда, даже боясь подумать, что она теперь руководитель программы. Место в лаборатории трудно было получить.

– Не знаю, – сказал Хейнрих равнодушно, посасывая трубку. – Я не думал об этом. Это ваш проект. Вы ищите место.

Бренда пришла домой в тот вечер взволнованная и… разочарованная.

– Я не понимаю. Я выиграла! Я получила то, что хотела. Я уверена, мы продвинемся вперед – но я чувствую себя так, как будто я проиграла. Что-то произошло сегодня, но я не понимаю что.

У Джефа были свои проблемы в клинике. Его начальник хотел, чтобы Джеф «отрабатывал» больных быстрее – «отрабатывать» было новым бюрократическим словом. Больше пациентов означало больше федеральных ассигнований, которые поддерживали клинику, и, соответственно, больше ассигнований из фондов штата Массачусетс – эти оба фонда соперничали между собой. Джеф привык к медицинским и бюрократическим проблемам, но не знал, что сказать Бренде.

– Может, ничего не случилось, – сказал он, пытаясь утешить ее. – Просто служебные интриги.

Бренде хотелось верить, что это так и есть.

3

Через восемь недель Хейнрих Лебен покинул «Медлаб» и получил должность директора по научной работе в фирме «Райдер и Эванс» – та же должность, что у Сэма Винсента, но в более крупной компании. Эд Словацки ушел вместе с ним – в качестве заместителя и, возможно, преемника.

– Но Эд Словацки – совершенный профан! – жаловалась Бренда Тони: она была возмущена и обижена. – Он ни разу не составил путного отчета в «Медлабе»! Только отдельные бумажки! У него была возможность работать над проектом рецепторов инсулина – он отказался. Эд Словацки никогда не сделает никакого открытия – даже если столкнется с ним нос к носу!

Тони пожала плечами, как бы говоря: «Что ты от них хочешь?»

– Это несправедливо! – возмущалась Бренда. – Он продвигается вверх, а я стою на месте. Я так надеялась на повышение! Я все же надеюсь… – Бренда пыталась успокоиться.

– Ты не о том беспокоишься, – сказала Тони.

Бренда посмотрела на нее с удивлением:

– Не о том? А о чем я должна беспокоиться?

Тони было неприятно начинать этот разговор, но она решилась.

– Будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня.

– О чем? – У Бренды упало сердце.

– Тебя подставили, – сказала Тони. – Мы следим за работой фирмы «Райдер и Эванс». Они отказались от проекта, которым ты занялась сейчас.