Корабль Иштар - Абрахам Меррит

— Все, что я хочу, — сказал я, — чтобы нас отвезли в отделение. В патрульной машине. Никакого такси, доктор… как вас там? О, да, доктор Консардайн. Патрульная машина, в ней несколько полицейских и доктор Консардайн рядом со мной — вот все, чего я хочу.

— Хорошо, сержант, — терпеливо сказал доктор Консардайн. — Я согласен идти. Но, как я уже предупредил полицейского Муни, это означает задержку и возбуждение, и вы должны будете нести ответственность за их воздействие на моего пациента; в конце концов его здоровье — моя главная забота. Я сказал, что он не опасен, но сегодня я отобрал у него вот это.

И он протянул сержанту автоматический пистолет.

— Под его левой рукой вы найдете кобуру, — сказал Консардайн. — Откровенно говоря, я считаю, что его нужно как можно быстрее доставить ко мне в больницу.

Сержант подошел ко мне и, отведя пальто, пощупал под левой рукой. По его лицу, когда он нащупал кобуру, я понял, что этот раунд выиграл Консардайн.

— У меня есть разрешение на оружие, — резко сказал я.

— Где оно? — спросил он.

— В бумажнике, который этот человек отобрал вместе с пистолетом, — ответил я. — Если вы его обыщите, то найдете.

— О, бедный мальчик! Бедный мальчик! — пробормотал Консардайн. И таким искренним было его огорчение, что я сам чуть не почувствовал жалость к себе. Он снова заговорил с сержантом:

— Возможно, мы решим вопрос без риска поездки в отделение. Как вам уже сказал Муни, расстройство сознания моего пациента заключается в том, что он считает себя неким Джеймсом Киркхемом, живущим в клубе Первооткрывателей. Может быть, подлинный мистер Киркхем в данный момент как раз там. Позвоните в клуб Первооткрывателей и попросите его. Если мистер Киркхем там, я думаю, это закончит дело. Если нет, поедем в отделение.

Сержант посмотрел на меня, а я, как пораженный, на Консардайна.

— Если вы сможете поговорить с Джеймсом Киркхемом в клубе Первооткрывателей, — сказал я наконец, — то я Генри Уолтон.

Мы подошли к телефонной будке. Я дал сержанту номер клуба.

— Спросите Роберта, — добавил я. — Он сегодня портье.

За несколько минут до ухода я говорил с Робертом.

Он сегодня должен дежурить.

— Это Роберт? Портье? — спросил сержант, когда сняли трубку. — Мистер Киркхем в клубе? Говорит сержант полиции Доуни.

Последовала пауза. Сержант взглянул на меня.

— Послали за Киркхемом, — пробормотал он. Потом в трубку: —… Кто это? Вы мистер Киркхем? Минутку, пожалуйста… дайте мне снова портье. Роберт? Я говорил с Киркхемом? Вы уверены? Хорошо, хорошо! Не горячитесь. Я понимаю, что вы его знаете. Дайте мне его снова. Алло, мистер Киркхем? Нет, все в порядке. Просто… Тут один чокнутый думает, что он — это вы…

Я выхватил трубку у него из руки, прижал к уху и услышал голос:

— Не в первый раз, бедняга…

Голос был мой собственный!

Глава III

Трубку у меня отобрали, впрочем, достаточно мягко. Сержант снова слушал. Муни держал меня за одну руку, человек в плаще-накидке — за другую. Я слышал, как сержант говорил:

— Да, Уолтон, Генри Уолтон, так его зовут. Простите за беспокойство, мистер Киркхем. До свидания.

Он повесил трубку и сочувственно посмотрел на меня.

— Какая жалость! — сказал он. — Вызвать скорую, доктор?

— Нет, спасибо, — ответил Консардайн. — Это особый случай. Мания похищения очень сильна. Он будет спокойнее в окружении людей. Мы поедем подземкой. Даже если его нормальная сущность бездействует, подсознание подскажет ему, что невозможно похищение в самой гуще толпы в метро. Ну, Генри, — он похлопал меня по руке, — согласитесь с этим. Вы ведь начинаете осознавать реальность, не так ли?

Я вышел из оцепенения. Человек, прошедший мимо меня на Пятой авеню. Человек, который так странно напоминал меня! Как глупо, что я не подумал об этом раньше.

— Подождите! — отчаянно воскликнул я. — В клубе самозванец. Он очень похож на меня. Я его видел…

— Ну, ну, парень, — сержант положил руку мне на плечо. — Ты ведь дал слово. И сдержишь его, я уверен. Спокойно иди с доктором.

Впервые я почувствовал безнадежность. Сеть, захватившая меня, сплетена с адской изобретательностью. Очевидно, ни одна возможность не была упущена. Я ощутил беспощадное давление. Если кто-то так заинтересован в моем… устранении, уничтожить меня будет легко. Если этот двойник может обмануть портье, знающего меня многие годы, если он без боязни разоблачения общается с моими друзьями в клубе — если он способен на все это, чего же он не сделает в моем обличье и с моим именем? Кровь моя заледенела. Что это за заговор? Я должен быть устранен, чтобы двойник занял мое место в мире на время и совершил злодейство, которое навсегда очернит мою память? Ситуация больше не казалась забавной. Можно было ожидать самого дурного.

Но следующий этап моего подневольного путешествия — подземка. Как сказал Консардайн, ни один человек в здравом рассудке не поверит, что здесь возможно похищение. Тут легче сбежать, найти в толпе человека, который выслушает меня, создать при необходимости такие условия, чтобы мой похититель не смог удержать меня, перехитрить его каким-нибудь образом.

Во всяком случае ничего не остается, как только идти с ним дальше. Дальнейшие обращения к полицейским бессмысленны.

— Идемте… доктор, — спокойно сказал я.

Мы спустились в подземку, он продолжал держать меня за руку.

Мы миновали вход на станцию. Поезд уже ждал. Я зашел в последний вагон, Консардайн — следом за мной. Вагон был пуст. Я пошел дальше. Во втором — один или два неприметных пассажира. Но зайдя в третий вагон, я увидел в его противоположном конце с полдюжины морских пехотинцев во главе с лейтенантом. Пульс мой убыстрился. Вот возможность, которую я ищу. Я пошел прямо к ним.

Заходя в вагон, я краем глаза приметил пару, сидящую в углу у двери. Устремившись к морякам, я не обратил на нее внимания.

Но не сделал я и пяти шагов, как услышал вскрик:

— Генри! О, доктор Консардайн! Вы нашли его!

Я невольно остановился и обернулся. Ко мне бежала девушка. Обняв меня руками за шею, она снова воскликнула:

— Генри! Генри, дорогой! Слава Богу, он нашел тебя!

Карие глаза — красивее, в жизни я не видел — смотрели на меня. Глубокие, нежные, в них жалость, а на краях длинных ресниц дрожат слезы. Даже охваченный оцепенением, я заметил тонкую кожу, не тронутую румянами, кудрявые, шелковые, коротко подстриженные волосы теплого бронзового оттенка, под изящной маленькой шляпкой, слегка вздернутый нос, изысканный рот и миниатюрный заостренный подбородок. Именно такая девушка, которую в других обстоятельствах я предпочел бы встретить; в нынешней же ситуации она подействовала… смущающе.