Трон Валузии - Алекс Болд

— Это — ложь, — перебил его человек в маске. — Тулса Дуум погиб людской смертью тысячи лет назад. Его невозможно убить.

— Но это так, — ответил Кулл. — Его смертный час пробил. Как пробьет вскоре и ваш час, гнусные лизоблюды и предатели рода людского!

Кулл залпом опрокинул в себя кубок. Его спутники тоже выпили красный напиток до дна, поддержав тост царя.

Зал охнул, увидев как все трое отбросили кубки, и зашумел, в ожидании редкого и удивительного зрелища.

Кулл стоял, высоко задрав подбородок, как и положено царю.

Все ждали.

Кулл посмотрел на Брула. Тот покачал головой — даже сейчас, когда все ожидают жуткой метаморфозы, пробиться через множества бойцов не было никакой возможности.

И только они трое во всем зале знали, что ничего с ними от выпитого вина не будет. Потому, что Кровь Мертвых Богов они лично слили в придорожную траву, мерзкая жидкость мгновенно впиталась в землю. Кулл оставил себе на всякий случай одну лишь флягу страшной отравы. А бочки, сполоснув в ближайшем ручье, наполнили купленным по двойной цене у купцов прямо во дворе "львиной берлоги" таким же красным, но совершенно обычным виноградным вином — эта операция отняла много времени и сил, но сейчас Кулл благодарил Валку и Хотата за свою предусмотрительность.

Совершенно неожиданно — не только для Кулла и его друзей, но и для всех присутствующих, но и для мужчины в маске, хрустнули огромные, такие прочные на вид, обитые золотыми листами, створки ворот.

Раздался крик, который был мгновенно подхвачен всеми — то вопль восторга, то ли ужаса.

Из выломанных чудовищной силой ворот выполз сам Повелитель Змей.

Он оказался не тем, что привиделся Куллу во сне. Скорее, напоминал то чудище, что царь видел на волшебной картине в пещере Раамы.

Это был змей, но таких поражающих размеров, что невозможно было и представить, не видя его воочию, — тело не менее двух ярдов диаметром и двадцати в длину, огромная морда, из которой исходил ядовитый дым и, на расстоянии ярдов четырех от морды из тело росли две огромные, как у слонов ноги.

Желтые глаза, с голову человека каждый, уставились на Кулла.

И словно вокруг атланта все пропало, погрузилось во мрак и тишину — он не слышал больше криков — ничего; он не видел рядом ни Брула, ни нацеливших в него копья охранников. Он стоял на выжженной земле, освещенной багровым мрачным солнцем, и перед ним был лишь повелитель Змей.

"Ты пришел на смертный бой! — беззвучно сказал Змей. — Я ждал тебя!"

"Я готов, но я безоружен! Дай мне меч!" — так же без слов ответил Кулл.

"Ты неплохо владеешь оружием. Но сейчас оно не поможет. Ты должен выдержать совсем другой бой!"

Кулл хотел было спросить какой именно, но неожиданно (может, мудрый Раама, оберегая его, вновь подсказал, или врожденная интуиция варвара предложила правильное решение — кто ответит?) понял, что бой уже начался, что длится он долго, всю его жизнь, и что сейчас наступила всего лишь кульминация, в которой решится исход великой битвы.

Кулл знал, что стоит ему отвести взгляд — и все, он погибнет немедленной смертью, чудовище пожрет его. И вместе с ним — древнюю цветущую Валузию, тысячи счастливых людей и миллионы еще нерожденных младенцев.

И он смело и открыто смотрел в черные узкие ромбы зрачков на желтом фоне. Все остальное для него перестало существовать.

"Мы — великая раса и должны править землей, — сказал повелитель змеелюдей. — Только мы — истинные хозяева мира."

"Вы изгадили свой мир, вы выжгли его своим гнусным дыханием, — ответил Кулл. — Пришел человек — и загнал вас в недра земли, в подземелья, подальше от жизненесущего солнечного света, от благодатного неба, от согревающего взгляда звезд. Вам нет места под небом Валузии."

"Человек — обезьяна, научившаяся говорить. И ему никогда не понять всего глубинного смысла мироздания, всего взаимодействия мельчайших объективностей и их власти над миром. Человеку никогда не проникнуть в суть явлений, двигающих судьбами мира, и ему не под силу владеть миром. Человек должен быть уничтожен, змеелюди, постигшие тайну добра и зла должны владеть всем.

"Вы владели всем на протяжении столь долгого времени, что могли доказать свое право на власть, — сказал Кулл. — И раз у вас ее отобрали, значит, вы ее были недостойны!"

"Человек рожден, чтобы быть рабом. Им он и будет — грязью, пылью вселенной. Ты — букашка передо мной, которую следует раздавить, чтобы идти дальше."

"Человек рожден, чтобы быть свободным. А я рожден — чтобы быть царем Валузии и защищать ее от любых посягательств. И я никому, тем более змеелюдям не отдам свою Валузию."

"Ты рожден атлантом."

"Я рожден Куллом."

"Ты не знаешь тайны своего рождения."

"Не знаю, — согласился Кулл. — Так скажи. Проникни в эту тайну, покрытую мраком и скажи."

"Ты рожден… Ты рожден… Ты рожден…"

Бездны всего мира отразились в желтых глазах Змея. И вдруг полыхнули зеленым пламенем, напомнившим скопления звезд в вещих снах, и Змей взорвался.

Все звуки вновь хлынули на Кулла и от неожиданности он чуть не присел.

Победно закричал Брул, но его клич потонул в тысяче криков ужаса. Перед Куллом полыхало быстро утихающее холодное пламя на месте, где только что возвышался Змей.

Змеелюди, что стояли на возвышении возле монументов побросали факелы и схватились за горла в предсмертной агонии. На трибунах творилось нечто невероятное — кто-то истошно орал, кого-то тошнило, а многие на глазах утрачивали человеческий облик — вместо лиц проявлялись безобразные змеиные морды.

И вдруг, словно возмездие Валки и Хотата, подземный храм сотряс потрясающий силы толчок.

Кулл едва устоял на ногах — он был еще ослаблен после удивительной и странной битвы; если бы царя не поддержал Брул, он мог бы и упасть. Сверху, с потолка, упал, чуть не задев привязанную к столбам девушку, огромный пласт земли и дождь из мелких камней посыпался на трибуны.

Человек в маске, распоряжавшийся действом, опомнился первым. Он сорвал с себя маску и бросился по останкам повелителя в ворота.

— Бежим за ним! — крикнул Кулл, — Иначе мы все погибнем.

Он первым подскочил к столбу и бросил быстрый взгляд на руку девушки, затем на столб. Оковы расстегивались очень просто — чтобы быстро отдать жертву на пожирание монстру.

Кулл освободил правую руку, подоспевший Брул — левую, и она, почти бесчувственная, упала в объятия Хеерста.

Последовал новый толчок и еще один огромный пласт земли упал совсем рядом.

— Дай ее мне на руки и бежим! — крикнул Хеерсту Брул.

— Нет, — упрямо сказал юноша, — я сам.