Княжна из клана Куницы. Тетралогия (СИ) - Вера Чиркова

– Поняла, – кивнула Веся, не решаясь так просто повернуться и уйти. Но тут из-за камня выскользнул Рыж, и в его зубах болтался очередной заяц.

– Молодец, – искренне обрадовалась куница. – Вовремя. Держи, Берест, иди разделывай. Следующего я отдам ему. Рыж, нам в ту сторону…

И свернув влево, торопливо пошагала прочь.

Последнего зайца рысь принёс к ручью, и Веся тут же освежевала его и отдала питомцу тушку, забрав печень. Заячье мясо весной жестковато, а печень командиру в самый раз. И неважно… что он ей жених. Пока он в первую очередь её пациент… и тот, перед кем она всё чаще чувствовала себя виноватой по мере того как взрослела и понимала душой объяснения наставницы, знавшей лишь про сожжённого Весей бандита. Да про тех степняков…

В памяти невольно всплыл тот вечер… жаркий, несмотря на то, что уже почти стемнело. Сухая, выжженная солнцем трава, зеленевшая лишь в узких ложбинках между холмов, где вилась выбитая чужими конями тропка.

Они с Тадором были в тот раз в передовом дозорном отряде, оторвавшемся от основного всего на версту, и торопились догнать обоз с селянами, которых наглые степняки вместе со скотом угнали из разграбленной деревушки, раскинувшейся всего в паре десятков верст от заставы.

Ни засады, ни ловушки не ожидал никто, ни Сангр, шедший командиром, ни проводник из местных пастухов. Да и не в правилах степняков такое было, вместо того, чтобы быстрее увести добычу в свои земли, остановиться и устроить засаду.

Потому и растерялись на несколько секунд бывалые воины, когда им навстречу поднялись из охапок наспех сорванной травы полураздетые, исхлестанные плетями селянки. Растрепанные и окровавленные, со связанными руками и коротко спутанными, чтоб не сбежали, ногами, они шли спотыкающейся толпой, а за их спинами, пригнувшись, двигалось не менее двух десятков спешившихся врагов. Ещё пара десятков вражеских всадников, разделившись на два отряда, спускалась с обоих холмов чуть позади отряда этросов, отрезая ему путь к отступлению. Да и не смогли бы они отступить, оставив в лапах этих нелюдей несчастных женщин.

Потому-то маленький, всего в десяток бойцов отряд спешно готовился к бою, стараясь не думать, что для многих из них он будет последним.

Готовилась и Веся, передвинув на живот колчан, выбирала те стрелы, острия которых не один час вымачивала в ядовитых отварах, чтобы не тратить две стрелы на одного врага и не дать ни одного шанса на жизнь тем, кто этой жизни не достоин. И по мере того, как княжна рассматривала сквозь прорези боевой маски скрывающихся за селянками злодеев, выискивая первую жертву, в её душе всё жарче разгоралось смутно знакомое пламя яростного негодования. А когда Веся заметила, что негодяи подгоняют своих еле бредущих жертв остриями копий, торжествующе помахивая после окровавленным оружием, неудержимый гнев затопил её жаркой волной. Спуская первую ядовитую стрелу, девушка прошептала так страстно, словно хотела сжечь врагов своими словами: «Корчиться вам тут всем, как один!»

И когда со склонов на них посыпались вопящие и дёргающиеся в судорогах враги, сначала не поняла, что произошло, спешно присоединяясь к друзьям, добивавшим всех, кто, сцепив зубы, пытался уползти от возмездия.

Разбирались во всем потом… и оказалось, кто-то из воинов расслышал слова Весеники. Трудно было не поверить, что это они и сбылись, глядя на посиневшую от холода целительницу, обессиленно обвисшую в руках Сангра.

Однако за два года, прошедших с того дня, ни один из тех, кто был с нею тогда в отряде, не выдал тайну своего спасения.

Веся хмуро усмехнулась, вспомнив побелевшие от гнева губы Тадора, готовые выпалить ястребам, что они везут в свой дом колдунью с темным даром. Как оказалось, благодарность за собственную жизнь не такое уж долговечное чувство. Неизвестно, что остановило напарника, взгляд куницы, обещавший наказание, или воспоминание о дяде, который такого бы не простил никогда.

Но уж точно не судьба колдуньи, которую за проклятые способности могли в лучшем случае отдать на изучение чародеям. А в худшем – сжечь в старой бане… если чародеи припоздают к месту судилища.

Девушка махнула рукой над левым плечом, прочь, прочь жуткие думы, и заторопилась в избушку, вспоминая, что Ансерт требовал с брата объяснения их спешки.

Ястребы уже сидели за столом, все, кроме возившегося у печи Даренса. Единственного взгляда на них хватило княжне, чтобы невольно припомнить первый совместный обед, когда княжичи сели точно так же, оставив ей свободное место рядом с тем, с кем она, по их мнению, и должна была сидеть. Только теперь это место было на лавке рядом с сидевшим во главе стола командиром.

Хотя было ещё одно, поближе, между Ранзелом и Лирсом, явно принадлежащее Даренсу, и у Веси мелькнула было мысль в шутку присесть тут, но по какому-то еле заметному напряжению, словно витавшему в хижине, куница сообразила, что так лучше не шутить.

– Даренс, обжарь это для Береста, только не сильно, – протянула куница блондину веточку, на которой принесла свою добычу и, повернувшись к силачу, легонько хлопнула его по плечу. – Подожмись, а то я мимо тебя не протиснусь.

– Давай руку, – с усмешкой, прикрывшей еле заметное облегчение сказал командир и, немедленно её получив, легко протащил девушку мимо ухмылявшегося брата. – В следующий раз не опаздывай.

– А кто бы позаботился о том, чем вам ужинать? – пожала плечами Веся, стараясь не замечать, что жених усадил её слишком близко к себе. – Надеюсь, вы не всё съели?

– Ещё и не начинали. Мы сегодня собираемся принять в отряд нового воина. И по обычаю ждем его объяснения, зачем он нужен нам в отряде?

Глава двадцать седьмая

Веся отлично знала, чем больше будет хвалить себя новичок, тем сильнее станут доказывать воины, что вполне обойдутся без него.

Обходились же раньше?!

Иногда бывалые бойцы чуть не до слёз доводили зеленых новичков, доказывающих собственную ценность. Но она вовсе не новичок и надолго растягивать этот шуточный допрос не намерена, тем более им предстоит более серьезный ритуал.

– Этот воин думает, что он вам не очень-то и нужен, – спокойно сообщила куница, обведя взглядом будущих соратников. – Потому что не умеет махать мечом, устраивать стоянки и седлать тэрхов. Ещё он не собирается рубить дрова, не станет скоблить котлы и таскать воду. Он не будет грузить поклажу, прокладывать тропы по бездорожью и допрашивать пленников. Всё, что он умеет, это смотреть, как здорово всё это вы делаете сами. И конечно, восхищаться.

– Хм… – задумался Ранзел. – А восхищаться точно умеет?