Священный меч Будды - Эмилио Сальгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В полдень всадники остановились перед развалившейся хижиной, кишевшей неисчислимым количеством громадных муравьев красивого зеленого цвета. Изумленный американец не мог удержаться от восклицания:
— Ну и ну! Я вижу, что не одни только мыши устраивают переселения. Я никогда еще не встречал подобной страны.
— Берегитесь укусов этих насекомых, — сказал капитан.
— Отчего же?
— Они ужасны.
— Знаете, ведь эти бирманцы какие-то несчастные.
— Ничуть не бывало, они очень счастливы. Зеленые муравьи считаются у туземцев лакомством.
— Мне хотелось бы их попробовать.
— Вы попробуете их в Амарапуре.
В два часа они тронулись в путь под палящими лучами солнца и несколько часов спустя подъехали к первым отрогам громадной горной цепи, которая терялась на южном горизонте.
Хотя капитан не помнил, чтобы он видел на своей географической карте, потерянной одновременно с компасом, чтобы какие бы то ни было горы подходили так близко к берегам Иравади, тем не менее он пришпорил своего коня и поднялся на холм, где виднелись следы заброшенных тропинок.
В восемь часов, в ту минуту, когда солнце закатывалось за линию горизонта, поляк, скакавший во главе небольшого отряда, указал на бамбуковую хижину, над крышей которой вилась тонкая струйка дыма.
— Едем туда, — предложил Корсан. — Я вижу дым; это хороший знак.
— Вы, может быть, надеетесь найти там бифштексы? — спросил капитан.
— Я в этом вполне уверен. В этой стране, горячей как печка, огонь разводится, конечно, только с целью сварить что-нибудь или зажарить кусок мяса.
— Вы что-нибудь почуяли? — спросил поляк.
— Может быть, мальчик. Итак, последнее усилие.
В это время всадники находились на вершине холма. В несколько минут они спустились с него с криком и гиканьем, направляясь к хижине, из трубы которой все еще вился дымок.
— Эй! Хозяин! Бирманец, тонкинец, негр — выходи! — кричал американец, соскакивая с седла.
Полуголый темноволосый человек вышел из хижины, косясь на лошадей.
— Какая мерзкая рожа! — воскликнул американец.
— И правда, — подтвердил поляк, — мне кажется, что он не расположен любезно нас принять. Смотрите, сэр Джеймс, как он на нас косо посматривает.
— Если он не пожелает хорошо нас принять, мы вынудим его к тому силой. Я вижу под этой крышей провизию, которая, уверяю вас, нам очень и очень пригодится.
Бирманец стоял, прислонившись к двери хижины, со сжатыми кулаками, как человек, готовый отразить нападение, и не раскрывал рта.
— Может быть, он глух? — спросил Казимир.
— Эй, дружище! Мы умираем с голоду, — сказал Корсан. — Поделись с нами своими запасами съестного. Мы тебе заплатим, понимаешь?
Бирманец, видя приближающегося к нему незнакомца, вошел в хижину и хотел затворить дверь, но американец в одно мгновение очутился у него за спиной и схватил его за плечи.
— Эй, приятель! Советую не дурить! — сказал он, грубо толкая его перед собой. — Джентльменов так не встречают.
Дикарь испустил крик ярости и хотел укусить американца, но тот сильным ударом повалил его на пол, потом подтащил к одному из столбов хижины и с помощью товарищей крепко привязал к нему, несмотря на отчаянное сопротивление.
Перерыв все в хижине, они нашли куски оленины и громадный запас риса. Поляк и американец принялись готовить обед.
Когда обед был готов, проголодавшиеся путешественники стали работать зубами, не обращая внимания на вопли и угрозы бирманца. Сэр Джеймс по обыкновению ел за двоих и выпил несметное количество зеленоватой водки.
— Я никогда еще не ел с таким аппетитом, — объявил обжора. — Проклятия этого дикаря наделили меня волчьим аппетитом.
— Но эти проклятия принесут нам несчастье, сэр Джеймс, — сказал поляк.
— Несчастье!
— Этот разбойник все еще продолжает призывать на наши головы месть Гадмы.
— Не боюсь я Гадмы. Если бы он здесь появился, я бы посадил его на вертел, а потом бы съел.
— Да что вы, людоед, что ли?.. Эй, милейший, замолчи пожалуйста! Вот надоел! Да когда же ты кончишь! — воскликнул поляк, обращаясь к пленнику, который все продолжал завывать с такой силой, что этот вой заглушал голоса разговаривающих. — Да ты, кажется, совсем взбесился?
— Мне тоже так кажется. Стоит нам только освободить его, как он на нас бросится, — заметил Корсан.
— Но ведь нас четверо, а он один.
— Кто сказал вам, что он один? — спросил китаец. — Вон там я вижу шахматную доску и знаю наверное, что и в Бирме требуются двое для подобной игры.
— Шахматы! — обрадовался капитан. — Нам ничего лучшего и не надо, чтобы весело провести вечер!
Бирманцы, как известно, — страстные любители шахматной игры, которая у них носит название fedrin . Капитан спросил у связанного бирманца, с кем это он играл, но в ответ получил только проклятия.
— Оставьте в покое это бешеное животное, — сказал американец, — давайте-ка лучше сыграем партию.
— А я что буду делать? — спросил поляк.
— Ты, мой мальчик, займись опустошением этой посудины с каким-то напитком, а когда прикончишь ее, поищи провизии.
Казимир с удовольствием принялся за исполнение возложенного на него поручения, которое и исполнил блистательно в самом непродолжительном времени при помощи услужливого Мин Си. Затем они принялись собирать рис, сушеную рыбу и чай, в изобилии хранившейся под крышей.
Капитан и янки сначала чувствовали себя несколько неловко, играя шахматными фигурами довольно странной формы, но тем не менее довольно скоро освоились со значением фигур, где королеву изображал первый министр, а туру заменял слон.
Партия тянулась очень долго, так как что силы противников были почти равны. Наконец капитан выиграл и любезно предложил побежденному отыграться, как вдруг послышался крик Казимира:
— Сюда! Сюда, скорей!
Американец отбросил в сторону доску с шахматами и вылетел бомба в сопровождении капитана Лигузы.
Луна поднялась из-за гор и обливала своим бледным светом всю окрестность. Поляк указал на человека, вооруженного длинным мушкетом, который спускался с холма.
— Эй, дружище! — крикнул ему Корсан. — Иди вперед смелее, не бойся.
Бирманец услышал окрик и мгновенно остановился, перекинув мушкет с плеча на руки. Он нерешительно сделал несколько шагов вперед, потом, видя, что американец двинулся ему навстречу, помчался назад с быстротой оленя. Меньше чем через пять минут он достиг вершины холма, где и исчез в темной зелени кустарника.
Европейцы вернулись назад в хижину, связали покрепче пленника, который не мог уже больше кричать, и растянулись на ложе из листьев, поручив охрану хозяина заботам китайца.