Поднять Титаник ! - Клайв Касслер

Никто не мог и слова вымолвить.

Все люди, которые могли видеть сцену появления из бездны легендарного "Титаника", были прямо-таки загипнотизированы. Они лишь безмолвно глядели и не вполне верили своим же собственным глазам. В лучах яркого солнца особенно бросалась в глаза смертельная бледность адмирала Сэндекера.

Первым нашел в себе силы и заговорил Дирк Питт:

- Все-таки всплыл... - радостным шепотом произнес он.

- Поднялся... - таким же благоговейным шепотом сказал вслед за Питтом капитан Ганн.

Тишину нарушили начавшиеся вращаться лопасти подъемного винта вертолета. Геликоптер легко поднялся в воздух и без свойственной этим машинам медлительности, обратившись в сторону ветра, стремительно направился к "Титанику". Вертолет завис в считанных футах над палубой лайнера, и можно было видеть, как через распахнутый люк на корабль упали две черные точки.

Джиордино стремглав поднялся по наружному трапу, и вдруг перед ним оказалась крыша "Дип Фантома". Спасибо Всевышнему за такие вот маленькие чудеса: корпус подлодки выдержал все выпавшие нагрузки. Осторожно, сохраняя равновесие на покатой мокрой поверхности субмарины, он взобрался наверх и попытался вручную повернуть колесо, фиксирующее крышку люка. Крестовина была холодной, как лед. Джиордино набрал побольше воздуха, поднатужился и со всей силы надавил на колесо. Ни малейшего движения.

- Хватит копаться, открывай эту чертову штуковину, - крикнул у него за спиною доктор Бейли. - Тут счет на секунды, успеем или нет...

Джиордино быстро обтер ладони об себя, подул ни руки, вцепился в крестовину и так надавил, что на вмиг покрасневшем лице даже проступили белые пятна. Колесо чуть поддалось. Он выдохнул, вдохнул, затаил дыхание и сделал еще одну попытку: на сей раз фиксирующее колесо повернулось почти что на пол-оборота. Как только в образовавшуюся щель начал поступать воздух, колесо завертелось практически без усилий. Джиордино торопился, как мог. Вот наконец он сделал последний оборот колеса и резким движением откинул верхний люк подлодки. Согнувшись, просунул голову внутрь. Там было темно, воздух имел отчетливый запах мочи и какой-то тухлятины, так что у Джиордино в первое мгновение сперло дыхание. Когда глаза адаптировались в темноте, Джиордино с ужасом разглядел, что от крышки люка до поверхности набравшейся в подлодку воды расстояние было дюймов восемнадцать.

Доктор Бейли оттолкнул замешкавшегося Джиордино, и ловко впихнул свой массивный торс в отверстие люка, нащупал ногой ступеньку внутреннего трапа, начал спускаться внутрь. Ледяная вода тотчас обступила его. Он спускался, покуда хватало рук, и покуда можно было держаться за верхний край люка, затем отпустил руки, оттолкнулся от трапа и неуклюже поплыл в направлении кормового отсека субмарины. Руки его нащупали что-то мягкое. Наощупь он определил, что это - человеческая нога. Тут же док нащупал и голову.

Приблизив лицо к поверхности воды, Бейли почти вплотную уставился на обнаруженного человека, однако в темноте так и не сумел определить, кого же именно обнаружил. Доктор попытался определить пульс, однако его пальцы замерзли до такой степени, что не могли нащупать лимфатический узел. Неожиданно человек открыл глаза, пошевелил губами и суровым шепотом приказал доктору:

- Пшел вон... Сказал же тебе... Я сегодня не работаю.

- На мостике, слышите меня? - раздался голос Керли.

- Слышим тебя, - ответил Ганн.

- Сможете откорректировать курс вертолета?

- Давай.

После некоторой паузы до капитанского мостика донесся незнакомый голос:

- "Каприкорн", говорит лейтенант Стерджис.

- Это лейтенант Ганн. Говорите, лейтенант. Я слышу вас хорошо. Прием.

- Доктор Бейли только что был в кабине "Дип Фантом".

Небольшая пауза позволила внимательнее посмотреть в сторону "Титаника". Без своих труб, мостика, мачты лайнер выглядел беззащитным и каким-то обнаженным. Стальные борта оказались в ржавых пятнах, через которые то здесь, то там проглядывали неровные островки белой и черной краски. Создавалось такое впечатление, что этот некогда величественный лайнер имел определенное сходство со старой и давно вышедшей в тираж проституткой, которая - нечесаная и неумытая - проводит целые дни в постели, занимая себя грезами о былых деньках и былой красоте, нынче безвозвратно утраченной... Все иллюминаторы, люки и дверцы были заделаны грязно-серым ветстилом. Некогда безупречно надраенные палубы покрылись коростой океанских отложений и обрывками ржавых труб. Некогда великолепно отлаженные шлюп-балки походили на протянутые руки нищих, умоляющих возвратить давно исчезнувшие шлюпки.

