В чужом теле - Ричард Карл Лаймон

в сторону, она заметила белое бикини. Вытащила из ящика и встала. Затем развернулась и пошла к зеркалу.

Нил смотрел, как Карен приближается к своему отражению, глядя на себя.

Ее руки со сжатым в правой ладони купальником раскачивались свободно по бокам. Груди колыхались и немного подпрыгивали при ходьбе. Соски торчали вперед. Нил чувствовал на них дуновение воздуха. И очень жалел, что не мог прикоснуться к ним губами. Но уж смотреть имел возможность вдоволь.

Остановившись в паре шагов от зеркала, Карен разделила купальник на две части. Сконцентрировав внимание на маленьких плавках, она наклонилась и растянула эластичную резинку. Затем подняла голову.

"Да!" - подумал Нил.

С поднятой головой в наклоне, она изучила свое отражение в зеркале.

Нос был немного сморщен, чтобы удержать очки на переносице.

Прядь блестящих каштановых волос спадала на лоб.

Руки были вытянуты вертикально вниз, грудь висела между ними.

Она подняла одну ногу и переступила через резинку трусиков бикини, затем подняла вторую.

Ее одолевало беспокойство.

Мало того, что жирная, так еще и загара никакого. А ведь на дворе уже июль! Какое там сегодня, девятое? Десятое? И вы гляньте на меня. Я не могу в такой форме показаться на пляже!

Когда она распрямилась, чтобы натянуть плавки, Нил смог увидеть ее ноги во всей длине, вплоть до места, где они соединялись.

Успел мельком заметить клочок коричневых волос и затененные очертания губ. Затем, тонкая синтетическая ткань закрыла обзор, плотно обхватив ее пах и ягодицы. Когда она убрала руки, резинка сжала бедра словно мягкий жгут.

Карен посмотрела на себя вниз.

Могло быть хуже. Только надо не забыть побрить там.

Как же хорошо, что я не купила тогда купальник на размер меньше!

Она подняла голову. Спереди ее плавки выглядели в зеркале еще меньше. Крохотный треугольник материи на лобке, от уголков которого тянулись вверх тонкие ниточки. Повернувшись, она посмотрела на себя через плечо. Сзади ткани было чуть больше, но все равно ягодицы по бокам были почти полностью открыты.

Она повиляла бедрами, посмотрела, как трясется попа, и остро пожалела, что у нее никогда не будет такой упругой и круглой задницы, как у тех моделей в рекламе.

А, ну и ладно. Нельзя иметь всё, что хочешь. Не такая уж и плохая у меня попа.

"Чудесная у тебя попа, - мысленно сказал ей Нил, не ожидая, что его услышат, - Не говоря уж про шикарные сиськи."

И внезапно устыдился своих вульгарных ремарок.

Очень мило. Ты сегодня просто сама любезность.

"Ну а что такого? - спросил он себя, - Она ведь не знает, что я думаю. Понятия не имеет."

Зато ты сам знаешь.

"Что я вообще здесь делаю? - вспомнил он, - Ничуть не лучше обычного вуайериста."

Хуже. Я заглядываю еще и в ее мысли. В ее чувства.

Все еще помахивая верхней частью купальника в правой руке, Карен выгнула спину и втянула живот. Пристально посмотрела на себя в профиль.

Не, ну сиськи все еще хорошие. Даже жалко, что никто их не увидит, кроме меня. Надо бы нудистский пляж что ли найти какой-нибудь...

Ага, еще чего.

Как будто я хочу, чтобы куча незнакомых мужиков на меня слюни пускала. И там наверняка будут и всякие странные типы. Извращенцы. Похотливые уроды, которым нравится невозбранно ходить с хозяйством наружу.

Она мысленно вообразила эту сцену.

Нил увидел толпу "извращенцев-нудистов", выглядящих словно беглецы из лечебницы для психически больных дистрофиков.

Затем толпа рассеялась и остался только один мужчина.

Он был особенно худым и уродливым. Нил осознал, что примерно так может выглядеть и Распутин, только голый и без бороды.

Чья это вообще фантазия?

Должно быть, ее.

Карен чувствовала страх и тошноту, наблюдя, как урод неспешно подходит к ней.

Ухмыльнувшись, он схватил свой вялый член, приподнял пальцами и помахал им, как змеёй.

- Поздоровайся с Монти! - сказал он.

Карен скорчила себе гримасу в зеркало.

Монти? Откуда, черт возьми, я взяла такое имя? Никогда в жизни не знала парня по имени Монти. Тем более члена по имени Монти.

Она помотала головой и засмеялась. Ужасная картина исчезла, но ей все еще было не по себе.

- Монти-Хуёнти, - сказала она вслух, но не очень громко. Нил понял, что ему нравится звук ее голоса.

Нет, надо точно поскорее найти нормального парня, а то у меня уже крыша едет. И теперь я еще и сама с собой разговариваю. Разговариваю сама с собой и думаю про...

- Про члены, - закончила она фразу вслух, - Наверное, слишком долго ни одного не видела вживую.

Картина внезапно заполнило сознание Карен. Она была на кровати в ярко-освещенной солнцем комнате, лежа на спине, а мужчина стоял над ней на четвереньках. Его звали Даррен. Она знала это, хоть и не видела его лица. Могла видеть только его живот и иногда пенис. Его "штуку", как она тогда это называла.

В основном, его штука была скрыта из виду, скрыта между ее грудей. Член казался огромным, горячим и очень твердым.

Даррен всегда любил ее грудь, поэтому она делала ему сейчас особый подарок. Сначала, велела ему воспользоваться массажным маслом, хорошо там все смазав. Когда груди стали скользкими, она откинулась на спину и помогла Даррену вскарабкаться на нее. Затем, обеими руками она сжала свои груди вместе, чтобы они плотно сжимали его "штуку".

Глядя в зеркало, Карен помахала пальцами. Верх от купальника упал, скользнул по ноге и бесшумно опустился на ковер.

Она взяла ладонями свои груди и сдавила их вместе.

Потерла их одну об другую.

Они казались немного скользкими от пота.

Но не настолько скользкими, как тогда с Дарреном.

Сконцентрировавшись, она попыталась почувствовать его "штуку".

Длинный и толстый орган, скользящий туда-сюда в тесной ложбинке между ее грудей. Вверх и вниз, иногда опускаясь так низко, что касался ее солнечного сплетения. Иногда, поднимаясь так высоко, что блестящая головка появлялась в нескольких сантиметрах от ее рта, словно сосиска, торчащая из булочки хот-дога

- В следующий раз горчицей намажу, если будешь плохо себя вести! - она реально сказала это Даррену вслух.

Только не было никакого следующего раза.

Карен внезапно разжала свои груди, и сдавила их спереди пальцами, сильно впившись ногтями. До боли.

Но физическая боль не могла даже сравниться с мучительной агонией в сердце.

Она упала на колени, судорожно всхлипывая.

"О господи! - подумал Нил,