Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV - Weirdlock

контакты «будут сведены к минимуму», что является, если так можно выразиться, «смягчающим фактором».

Ну и, собственно, на этих трёх основных положениях, хотя, разумеется, договор подразумевал не только эти три пункта, и было основано дальнейшее «сотрудничество» между Карфагеном и Панэллинским союзом в области построения флота.

Тем временем, Ганнибал начал что-то, наконец-то, подозревать по поводу истинной роли Панэллинского союза в этом конфликте, так как после битвы при Требии ему в руки попал высший офицер греческого происхождения, руководивший действиями одного из наёмных отрядов…

Глава 37. Слабоумие и отвага

… В военное время правда столь драгоценна, что её должны охранять караулы лжи …

Разумеется, наёмника быстро раскололи при помощи наводящих вопросов, притворного дружелюбия и ряда иных довольно простых психологических манипуляций.

Собственно, от него Ганнибал то и узнал, что он возглавлял отряд наёмников, набранных в Панэллинском союзе. Кроме того, от него же карфагенский полководец узнал и о том, что их, если только командиру наёмников не изменяет память, было что-то около нескольких десятков тысяч.

Наконец, для Ганнибала всё стало на свои места. Внезапно появившийся у берегов Лигурии римский флот в триста кораблей, построенный всего за семь месяцев, многочисленные греческие наёмники из Панэллинского союза, а затем ещё один крупный флот…

Всё это, разумеется, предстало ныне перед Ганнибалом в виде целостной картины. Теперь не было никаких сомнений — Панэллинский союз играет на две стороны.

Мотив же, очевидно, был в том, чтобы истощить обе стороны и после уже вступить в конфликт, дабы разрешить его в свою пользу. Только эта версия объясняла странное поведение карфагенского Сената, который, как теперь уже стало очевидно, был куплен с потрохами.

Впрочем, самая драма и заключалась в том, что Ганнибал с самого начала не ожидал от Панэллинского союза каких-либо действий бескорыстного характера, но всё же был обманут царём эллинов.

«Введённый в заблуждение его непонятными действиями, он потерял бдительность и упустил из виду даже столь очевидный обман» — вероятно, что-то подобное и витало в мыслях великого полководца, судя по донесениям от моих шпионов.

И да, сразу же успокою волнующихся — интенций устроить какую-либо хитрую схему, и с её помощью обвести Ганнибала вокруг пальца, у меня не было — так уж просто сложились обстоятельства. В любом случае, печален был карфагенский военачальник. Очевидно, уже поздно было что-либо делать.

Представшая перед гражданами Карфагена в качестве истинных спасителей отечества, да ещё и обладающая широкими финансовыми возможностями благодаря её щедрому спонсору, оппозиционная Баркидам партия была сильна, как никогда.

Очевидно, партия эллинофилов, да ещё и находящаяся в полной оппозиции к нему, моментально пресекла бы любые его попытки прекратить тлетворное и разлагающее влияние Востока.

Особенно теперь, когда его выставили чуть ли не главным предателем, ответственным за все поражения Карфагена в войне, когда снова пошли пересуды о том, что его отец, Гамилькар, предал интересы Карфагена, заключив «позорный» мир, закончивший Первую Пуническую войну.

Глупцы, это так, но что с них взять — люди по своей природе глупы, ненадёжны, жадны, завистливы и переменчивы. Стоит признать, весьма удобные их качества, если учесть тот факт, что только и только благодаря оным я сумел, фактически, развалить Карфаген изнутри.

Очевидно, Карфаген был на пороге гражданской войны. Знаменитый представитель рода Баркидов только и ждал момента, когда карфагенский Сенат призовёт его к себе на ковёр, чтобы тут же выступить против его воли, но этого, как ни странно, не случилось.

Ганнибалу было лишь велено более не ошибаться в своих военных действиях. Удивлённый этим, он попытался расколоть истинный смысл этого — то ли в Сенате сидят истинные глупцы, его недооценивающие, то ли в этом есть какой-то замысел уже раскрытого им кукловода.

Очевидно, карфагенский полководец даже и не догадывался, что он имеет дело с человеком, что прекрасно знает все его приёмы и располагает абсолютным знанием о том, чего от него можно ожидать.

С другой стороны, он не мог даже представить, что бы бешеные гиены, обитающие в столице, не воспользовались столь подходящим моментом для того, чтобы перегрызть ему глотку.

Собственно, так и продолжил Ганнибал ломать свою голову, совершенно не понимая, почему же его не тронули. Впрочем, делать было всё же нечего — в текущей ситуации он мог только побеждать.

Только добывая победу за победой, он мог восстановить свою репутацию и политический вес, а потому он с вдвое большими усилиями стал готовиться к грядущим боевым действиям.

Разумеется, даже не осознавая, что тем самым он лишь следует воле того, кто его в это положение и поставил. Впрочем, не то чтобы у него был выбор — в этой игре он лишь чужая марионетка, судьба которой была давно уже установлена.

Ну, а римляне, примерно в то же самое время, пока Ганнибал ломал голову над тем, как же ему теперь относиться к контингентам из Панэллинского союза и как бы победить римлян, лишь сильнее погружались в омут долгов.

Очевидно, пятьдесят тысяч тонн пшеничного зерна, суммарные десять тысяч тонн птицы, свинины, говядины, конины и другого мяса, пять тысяч тонн бобовых, а также многие другие сельскохозяйственные продукты — удовольствие далеко не дешёвое.

Как не трудно догадаться, всё это было приобретено римским Сенатом в Панэллинском союзе в кредит, так как основная часть средств уходила на создание военной инфраструктуры, содержание армии и обслуживание собственных финансовых обязательств.

В частности, на обслуживание довольно внушительных краткосрочных и долгосрочных обязательств перед частными лицами из Панэллинского союза.

В конце концов, не государство же производило на экспорт все те многочисленные вооружения, строительные материалы, сельскохозяйственные продукты и прочие товары, что требовались римлянам для дальнейшего ведения войны.

Тем более, что недавняя потеря Цизальпинской Галлии сильнейшим образом ударила по римской экономике, ещё сильнее усилив зависимость Рима от импорта.

Ну, а так как импорт был в кредит, ведь имеющейся валюты не хватало было недостаточно для обеспечения столь крупных масштабов, то внешний долг Римской республики рос не по дням, а буквально по часам.

Вместе с ним, таким образом, рос буквально по часам и вес моих слов в Италии. По факту, текущее могущество республики во многом основывалось на моём благоволении, что, разумеется, сильно отражалось на характере дипломатических сношений.

Впрочем, к текущему моменту мои ресурсы, в общем-то, закончились, по большей части, и их восстановление требовало довольно длительного времени.

Даже несмотря на то, что мне более не нужно было содержать многочисленных наёмников в римской армии и карфагенский флот, так что да, я перешёл к