Общий же вид лайнера напоминал сюрреалистическую картину. Но при всех этих разрушениях в облике "Титаника" проглядывали некие ясные, благородные, незамутненные прошедшими десятилетиями черты.

- "Каприкорн", это опять Стерджис. Как слышите?

- Ганн говорит. Что там?

- Буквально только что господин Джиордино показал три пальца и победно взмахнул рукой. Думаю, что все трое с "Дип Фантом" живы.

Вслед за этим последовала странная тишина. Питт направился к приборной доске и надавил кнопку аварийной сирены. Над водой раздался глубокий оглушительный рев.

С "Модока" ответили сигналом. При этих звуках Питт вдруг увидел, как Сэндекер сорвал с себя фуражку и по-детски, восторженно швырнул ее в небо. Раздался гудок "Монтерей Парк", к которому почти сразу присоединились "Альгамбра" и "Бомбергер". В считанные секунды воздух вокруг "Титаника" наполнился оглушительной какофонией сирен, сигналов и свиста. От избытка чувств на "Жюно" шарахнули в воздух из восьмидюймовой пушки.

Это был поистине незабываемый момент. Никто из присутствующих не испытывал прежде столь сильных эмоций, как в этот самый миг.

Питт впервые в жизни вдруг ощутил странное пощипывание в носу и непонятное помутнение в глазах, которое вдруг разрешилось двумя крупными каплями, неизвестно откуда капнувшими на щеки.

Глава 49

Опускавшееся солнце освещало верхушки деревьев.

На одной из скамеек в восточной части Потомак-парка сидел, удобно привалившись спиной, Джен Сигрем, на коленях которого лежал кольт. Разглядывая револьвер, имевший серийный номер 204783, Джен думал о том, что вот наконец и настало время поработать этому кольту, показать, на что именно он годен в работе. С нескрываемой любовью Сигрем провел пальцами по барабану, дулу, изящно выполненной рукоятке.

Самоубийство... Из всех вариантов, могущих как-то разрешить его сползание в область черной депрессии, этот казался Сигрему наилучшим. Сейчас он никак не мог ответить на вопрос, почему столь тривиальная мысль не пришла ему раньше. Так просто и так хорошо! И не придется просыпаться в слезах среди ночи, думая о том, что вся прежняя жизнь, по существу, была сплошным постыдным притворством, тем более унизительным, что многие годы напролет он упорно гнал от себя даже саму подобную мысль.

События последних нескольких месяцев, проходя перед мысленным взором, представлялись сейчас сплошным отчаянием. Самое ценное, что только было в его жизни - жена и "Сицилианский проект" - фактически более не существовали, поскольку Дана от него ушла, сделав их супружество насмешкой, а что касается "Сицилианского проекта", то никто иной, как Президент Соединенных Штатов по каким-то ему одному ведомым соображениям принял решение передать русским фрагменты информации, связанной с проводимыми работами. С точки зрения Сигрема, это был ненужный и ничем не оправданный риск, ставящий под вопрос претворение всего уникального проекта.

Адмирал Сэндекер доверительно сообщил о том, что среди специалистов, занятых спасением "Титаника", наводятся двое русских агентов. Уже тот факт, что ЦРУ официально обратилось к адмиралу с просьбой не вмешиваться в шпионскую игру с русскими, по мнению

Сигрема, должно было быть расценено как очередной гвоздь в крышку гроба "Сицилианского проекта". Одного из ведущих специалистов НУМА уже убили, а этим утром по каналам спецсвязи из штаб-квартиры Агентства пришло сообщение о том, что одна из подводных лодок, участвовавших в спасательной операции, попала в капкан и что шансы на спасение команды весьма невелики. Скорее всего, кто-то весьма влиятельный саботирует "Сицилианский проект". У Сэндекера на сей счет и сомнений не было. Расстроенный мозг Сигрема легко укладывал одну неудачу рядом с другой, получая неразличимый для других, вполне отчетливый рисунок. Можно считать, что "Сицилианский проект" погублен, а если так, что же мешает Сигрему погубить в такой ситуации себя?! В тот самый момент, когда Сигрем осторожным движением снял кольт с предохранителя, на него упала чья-то тень, и мягкий, вполне дружеский по тону голос сказал:

- Скажите, а вам не кажется, что убивать себя в такой чудесный день как-то даже неловко?

Питер Джонс сверху вниз смотрел на Сигрема.