Гордые сердца - Мэрилайл Роджерс

Он был ошеломлен, но скрыл это за бесстрастной маской, протянув ей щепку:

— Вы и сами могли удалить ее. Итак, на самом деле вы заманили меня сюда для ночных забав?

Низкий бесстрастный голос напугал Касси, но тем не менее она для уверенности глубоко вздохнула, прежде чем раскрыть ему свои карты.

— Скоро, слишком скоро вы отошлете меня туда, куда я не хочу возвращаться, вернете людям, которым до меня не больше дела, чем мне до них. Да, вы заставите меня дорого заплатить за то, что совершила ошибку, слишком близко подъехав к вашему лесу. Вы намерены отослать меня из жизни, которая удовлетворяет меня гораздо больше, чем любая другая, отослать от единственного человека, которого я буду безнадежно любить до конца своих дней.

Изумленный Уилд пристально смотрел в огромные глаза, полные любви и сверкающих серебром слез. Конечно, не в первый раз женщина под ложным предлогом заманивала его в свою спальню, но он не подозревал, какую цель преследует Касси. И все же впервые женщина знатного происхождения сама страстно заявляла ему о своей любви.

Бескорыстная любовь Касси была для него подарком судьбы, и все-таки он боялся слушать ее, потому что даже разделенная любовь не может изменить порядок вещей. Ему отчаянно хотелось заключить ее в объятия и повторить, как эхо, драгоценные слова, но он подавил это желание и начал излагать уже многократно приводимые доводы:

— Между нами никогда не смогут сложиться другие отношения, кроме отношений пленницы и хозяина. — Темные глаза Уилла были непроницаемы, за этим скрывалась боль, которая останется с ним на всю жизнь. — Вы рождены, чтобы занять в жизни положение гораздо выше моей жалкой судьбы.

Касси мужественно шагнула вперед и положила руки на его широкую грудь. Она смотрела на Уилла с нескрываемой любовью.

— Это положение в жизни принадлежит мне по праву рождения, но оно всегда доставляло мне неудобство. Я никогда не знала радости, пока не оказалась здесь, где обрела вас и друзей. Не могу выразить словами, как мне жаль, что мое происхождение лишает меня выбора.

Уилла удивило, что кто-то может сожалеть о своем благородном происхождении, тогда как он всегда негодовал по поводу незаконности своего рождения. Ему просто не приходило в голову, что такое возможно. И все же ничего нельзя изменить! Хотя теперь он почти верил, что Касси восхищается простой жизнью, которую он для себя выбрал, она должна вернуться в свой круг, тогда как он останется в лесу.

— Я знаю, — говорила Касси, захлебываясь слезами, — когда придет выкуп, вы должны будете вернуть меня Ги.

— Нет, не Ги. Я никогда не отдам вас в руки этого негодяя! — От гнева в голосе Уилла зазвучали стальные нотки.

Касси беспомощно пожала плечами, чувствуя, что не так уж важно, отдадут ее Ги или Анри: ведь все равно ей не избавиться от боли, достаточно сильной, чтобы перед ней померкла боль любого физического насилия.

— Неважно, вы отошлете меня назад, во Францию. Но если вы должны это сделать, то подарите мне сначала эту ночь!

Уилла поразила боль в ее голосе. Он прищурился, словно от удара, и Касси подумала, что ее шансы уменьшаются. Тогда она стала действовать открыто.

— Я заманила вас в свою комнату, чтобы предложить разделить со мной все те тайные радости, которые я не надеюсь найти с другим! — Она обвила его шею руками и крепко прижалась своим роскошным телом к нему.

Проклиная свою мгновенную реакцию, Уилл расцепил ее сомкнутые руки и отступил, — возможно, это было не самое лучшее действие с его стороны: ведь при этом он ясно увидел ее расшнурованный корсаж.

— Не искушайте меня, невинная малышка! Я слишком опытный охотник, чтобы стать добычей ваших чар! — Он хотел бы, чтобы это было правдой, но в действительности ему потребовались невероятные усилия, чтобы обуздать желание. — Этим деянием я осквернил бы вас и уменьшил вашу ценность в глазах брата, который платит выкуп за ваше возвращение в целости и сохранности. — Это звучало жестоко, тогда как внутри него горел яркий огонь, свидетельствующий, что он лжет.

Он удерживал ее сильными руками на расстоянии шага от себя, и Касси печально удивилась:

— Миру нет дела до правды. Сам факт, что я была пленницей отважного Уилликина Уилдского — бесчестного английского рыцаря, который презирает всех французов, — вызовет предположение, что он лишил меня добродетели столь же безжалостно, как лишает жизни всех захватчиков-мужчин!

Уилл с горечью подумал: не похоже, чтобы ее соотечественники поверили, что он человек чести. Конечно, они сочтут, что он сполна насладился попавшей к нему французской красавицей.

— Если уж на мне и будет клеймо вашей любовницы, так дайте же мне по крайней мере воспоминания об этом удовольствии — они будут моей единственной наградой за все будущие холодные годы и запятнанную репутацию.

Вдруг в черных глазах загорелись золотые огни ослепляющей страсти. Да, она говорит верно, будет справедливо, если они насладятся грехом, за который будут прокляты.

Руки Уилла ослабли, и Касси почувствовала его колебания. Она немедленно приблизилась и снова обвила руками его шею. Повинуясь инстинкту, он страстно обнял ее и… перестал бороться.

Если это будет их единственный опыт взаимной любви, он намерен сделать так, чтобы память об этих мгновениях была неистребима и чтобы все дни предстоящего одиночества они жили драгоценными воспоминаниями.

Его горячие, страстные губы приблизились, Касси вздохнула и закрыла глаза, упиваясь его силой и мужественностью.

Он заставлял ее чувствовать и любовь, и угрозу одновременно. Когда его язык вторгся в ее рот, все ее тело охватил внезапный взрыв чувств, и она напряглась от наслаждения.

Уилл возбужденно улыбнулся, и его руки начали путешествие, медленно поднимаясь вдоль мягкой выпуклости бедер до чувствительной плоти под обвившимися вокруг него руками. Он снова и снова повторял это движение, постепенно прижимаясь все теснее, пока его ладони не коснулись ее груди.

Его повторяющиеся легкие прикосновения разжигали огни нежной муки на зрелых холмах и долинах тела Касси. Ее дыхание стало прерывистым, и она могла отвечать лишь короткими вздохами, когда его руки обхватили ее спелые, нежные груди и приподняли их, а сам он наклонился и посмотрел в ее сверкающие страстью глаза.

Обольстительная женщина — и любовь, слишком сладостная, чтобы бороться с нею! Уилл сгреб Касси в могучие объятия и отнес к простому соломенному тюфяку — их заветной цели. Он опустил ее на колючее ложе, покрытое одной-единственной шкурой, и у тихого голоса рассудка, напоминающего ему о долге, не осталось надежды победить огни бешеного желания.