Искушение и соблазн - Сьюзен Джи Хейно

— Я должна найти отца.

Линдли, похоже, нисколько не удивился; должно быть, уже догадался, что она задумала. Интересно, что он сделает, чтобы ей помешать?

— А мне казалось, что мы договорились уехать вместе утром, — просто сказал он.

— Я передумала.

Она чувствовала его взгляд на своем лице, но так и не смогла заставить себя встретиться с ним глазами.

— Вы открывали медальон, я угадал? — вдруг спросил Линдли.

— Что? — Софи слегка растерялась.

— Пока я вышел узнать, доставили ли мой экипаж. Вы заглянули в медальон и догадались, где искать своего отца. Вот откуда это внезапное желание соблазнить меня, верно? Ох, Софи, вы не перестаете меня удивлять! — вздохнул Линдли.

У нее едва не остановилось сердце, когда она поймала на себе его взгляд. Пришлось напомнить себе, что на кону жизнь ее отца. И не только. Кажется, она лишь сейчас поняла, что если сдастся, то потеряет гораздо больше, чем просто отца. Если она сейчас уступит, то ее сердце будет навсегда разбито.

А потом он коснулся ее щеки, и Софи обреченно подумала, что уже, наверное, слишком поздно…

— Глупая девочка. Ты соблазнила меня и решила, что можешь просто взять медальон и бежать на поиски своего никчемного отца. Но есть кое‑что, что тебе нужно знать, — проворчал Линдли. При этом он обхватил руками ее лицо, так что Софи ничего не оставалось, кроме как смотреть ему прямо в глаза. — Понимаешь, я и так уже потерял очень многих людей, которые были мне небезразличны. И я не хочу потерять и тебя.

Боже милостивый… выходит, она ему небезразлична?! От неожиданности Софи на миг даже перестала дышать.

— Беги к своему отцу, если хочешь, — продолжал Линдли. — Но предупреждаю — без меня ты его не найдешь.

— Но ведь вы отправите его на галеры! Я не могу допустить этого, милорд. Поэтому я должна найти его без вас.

— А я не могу допустить, чтобы ты подвергла себя опасности! — отрезал Линдли.

— И как вы собираетесь меня удержать? Свяжете по рукам и ногам и объявите своей пленницей?

Линдли с трудом спрятал улыбку.

— Рассчитываешь снова меня соблазнить, да, Софи?

— Нет. Уже не хочу…

— Я уверен, что пожертвовать невинностью ради такого человека, как твой отец, было неправильно! — отрезал Линдли, смерив Софи взглядом, который подействовал на нее, как ушат холодной воды. — Он этого не стоит.

Софи, покачав головой, взмолилась про себя, чтобы Линдли не заметил слез, застилавших ей глаза. Она даже сама не заметила, как оказалась в его объятиях. Прикосновение его горячей кожи было таким блаженством, что Софи даже в голову не пришло сопротивляться. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, и она с готовностью подставила ему губы. Захлестнувшее ее желание застало Софи врасплох — она снова хотела его, причем даже сильнее, чем раньше. Боже милостивый, растерялась она… неужели такое возможно?

Софи позволила Линдли крепко прижать ее к себе, обвила его шею руками — ее пальцы блуждали по его телу, гладили перекатывающиеся под кожей мускулы, потом запутались в густых темных волосах. Ей казалось, она умрет, если заставит себя оторваться от его губ. Это было блаженство, ничего подобного она…

Внезапно что‑то негромко звякнуло, упав на пол между ними. Софи опустила глаза вниз и сдавленно ахнула, сообразив, что произошло.

— Ради всего святого… что ты таскаешь с собой? — прогремел Линдли, нагибаясь, чтобы помочь Софи.

Софи поспешно подбирала с пола свои вещи, трясущимися руками запихивая их в узелок. Не хватало еще, чтобы Линдли увидел, что там. Сейчас она с радостью отдала бы ему этот чертов медальон, только бы он не взялся разглядывать ее пожитки.

— Проклятие… я готов поклясться, меня что‑то укололо! — пожаловался он. — Что у вас там, мисс Даршо, кинжал? Вы, часом, не наемный убийца?

— Нет! — оскорбилась Софи. — Всего лишь швейные принадлежности, милорд.

Линдли повертел перед глазами ножницы.

— Вижу. И что же именно вы шьете, позвольте спросить? Может, продемонстрируете мне еще какие‑нибудь образцы своего творчества? Признаюсь, ваше вчерашнее ночное одеяние потрясло меня до глубины души.

Софи попыталась помешать Линдли, но он ее опередил. Выхватив из ее рук узелок, он принялся с интересом разглядывать его содержимое. Софи старалась его отнять — кончилось тем, что содержимое узелка рассыпалось по кровати. Софи едва не застонала от отчаяния.

Брови Линдли удивленно поползли вверх. Губы дрогнули в улыбке. Софи почувствовала, как у нее загорелись уши. Потом Линдли нагнулся и, осторожно потянув, вытянул из кучки вещей нечто, напоминающее кусок смятого бархата аметистового цвета. Прищурившись, он потер его между пальцами и заговорщически подмигнул Софи.

— Что‑то знакомое. Это, случайно, не точная копия тех самых панталон, которые вы потеряли, когда убегали из дома Фитцгелдера?

Линдли, не выпуская из рук панталоны, продолжал с улыбкой смотреть на сконфуженную девушку.

— Эээ… позвольте, сэр, я соберу свои вещи.

Однако Линдли молча оттер ее плечом и продолжал перебирать разбросанные по кровати вещи, пока не наткнулся на нечто такое, чего, по мнению Софи, ему совсем не полагалось видеть. И это был не медальон.

— А это что такое?

— О… это? Это… эээ… подушечка для булавок.

— Вот это? Очень сомневаюсь. — Линдли выразительно склонил голову набок.

— Ничего особенного! — Софи метнулась, чтобы выхватить вещицу из рук Линдли. Как бы не так! Несколько узких кожаных ремешков с пряжками, пришитых к основному… ммм… объекту, свободно свешивались вниз. А он даже на вид казался тугим. Линдли и ухом не повел — продолжал рыться в ее вещах как ни в чем не бывало. Сунув штуку с ремешками возле бархатных панталон и подушечки для булавок, он вытащил нечто, напоминающее сверток тончайшей газовой ткани.

— Ты взялась делать бинты? — удивился Линдли.

Софи молча кивнула, но он, естественно, ни на миг ей не поверил. Встряхнув сверток, Линдли чуть слышно ахнул, и глаза у него округлились. А потом вдруг заулыбался во весь рот.

— Держу пари, это способно вылечить любую рану на теле мужчины.

— Это ночная сорочка, — поспешно объяснила Софи — как будто название могло сделать покрой менее смелым.

— Вижу, что сорочка. Но где… ммм… остальное? Боюсь, в такой сорочке ты отморозишь некоторые части тела.

Софи молча признала, что Линдли прав. Верхняя часть корсажа была скроена так, чтобы тесно облегать грудь, зато на передней части сорочки красовался длинный, снизу доверху, разрез. Правда, низ сорочки находился, строго говоря, совсем не там, где ему положено быть, а много выше. На уровне бедер она заканчивалась кокетливой оборочкой. Стоит ли говорить, что при этом она была совершенно прозрачной?