Безграничная любовь - Джин Фелден

Райль посмотрел на хозяина дома — седеющие волосы, нос луковицей и насмешливый рот. Он подумал, что Фулмер и Молли неплохо бы смотрелись друг с другом, а жена Фулмера закрыла бы на это, как обычно, глаза.

— От Молли невозможно устать, — ответил он с улыбкой. — Приходится думать только о том, чтоб самому не истощиться и оставаться интересным ей.

Фулмер рассмеялся, все еще глядя на веер Молли и на нее саму — живую и неутомимую.

— Хотел бы я иметь такой источник вдохновения. И отчего вы такой счастливчик?

— Она прелестна, — согласился с ним Райль.

Фулмер фыркнул:

— Она совсем не прелестна, и вы прекрасно это знаете. Она некрасивая, но в то же время одна из наиболее привлекательных женщин, которых я когда-либо видел. Она — капля ртути, ненадолго закатившаяся в наше общество, — вот что она такое.

Он внезапно переменил тему разговора:

— Сделали для меня пару хорошеньких снимков на Филиппинах?

— Да, они вам понравятся.

— Что мне так нравится в вас, Толмэн, так это ваш неиссякаемый энтузиазм. — Он похлопал Райля по плечу. — Для вас тут пришла кое-какая почта, пока вы отсутствовали. Если б вы не были таким чертовски хорошим фотографом, я бы брал с вас деньги за корреспонденцию, которая приходит вам на журнал. — Из внутреннего кармана он вытащил два письма. — Вот.

Райль быстро взглянул на них. Судя по почтовым маркам, оба были из Хэрроувэйля, — одно от Кифа и одно без обратного адреса. От тети Пэйшиенс? Он получил письмо от тети Пэйшиенс единственный раз, когда вышла книга его фотографий. Она написала ему тогда короткую восторженную записку, в которой желала ему дальнейших успехов и высоко отзывалась о его таланте.

Молли огляделась, и он поймал ее взгляд. Он сразу понял, что она очень устала. Два представления, потом ужин — ничего удивительного в том, что она совершенно вымотана. Он достал карманные часы — почти два.

Повернувшись к издателю, Райль улыбнулся:

— Мы попрощаемся с вами, Фулмер, и спасибо за вечер. Мне лучше увезти Молли домой, пока вы не набрались храбрости, чтоб сделать ей предложение, которое она примет.

— Берегитесь, Толмэн, а не то я пошлю вас в Западную Африку, фотографировать каннибалов. Вероятно, единственный способ расчистить путь к самой популярной женщине Нью-Йорка — это избавиться от самого популярного нью-йоркского холостяка.

Райль дружелюбно похлопал Фулмера по плечу.

— Если Молли будет вам много улыбаться, то вы сбежите от нее, как молодая антилопа, старый вы мошенник.

— Не стоит быть так уж уверенным в этом. — Его умные глаза блестели от удовольствия.

Райль подошел к Молли.

— Ну, что скажете, леди, — не пора ли нам трогаться?

Она рассмеялась, белые ее зубы были слишком мелкими, чтоб их можно было назвать красивыми.

— Боишься, что я превращусь в тыкву?

— Нет, боюсь превратиться в шесть белых мышей.

В карете Молли положила голову ему на плечо, и он понял, что лицо ее сейчас расслаблено и на нем появились морщины. Он знал, что если бы мог сейчас увидеть ее в темноте кареты, то она предстала бы перед ним не как актриса, почитаемая всем Нью-Йорком, а как маленькая женщина с обезьяньим лицом, на котором можно было бы прочесть все ее сорок лет, и черта с два, если бы это сейчас ее беспокоило!

— Фулмер Кэйн говорит, что если ты когда-нибудь устанешь от меня, то он хочет, чтобы я замолвил за него словечко.

— Как мило. Я впишу его в лист ожидания. Он обнял ее, и она уютно устроилась на его груди.

— Твой лист ожидания и так уже длиной в тысячу миль, — сказал он.

— Не больше, чем в девятьсот пятьдесят. — Она потрепала его по щеке. — Но ты особенно не задавайся. Несмотря на свою молодость, тебе лучше вести себя как следует, а то я перейду к другому.

— Я сфотографирую родинку на твоем правом бедре и пошлю фотографию в «Нью-Йорк трибюн», — припугнул он.

Она зевнула за веером.

— Обещания, обещания.

Карета остановилась перед узкой Мэдисон-авеню. Они пересекли освещенный лунным светом тротуар и вскоре уже были внутри, бросив одежду столь же усталому, как и они, дворецкому.

— Вам не надо было так долго ждать нас, Уильям. Но благодарю вас.

— Ничего, ничего, мисс Джарвис. Я подумал, что вы и мистер Толмэн можете захотеть чего-нибудь.

— Я бы хотела горячего шоколада, если можно. В спальню.

— Да, мадам. — Он выжидательно посмотрел на Райля.

— Я выпью виски с содовой — в библиотеке, Уильям.

— Ты не пойдешь наверх, дорогой?

— Фулмер дал мне пару писем, которые пришли во время моего пребывания на Филиппинах. Я приду наверх, как только прочту их.

Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его.

— Поспеши, а то я усну. Ты же знаешь, как я устаю в дни утренников.

— Я не буду тебя будить. С тебя хватит и двух представлений, — улыбнулся он, — так что не буду ждать от тебя третьего.

Она усмехнулась.

— Помню, было время, когда ты готов был выломать дверь, чтоб получить третье представление. Ты слишком привык ко мне, милый друг.

— Не жди от меня оправданий, — сказал он, — помню, было время, когда от одной мысли обо мне ты могла не спать часами.

Она притворно вздохнула.

— Это верно. Придется смириться с этим; экстаз первых встреч прошел. Нам придется либо признать, что ничего не поделаешь, и пожениться — либо найти новые земли для завоевания.

— Иди спать, — сказал он, смеясь. — Утро еще слишком раннее для философских обобщений.

В библиотеке Райль включил свет и устроился в глубоком кожаном кресле. Он как раз вскрыл письмо Кифа, когда Уильям тихо вошел в комнату и поставил около него поднос.

— Я осмелился принести всю бутылку и еще льда, сэр. Я подумал, если вы не возражаете, то я пойду отдохну сейчас — вам больше ничего не нужно?

— Нет, спасибо, Уильям. — Райль откинулся в кресле, чтоб в тишине насладиться письмом Кифа.

Мальчик, как всегда, имел кучу новостей — прелестная жена, интересные больные, прекрасная старая больница, беспокойство о тете Пэйшиенс. «Она не дает мне осмотреть себя, но я знаю, что с ней что-то не так! И потом, может быть, ты приедешь домой на собрание директоров компании в этом году? Оно состоится 15 сентября в 2 часа, но ты, наверное, получил уже уведомление от Олли. Поскольку в этом году собрание будет в Хэрроугейте, я собираюсь в первый раз посетить его. Было бы прекрасно, если б ты тоже смог приехать!»

«Собрание директоров? Зачем мне ехать на собрание директоров компании?» — недоумевал Райль. Он не имел ничего общего с Хэрроу Энтерпрайзес с тех самых пор, как уехал из Глэд Хэнда, и не контактировал ни с Карром, ни с Олли. Нахмурясь, Райль отложил в сторону письмо Кифа и взял другое. Запах, идущий от конверта, был тонким, но почерк — крупным, уверенным и незнакомым. Он вынул несколько убористо исписанных листков.