Тайна куртизанки - Джоанна Борн

— Она не знает. Почему, черт побери, она не знает?

— Я не отрицаю своей виновности. — Гальба с мрачным выражением лица запер ящик на ключ и снова положил его в карман. — Я не одобрил, но утвердил это. Мать предпочла не говорить ей.

Невероятно.

— Я понимаю, когда Анник была ребенком. Но когда выросла, как она могла ей не сказать?

— Тут нет оправданий. Но она так и не сказала Анник. Теперь должны мы.

— Мы скажем ей все. — Грей хлопнул рукой по досье. — Мы отдадим ей это. Полностью. Каждое слово. Она имеет право знать.

— Она имеет право. — Гальба тяжело опустился в кресло. — Я знал, что этот момент настанет. Мне глубоко жаль ее, но я не могу забрать у нее эту чашу.

— Завтра. — Не сегодня. Надо подарить ей хотя бы одну ночь, прежде чем он сделает с ней это.

Эйдриан раздраженно листал вторую папку.

— Двадцать лет вранья. И мы не в состоянии даже уберечь ее, бедняжку.

— Это было неправильно. — Дойл потер себе шею. — Меня не заботит, насколько она была ценна для нас. Это было неправильно. И мы это сделали.

Мэгги не была знакома с папками разведки, поэтому ей потребовалось больше времени, чтобы прочесть примечания и расшифровать всю историю.

— В голове не укладывается. Как могла женщина так поступить со своим ребенком? Они были близки, Анник и ее мать?

— Очень близки, — сказал Дойл.

— Вы причините ей невыносимую боль. Ведь ее мать недавно умерла…

— Я знаю, Мэгги, дорогая. Уже плохо то, что мы делаем с этой девочкой. А теперь мы ударим ее ногой в живот.

— Мы же не собираемся бросить ей это на колени и закричать: «Сюрприз!» Мы должны медленно… — Эйдриан первый раз выглядел неуверенным. — Мы будем… что? Как вообще можно сказать такое?

— Она вам не поверит, — заявила Мэгги. — Сначала вы должны убедить ее.

— Доказательство у нее в собственной голове, — ответил Дойл. — За все эти годы ее мать наверняка раз-другой споткнулась.

Если Анник сказали хоть раз, она запомнила. Она будет лежать ночью без сна и вспомнит каждую сказанную ей ложь. Он должен решить, как ей это сообщить.

— Мэгги права. Мы должны убедить ее. — Грей взял у Эйдриана папку, вытащил один лист и показал всем. — Мы начнем с самого начала. Завтра мы повезем ее в Сент-Одран и покажем ей оригинал в приходской книге записей. Можно это сделать, если Леблан еще на свободе?

Поколебавшись, Дойл кивнул:

— Риск небольшой. Хотя мы должны взять людей, чтобы обеспечить ей безопасность.

— Хорошо. Мы покажем ей книгу записей, привезем обратно, дадим ей папки и все объясним. — Грей поднял глаза и поймал взгляд Гальба. — Вы и объясните. Я, черт побери, не смогу.

— Десять лет я искал подходящие слова. Возможно, я найду их завтра.

Глава 29

Анник ждала его в спальне, в его постели и, лежа на животе, читала книгу. Совершенно обнаженная. Она взглянула на него из-под ресниц:

— Я рада, что вас не проглотил зверь, растянувшийся у порога. Кто это?

Во всей Англии, во всей Франции, во всем мире для него не было другой женщины. Только Анник. И она лежала обнаженная, на его кровати.

— Мы думаем, это наполовину волкодав. Дойл нашел его у доков. Наверное, сбежал с какого-нибудь судна.

— Я бы сказала, что это волк, даже частично слон. Я ему не нравлюсь.

— Вот и хорошо. Значит, ты не станешь бродить в темноте по коридорам. Мэгги принесла для тебя ночное белье.

— Я видела. Очень красивое, но я решила, что вы предпочтете быть уверенным в моей безвредности, когда подойдете ко мне. Как я понимаю, мужчина в подобных обстоятельствах не должен нервничать.

Анник лежала, опираясь на локти, ее грудь касалась малиновой кожаной обложки. Улыбка многообещающая, взгляд застенчивый. Мужчины способны убить за обладание этой женщиной.

Грей подошел к ней, развязывая на ходу галстук и бросив его на стул, мимо которого проходил. Он чувствовал в себе безграничную силу. Это ее влияние.

— Я рад, что ты готова к последней восхитительной ночи любви…

Ее глаза слегка расширились.

— Возможно.

— Прежде чем начнешь умирать от жажды.

— Я не собиралась это обсуждать, — с досадой сказала Анник. — Подобные темы не способствуют романтическому поведению. И мое решение неизменно. Я не считаю нужным объяснять свое поведение, чтобы…

— И не надо. Лучшие мозги в британской шпионской службе намерены завтра отговорить тебя. Последний час мы составляли план.

— О!…

Анник выглядела упрямой, испуганной, но и менее напряженной. Ей нравилось, что ее пытаются убедить отказаться от этого идиотизма.

— У меня тоже есть план.

Она лишь молча взглянула на него и ждала продолжения. Он снял рубашку, бросил на пол, стянул брюки. Она хотела сесть, но он ее удержал. Прекрасно, что она лежит обнаженная, на животе, очень красивая. И к тому же не могла на него напасть.

— Я говорил тебе, что ты самая восхитительная женщина на свете?

— По разным причинам мы это как-то упустили… — Гладкие мускулы сказали ему, как она беспокоится. Он мог воспользоваться этим беспокойством, которое взорвется у нее внутри, как пена в бочонке. Сегодня он доведет ее до безумия. Она перестанет думать. Расслабится.

— Мне очень нравится этот изгиб. — Грей провел рукой вдоль напряженных мышц спины. — Как сельская местность за домом. Протяженная и холмистая.

— Я похожа на сельскую местность?

— Сомерсет. — Он погладил ягодицы. — С маленькими холмами.

— Право, у мужчин странные взгляды.

Он снова погладил ее.

— Твоя мать говорила тебе об этом?

— Ничего подобного моя мать не говорила. Она не хотела, чтобы я стала куртизанкой, и не посвящала меня в тонкости их мастерства. — Анник искоса взглянула на него. — За исключением нескольких мелочей, которые вряд ли знакомы приличным английским девушкам. Они слишком необразованные. Я покажу вам, если хотите.

Грея пронзил укол настоящего вожделения. В некоторых отношениях его леди вообще не была невинной, и он предвкушал много долгих интересных ночей, пока они выяснят, кто из них в постели атакующий.

— Может, позже.

— Одна кажется мне особенно интересной. Любопытно посмотреть, как она действует.

Она сведет его с ума. И делает это умышленно.

— Давай сохраним их для долгих зимних ночей, которые ждут нас впереди. Я не говорил, что люблю тебя, Анник? Это началось, когда ты в первый раз попыталась меня покалечить. Все не находил времени сказать это словами.

— Теперь самое время. Мы свободны, я не вооружена. — За ее поддразниваниями скрывалась печаль. Скоро он положит конец волшебству. — Мне чрезвычайно приятно быть любимой, особенно таким мужчиной, как вы. Думаю, я могу стать тщеславной и преисполниться самомнения.