Третьи звездные войны - Гарри Гаррисон

18

– Брон! Пришел Андер!

– Я хочу поговорить с ним. У него есть всего несколько минут, чтобы сделать из меня мастера по теории и практике Хаоса.

– Здесь Андер. Я хотел бы сначала обрисовать тебе все в общих чертах.

– Давай, Андер. Что такое основа Хаоса?

– Это целый спектр причинности от субнуклеарного до макрокосмоса, но рассматриваемое не как собрание случаев, а с точки зрения энтропии.

– Я понимаю концепцию, но не ее применение.

– Мы дойдем и до этого. Сначала я хотел бы обратить твое внимание на значение временной переменной. Одним из главных принципов во Вселенной является утверждение, что энтропия возрастает во времени. Изменить положение вещей может только сознательное вмешательство. Например, человек, который может ускорить или замедлить этот процесс.

Кто–то постучался в дверь. Брон встал и отправился открывать дверь.

– Сэр Галтерн… Профессор Лаарс хочет вас видеть.

– Как только я закончу молитву, – покачал головой Брон. – Прошу сказать ему, что я скоро буду.

– Давай дальше, Андер! Я это понял, – сказал он, когда опять остался один.

– Боюсь, что ты все–таки не понял. Понимаешь ли, здесь важно каждое слово. Все вычисления Хаоса опираются на квантовое время и служат для предсказания будущего, либо анализа определенных элементов прошлого, которые так активно влияют на настоящее.

– Я не очень понимаю, как можно что–то определить, опираясь на математику?

– Представь себе жидкость в сосуде.

– Это модель нашей энтропийной системы? Свободно движущиеся молекулы?

– Именно. Ты должен был бы быть ученым, молодой человек, а не солдатом. Ты в самом деле очень легко схватываешь информацию. Так вот, давление этой жидкости является произвольным столкновением молекул друг с другом и со стенками сосуда. В этой гипотетической жидкости, которую мы, к примеру, назовем Хаосом, молекулы соответствуют случаям, которые подчиняются таким же зависимостям, как и молекулы в самой обыкновенной жидкости.

– Что дальше, Андер? У нас мало времени. Сейчас придет Дауквист, проверить, чем я здесь занимать. Интересно, что там случилось?

– Ты должен быть очень осторожен, и если этого ты не поймешь, то боюсь, что все кончится для тебя плачевно.

– Дальше, дальше!

– Допустим теперь, что сначала наша жидкость поделена на несколько слоев с разными температурами…

– Они перемешиваются между собой. Энергия системы остается той же самой, но энтропия будет медленно расти.

– Это дает довольно хорошо приближенную модель строения Вселенной.

Снова кто–то постучал в дверь. Но на этот раз очень сильно. Брон не торопясь открыл, держа в руках полотенце.

В коридоре стоял Дауквист и подозрительно присматривался к нему, не скрывая злобы. Вид Брона немного успокоил его.

– Долго идешь, синкретист. Тебя уже давно ждут в навигаторской.

– Я мылся. Пыль Разрушителей очень клейкая.

Брон повернулся и опять встал под душ. Дауквист подошел к нему.

– Я подожду пока ты закончишь. Но мой тебе совет, синкретист, пошевеливайся, Лаарс ждет.

– Андер, поторопись!

– Если ты поймешь все остальное, то мы почти выиграли. Возьмем сосуд. Что произойдет, если мы подогреем или охладим какой–то слой?

– Ускорим или замедлим рост энтропии.

– А в нашем Хаосе, что может быть единственной причиной? Я уже подсказал тебе ответ.

– Действие разума.

– Точно! Происшествия, спровоцированные такими действиями, определяют неизменные локальные возмущения энтропии. Возвращаясь к нашему примеру, это действие можно сравнить с нагревом или охлаждением того или иного слоя жидкости. Есть много способов распознавания таких действий в зависимости от его напряжения. Оптически – при изменении дифракции. Акустически – при взрыве или разрушении. Физическая ударная волна или изменение давления.

– А в теоретическом Хаосе?

– Эффект, подобный действию ударной волны, расходящейся от точки, в которой произошло вмешательство какого–нибудь разума. По мере распространения этой волны напряжение уменьшается. Для наблюдателя снаружи эти факты являются только маленькими морщинками в гигантской энтропии. Формы Хаоса – это интерференция, возникающая от столкновения этих морщинок с большими волнами.

Дауквист раздраженно ходил по комнате. Он не был приучен к непослушанию, но в данном случае иного выхода не было.

Брон медленно оделся. Разговор с Андером все еще продолжался.

– А каким образом обнаруживаются эти морщинки?

– Это легче всего. Имеется аппаратура достаточно чувствительная для определения ускорения или замедления энтропии. С ее помощью довольно легко определить морщинки. Проблема начинается в момент их анализа.

Брон от удивления широко открыл рот. Он рассчитывал за несколько минут закончить разговор и получить образование специалиста по формам Хаоса. Но тянуть время больше было нельзя; Дауквист достал пистолет и молча указал на дверь.

Брон пожал плечами и сказал:

– Андер, останься. Ты говорил о причинности. Я понимаю, каким образом локализуется источник вмешательства, но как можно определить ее результат?

– Они являются противоположностью источника. И между ними нет разницы, кроме направления, в котором считывается время. Причина и следствие создают энтропийные проблески, которые легко можно локализовать и которые становятся источниками концентрически увеличивающихся ударных волн. Если удастся описать их кривизну и напряжение, то точно так же можно будет описать причину и ее следствие как во времени, так и в пространстве. Но внимание! Главная черта зависимости причины–следствия является их взаимная связь. Только такие два явления будут иметь сходные оси. Когда удается определить одну из них, то можно найти и другую.

Профессор Лаарс многое потерял из своего недавнего энтузиазма. Техники, которые разделяли его настроение в момент прибытия синкретиста, сейчас для вида занимались своей аппаратурой. Атмосфера была насыщена паникой и неуверенностью. Лаарс при виде Брона, облегченно вздохнул.

– Мистер Галтерн, это нужно как–то объяснить, – он оторвал из печатающего устройства несколько метров ленты. – Я никогда раньше не видел такой сильной волны Хаоса.

Брон взял ленту и внимательно прочитал данные. Там были линии разного цвета и почти все они были переплетены друг с другом. Далее… одна из красных линий вырывалась из этого клубка Хаоса и, переходя в логарифмическую зависимость, исчезала в бесконечности. Скорее всего, аппаратура была просто не в состоянии работать дальше. Через несколько метров линия появилась вновь, чтобы опять опуститься вниз и исчезнуть ниже бесконечного нуля.

В его голове кто–то крикнул:

– О, боже!

– Андер, что это!?

– Не знаю. Нужно знать метод, каким _э_т_о_ записано.

Лаарс тем временем висел на его плечах, ожидая разъяснений. Он дрожал от возбуждения.

– Профессор, вы можете дать мне параметры компьютера, видавшего эту ленту?

– Параметры? Параметры? – крикнул раздраженно Лаарс. – Зачем вам нужны параметры? Разве вам нужен компьютер, чтобы понять все это.

– Вы забываете, – сухо заметил Брон, – что ваши данные опираются на аппаратуру Разрушителей, с которой я не имел чести быть знаком.

– Красная линия является основой диаграммы. А диаграмма – путь корабля. Что с ним?