Родовое влечение - Кэти Летт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэдди углубилась в парк. Ее спутниками были две шелудивые псины, задиравшие ногу на пьедесталы засиженных голубями и облупившихся памятников монархам, имена которых уже давно забыты. Возможно, именно в этом и заключается вся проблема. Они отдают предпочтение тем, кто жил в прошлом. Нужно, чтобы кто-нибудь напомнил им, что в жизни есть более важные вещи, чем очередь к замаринованным аденоидам святого Георгия, хранящимся в отделанном бриллиантами ковчеге.
Няня! Мэдди засмеялась. Вполне логично. Ей не стоило особого труда представить, как Алекс, завернутый в пеленки, с пустышкой во рту, отказывается от всех своих обязательств. Отсутствие чувства ревности удивило ее. Но она знала, что он не любит ни ее, ни свою жену, ни няню. Единственное существо, которое способно разбудить в нем страстную любовь, – это он сам. Это история любви всех времен и народов! Хорошо бы снять по ней фильм. Алекс из тех, кто идет по Тоннелю любви, держа за руку самого себя. Во всем обитаемом мире нет большего мерзавца, чем он. И во всей Англии. О Боже! Мэдди начала притопывать, чтобы согреться. Что она здесь делает? Ведь она никому не нужна. Ни в Англии, ни в Шотландии, ни в Ирландии, ни в Уэльсе. Ну зачем, зачем она приехала на этот жадный, вонючий, мертвый, смертельно скучный, сырой и противный островок?
Главная проблема Европы в том, что она изнурена. Весь ее горизонт заляпан тормозными следами промышленности. Море превратилось в редко промываемый отстойник для сточных вод. Мощеные сельские дороги запружены «вольво». Тогда почему они – Хамфри, Брайс, Гарриет – постоянно твердят о своем превосходстве? «Не для таких, как мы», – то и дело повторяют они, эти добрые республиканцы. А еще они заявляют, что «она немного зазналась».
«Сознайтесь, – однажды предложил ей Хамфри, – что вы восхищаетесь нами. И вы, и Новая Зеландия, и Сингапур, и Индия, и Вест-Индия, и даже некоторые страны Африки. Ведь мы, как-никак, подарили вам крикет!» Как же Мэдди ненавидела этот занудливый, скучнейший, оцепенелый крикет. Это был Вагнер, только с крикетными воротцами. «Мы принесли вам цивилизацию! Мы создали вас!»
Если англичане превосходят всех в умственном развитии, размышляла Мэдди, то зачем они вешают таблички «Метро вниз по лестнице»? А где еще, черт побери, ему быть, – хотелось ей написать на стене каждый раз, когда она проходила мимо этих табличек. Почему они большими белыми буквами пишут на тротуаре «Посмотрите налево»? Хорошо бы, чтоб к этому совету прислушались политики. Наверняка они считают Бога англичанином, он курит трубку, читает «Таймс» и ест пудинг.
Мэдди принялась напевать что-то из «Доктора Живаго», когда начался снегопад и многочисленные снежинки удобно устроились на ее плечах. У Бога перхоть. Она подула себе на руки. По правде говоря, англичане – это народ, скорее выстуженный Богом, а не выбранный.
Мэдди вошла в квартиру Джиллиан. Она уже давно перестала сопротивляться своему стремлению к чистоте и постоянно что-то мыла – себя, полки, плитку. Она стала леди Макбет из Клэпхема. Да, Англия шокировала ее. Она ехала к уютным кроватям с балдахином и связанным крючком салфеточкам. Она ехала к радушию, уму и игре слов в стиле Оскара Уайльда. А вместо этого обнаружила забитые раковины, плохо приготовленный карри, уличных хулиганов, бритоголовых неофашистов, подложенные в метро бомбы и запачканные фарфоровые унитазы с цепью, подвешенной так высоко, что до нее невозможно достать.
Мэдди свернулась клубочком на кровати и уставилась на голые стены. Отопление, как всегда, не работало. Она спала в перчатках, вязаной шапочке и шлеме, шарфе и лыжных носках. Ночью ей снилось, будто она с командой Скотта исследует Антарктику.
Стараясь хоть немного согреться, Мэдди думала о том, что ее ненависть направлена вовсе не на Англию. А на Алекса. На лабиализацию, на положенные по этикету чаевые в ресторане. Он был той самой колониальной силой, которую ей хотелось свергнуть. Он правил ее сердцем. Он властвовал ее разумом. Алекс, в конечном итоге заключила она, воспринимал ее как атолл в Тихом океане. Как грубый выруб породы, который он обрабатывал. Создавал вновь. Как страну, которую он колонизировал.
В этом, вынуждена была признать она, есть доля ее вины. Рисуя будущее, она представляла их одной из тех красивых, безупречных пар, где супруги называют друг друга «дорогой» и «дорогая». Жена, пряча свои эмоции, твердо говорит «Да, мой ангел», и муж отправляется бомбить фашистов. А потом приходит похоронка, и она остается верной ему до конца жизни. Или умирает от тоски ровно через сутки.
Она представляла себя в нарядах от Кельвина Кляйна, с гладко выбритыми ногами и чистой, без единого пятнышка, кожей. В фантазиях Мэдди не было места ни храпу, ни скуке, ни ссорам из-за очереди менять бумагу в туалете. Эту часть домашней работы исполняла бы Туалетная фея. Их роман оказался химерой. Она выстроила замок из влажного, ледяного лондонского воздуха. Она думала, что знает Алекса. А он как был, так и остался англичанином. Чтобы понять, что творится внутри англичанина, нужно сделать открытую операцию на сердце. Мэдди вскрыла пакетик кексов «Яффа» и, чтобы крошки не падали на кровать, подложила старое цветное приложение к воскресному выпуску «Таймса». Внезапно ее взгляд упал на статью «Один день из жизни Александра Дрейка». Это было захватывающее повествование о подъеме в шесть утра и завтраке, включавшем сок, хлеб из отрубей и чашку чая без сахара. За этим следовали двадцатиминутный бег трусцой, получасовой заезд на велотренажере, йога, медитация, выпечка хлеба и доставка детей в школу. Далее он спасал от истребления какое-нибудь редкое живое существо и получал золотую медаль от Королевского географического общества. Затем обед с различными известными авторами, актерами и промышленниками – все они образовывали группу «Заботливых отцов» и, выступая против экологических и ядерных катастроф, ратовали за светлое будущее для своих детей. Остальная часть «типичного» для Алекса дня состояла из уламывания непримиримых издателей, чтения сказок своим обожаемым деткам и помощи своей возлюбленной супруге в приготовлении изысканного ужина, за которым они увлеченно обсуждали проблемы политики. Потом, положив голову на плечо горячо любимой им женщины, он цитировал ей выдержки из любовной поэзии, а затем вместе с ней отправлялся претворять в жизнь главы с шестой по девятую из «Камасутры».
Мэдди охватила дикая ярость. Вот бы послать ему в подарок оплаченный ваучер на лоботомию. Вот бы послать в агентство компьютерных знакомств от его имени анкету, написав там, что он предпочитает
