Чорный Властелин - Алекс Морту

Рано или поздно, упорный труд неизбежно приносит плоды. Угрюмая громада галеры наконец-то нависла над диверсантами, что сгрудились вокруг мокрого и склизкого носа корабля. Берхан прижался затылком к судну и стал проверять, все ли на месте. Он уже собирался отдать команду, как вдруг с небес низвергнулась пахучая струя и, весело журча, с брызгами 'приводнилась' совсем рядом с лицом ошалевшего бойца.

— … - только и оставалось, что прошептать.

Неизвестный ссыкун довольно долго избавлялся от излишков пива (а что ещё могло вызвать столь обстоятельные излияния?), после чего он со смаком пустил ветры, да так, что его наверное было слышно даже на берегу, и весомо схарькнул в воду, таким образом завершив своё 'выступление'. Командир выждал с минуту, и приказал готовиться к атаке. В тишине бойцы сняли под водой ласты, закрепив их на спинах и задницах, отстегнули более ненужные меха с воздухом, и приготовили абордажную снасть. Наступал момент истины — настоящая вражеская галера, это вам не причал на озере.

— Махмуд, как же не вовремя нагрянули эти гяуры! Я как раз собирался пойти в 'Усладу Моря' и снять на ночь их новенькую, Ниду. Если бы ты видел, какой у неё сочный зад! — Матрос причмокнул губами и обрисовал руками монументальную фигуру объекта своей страсти.

— Ай, Усама, откуда у тебя деньги идти в 'Усладу Моря'? Небылицы из твоего рта разлетаются так же быстро, как ветры из твоего дупла, и так же плохо пахнут. — Собеседник похотливого матроса закончил подвязывать штаны верёвкой и осуждающе покачал головой.

— Все ветры моего дупла не сравнятся с тем, что только что испустил ты! Воистину, Аллах наказал меня поставив в один караул с тобой. — Первый моряк притворно закатил глаза, выражая всем своим видом неземные страдания.

— Наказал тебя не Аллах, а капитан. Наверняка за то, что ты в очередной раз что-то сбрехал.

— Не прав ты, Махмуд. Неужели ты не знаешь, что я выиграл у Ахмеда пятнадцать монет? Их я и собираюсь потратить на прекрасную Ниду.

— Ну разве что. Всё-равно, где-то ты да брешешь.

— Раз ты так мудр, то чем возводить поклёп на праведного меня, скажи мне другое. Какого Иблиса мы торчим здесь на воде? У чёрных гяуров мало того, что кораблей нет, так они даже вообще плавать скорее всего не умеют. А если бы и были корабли, то стоять здесь должен 'Крыло Пророка', а не наша 'Гордость Султана'. И вообще, почему капитан не приказал выбросить охранные буи? — Несмотря на внешнюю непочтительность, молодой Усама уважал мнение старшего Махмуда и всегда, с огромным интересом, слушал его объяснения.

— Ага, Усама! Ну что ж, сегодня я щедр, припадай к источнику моей мудрости и радуйся. Мой брат Удай, что служит во дворце султана, поведал мне, что Светоч Ислама, да продлит Аллах его годы, — тут матрос оглянулся вокруг — мало ли кто может оказаться рядом, — изволил гневаться, и сказал, что сухопутные черномазые обезьяны — на море не угроза, и, что команда 'Крыла Пророка' принесёт больше пользы на стенах, чем просиживая задницы на воде. Кстати, именно поэтому, наверное, у нас на берегу осталась половина команды. А буи, они стоят монет. Зачем тратить их на сухопутных обезьян?

— Ну, а зачем нас вообще сюда отправили?

— Об этом тебе придётся спросить у капитана, Усама. Чем ты, вообще недоволен? Сидел бы сейчас в городе, нюхал пот и ждал пока гяуры пойдут в атаку?

— Махмуд, сейчас я нюхаю твои ветры, и Аллах мой свидетель, что пот не может смердеть больше.

— Если бы я не был женат на твоей двоюродной сестре, то я сейчас бы выбросил тебя за борт.

— Я за это буду тебе благодарен до самой смерти — если бы не ты, то на ней пришлось бы жениться мне. А я слишком молод, чтобы связать себя узами брака! А скажи мне ещё, Махмуд, кто эти чёрные гяуры, и почему они пришли войной на наши земли?

— Чему только учил тебя твой почтенный отец, Усама?

— Как чему? Ходить в море и портить портовых девок! — Матросы посмеялись вместе, отец Усамы действительно был пьяницей и моряком, и был известен в Таджуре тем, что умер от непомерного пьянства прямо на портовой шлюхе.

— Да, действительно. Слушай же. Чёрные гяуры зовутся Эфиопами. Мой брат говорил, что они давно уже зарятся на наши земли, и сотни лет назад тоже ходили на нас войной. Но тогда собралась могучая армия Ислама и разрушила их царство.

— Но Махмуд, разве сейчас сможет собраться армия Ислама? Купцы бают, что на севере, государства правоверных насмерть бьются с жуткими захватчиками из далёкого востока.

— Ты зря беспокоишься, гяуры посидят под стенами и уйдут. Они даже оголодают раньше нашего благословенного города — море открыто, и завтра рыбаки выйдут на промысел. Кстати, наверное мы здесь именно за тем, чтобы рыбаки везли улов в город, а не бежали в свои деревни.

— А это правда, что чёрные гяуры — колдуны?

— Не знаю, Усама… Недавно в город прискакал воин Светоча Ислама, сбежавший из плена гяуров. Мой брат мне рассказывал, что этого воина пытал какой-то жуткий колдун Мбонга. Но ты не бойся, Аллах защитит правоверных от гяурского колдовства.

В это время вдруг шевельнулся якорный канат.

— Что за… — Многомудрый Махмуд не успел закончить свою мысль, так как за борт с чавком ухватилась страшная металлическая лапа, а мгновением спустя через борт перемахнула огромная чёрная фигура. Мысль о морском Шайтане и зловещем колдовстве успела зародиться в головах оцепеневших моряков… и погасла, когда холодные, жуткие когти смерти унесли их в мир иной.

Это был не бой и даже не избиение. Это была резня. Большая часть команды мирно спала на верхней палубе и многие даже не успели проснуться, будучи зарезанными подобно баранам. Те из моряков, кто бодрствовал и стоял на часах… они пали жертвами животного страха. Произойди нападение днём, и джибутийцы, привычные к сражениям на палубе и знавшие родной корабль до последней щепки, наверное легко перебили бы вторгнувшихся негров, но ночью… Ночью диверсанты были не абордажниками, а порождениями дьявола, Иблиса, вызванными к жизни жутким чёрным колдовством, буквально из ниоткуда. Ведь слухи про колдунов дошли не только до Махмуда и Усамы. А кожаные доспешные маски на многих спецназовцах только усиливали впечатление.

— Шайтаны! — Чей-то вопль во время кровавой вакханалии окончательно разжёг панику в рядах джибутийских моряков, а стрела чёрного лучника, вонзившаяся в горло капитана, что выскочил из своей каюты, похоронила последнюю надежду на эффективное сопротивление. Немногие надсмотрщики с нижней палубы так же не смогли оказать сопротивления, а рабы… что те рабы? Если шайтаны убивают хозяев и обещают жизнь и свободу тем, кто будет вести себя тихо и и спокойно, только идиоты будут им перечить. Впрочем несколько идиотов всё же нашлось, и их трупы присоединились к телам галерной команды.

Командир диверсионной группы наконец позволил себе перевести дух. Захват прошёл почти по плану, кроме, разве что, арабского ссыкуна, что доставил Берхану пару неприятных минут. Чёрт с ним, с запахом — отмоется. Беспокоило то, что не вовремя объявившийся матрос, мог заметить группу и поднять тревогу. Но… не заметил, и слава Богу. Ещё диверсанта удивляла лёгкость, с которой удалось перерезать команду. Впрочем, неожиданное ночное нападение… Командир содрогнулся, вспомнив, как совсем недавно он защищал своего принца в похожей ситуации. Но, пора вернуться к делу.

— Осмотреть трупы. Если найдёте капитана, он должен быть побогаче одет, — зовите меня, остальных, кто ещё жив, прикончить. Тела в воду не бросать, — раздал он команды, — Их может отнести к крепости.

Это был ещё один повод для беспокойства. Верхнюю палубу взяли сравнительно тихо, и те крики, что всё-же имели место, должны были потеряться, благодаря расстоянию и шуму прибоя, но… кто знает. Если джибутийцы заметили захват галеры и вышлют корабль проверить, что происходит, то операции 'Песец' придёт он сам. Песец, то есть. Удержать галеру в случае абордажа, диверсанты не смогут. А даже если бы и смогли, то скрытность была бы всё равно безвозвратно утеряна. Оставалось бы только прыгать за борт и 'делать ласты' при выходе вражеского корабля из гавани. Впрочем, даже в таком случае диверсия уже принесла бы пользу — необъяснимая смерть всей команды на одном из кораблей, весьма пошатнула бы боевой дух противника.

Всё же 'пронесло'. Около получаса командир, затаив дыхание, всматривался в тёмную громаду крепости на берегу — и… ничего.

— Похоже, нас не заметили. Кааса, подавай сигнал.

Когда в черноте моря замерцала долгожданная серия вспышек, я уже давно сидел в одной из лодок. Ждать и догонять… да уж, фигуральный зуд в моём седалище был беспощаден, и я в который раз с трудом останавливал порывы подплыть поближе к вражеской галере. Собственно поэтому я и был в лодке, а не на слоне — Хитрый Глаз начал нервничать от моего постоянного ёрзания.