Цацки из склепа - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, плохо искали, – усмехнулся Маркиз, – фиговые вы специалисты, ребята. Эти, – он кивнул в сторону подручных, – вообще кретины, а ты в своих черных очках ничего не видишь.
– Зря я с вами связался! – подал голос Орехов.
– Ты, шутник, похоже, не понимаешь, в каком положении находишься… вместе со своей подругой! Ну, ничего, скоро ты это поймешь! Скоро у тебя пропадет охота шутить! Твоей подруге уже не до смеха… с тех пор, как она познакомилась с Артуром, – прошипел тип в черных очках.
– Я не понял – чего вы от меня хотите? – Маркиз исподлобья посмотрел на черного человека. – Вам нужны остальные фотографии? Ну, так их скоро привезут…
– Привезут? – переспросил злодей. – Кто привезет?
– Я! – раздался в дверях комнаты низкий хрипловатый голос, дверь открылась, и на пороге появился сутуловатый пожилой человек в длинном темном пальто.
Несмотря на возраст, вся его фигура дышала силой и уверенностью. Одной рукой он опирался на трость черного дерева, в другой держал маленький черный квадратик – карту памяти.
– Ты не это ищешь, Ваня? – проговорил он, повернувшись к Орехову.
– Артем Васильевич… – растерянно пролепетал Орехов, мгновенно утратив свою вальяжность и самоуверенность. – Как вы… откуда вы… откуда у вас…
– Те же и Артем Лозовой! – негромко проговорил Маркиз.
– Сволочь ты, Ваня! – веско и неприязненно проговорил пожилой человек.
Черный человек смотрел на Лозового в раздумье – должно быть, никак не мог выбрать правильную линию поведения. Толстяк стоял, разинув рот и удивленно хлопая белесыми ресницами. Вертлявый брюнет, опомнившись, бросился к двери – то ли пытаясь незаметно выскочить из комнаты, то ли собираясь напасть на старика. Тот, однако, чуть отступил в сторону и сделал молниеносный выпад своей черной тростью. Брюнет запнулся, трость попала ему в колено, и он растянулся на бетонном полу. Тут же в комнату вбежали трое крепких парней в камуфляже.
– Сволочь ты, Ваня! – повторил Лозовой, пристальным, немигающим взглядом глядя на Орехова. – Я ведь к тебе хорошо относился… хотел даже свою фирму тебе продать… зачем, зачем ты убил Олесю?
Орехов молчал, опустив голову.
– Зачем? – повторил Лозовой.
Чувствовалось, что слова трудно даются ему, что он едва сдерживается, чтобы гнев и скорбь не вырвались наружу или не разорвали его сердце.
– От страха, – ответил за Орехова Маркиз. – Чаще всего так и бывает – убийства совершают от страха. Иногда, конечно, из-за денег, иногда – из ненависти, но гораздо чаще – от страха.
– От страха? – удивленно переспросил Лозовой. – Чего же он боялся?
– Вас, – ответил Маркиз. – Он боялся, что Олеся расскажет вам то, что она узнала от Глафиры… от Глафиры Сергеевны.
– От Глафиры? – снова переспросил Лозовой.
– Да… Глафира поняла, что Орехов закрутил роман с вашей дочерью, и решила открыть ей глаза, решила объяснить, что за человек Иван Орехов. Он-то, Орехов, списал ее уже со счетов, думал, пьянство и муки совести совсем ее доконали, ничего не соображает, ан нет. Выследила она муженька, поняла, для чего он с вашей дочкой закрутил – чтобы к вашим деньгам подобраться. Встретилась Глафира с Олесей и рассказала ей, как они с Иваном убили ее первого мужа…
– Глафира… Глафира и Иван убили Матвея?
– Да, – жестко подтвердил Маркиз. – Напоили его такой удивительной настоечкой, от которой человек теряет сознание… эту настоечку Глафира сама сделала, она от матери своей умение разбираться в травах получила. Мать ее внучкой шаманки была, умела и боль заговорить и, наоборот, знала, какую травку заварить, чтобы человека на тот свет спровадить. В общем, подлила Глафира мужу в чай настоечки этой, а потом, когда Матвей отключился, они выбросили его из лодки…
– Глафира и Иван… не может быть… – Лозовой казался потрясенным.
– Он врет, он все врет! – встрепенулся Орехов. – Нет никаких доказательств! Полиция ничего не нашла.
– Ваня, – теперь в голосе Лозового был металл, – я ведь не полиция. Мне доказательства не нужны. Я сам себе суд.
– Именно это Глафира рассказала вашей дочери, чтобы та поняла, какой страшный человек Иван Орехов. Она-то себя казнила за содеянное – бес попутал, польстилась на молодого мужика. Ее жизнь была кончена, хотела она Ивана остановить. Олеся не поверила, захотела взглянуть ему в глаза, захотела услышать, что он сам скажет об этом. Они встретились на Австрийской площади, там их случайно сфотографировал Чернозубов. Олеся села в машину Орехова, рассказала ему то, о чем узнала. И тут он испугался, очень испугался, что она расскажет все это вам. Он сделал ей укол тем же веществом, которое использовал для убийства Матвея, увез ее в глухое место, убил там и бросил.
– Не может быть… – снова Лозовой сгорбился и закрыл лицо руками. В голосе его было отчаяние. Отчаяние и гнев.
– Очень даже может, – отчеканил Маркиз. – А вы спросите у самого Ивана!
– Иван… – Лозовой повернулся к Орехову. – Это правда?
– Нет! – истерично выкрикнул тот. – Кому вы верите? Кого вы слушаете? Вы же знаете меня сто лет!
– Значит, правда… – Лозовой в одну секунду постарел еще сильнее. Из него как будто вышла вся былая сила.
– Значит, правда! – повторил он и повернулся к своим охранникам. – Заберите его! Заберите их всех!
Впрочем, за время разговора черный человек каким-то непостижимым образом исчез.
Охранники Лозового схватили раскисшего Орехова, вяло сопротивляющегося брюнета, впавшего в ступор толстяка и вывели их из подвала. Лозовой на мгновение задержался, повернулся к Лоле и Маркизу и медленно проговорил:
– Спасибо. Не могу сказать, что рад тому, что узнал сегодня, но я перед вами в долгу.
Он вышел.
Маркиз бросился к Лоле, чтобы помочь ей выбраться из коварного кресла. Однако, как только он освободил ее правую руку, Лола залепила ему мощную пощечину.
– За что?! – вскрикнул Маркиз, отлетев к стене.
– Ты еще спрашиваешь? – выпалила Лола. – «Она мне не подруга! – проговорила она с Лениной интонацией. – У нас всего лишь деловое партнерство… мне на нее плевать!» Теперь-то я знаю, как ты ко мне на самом деле относишься!
– Но, Лола, ты же прекрасно понимаешь, что это была только игра! Я должен был так говорить, чтобы они мне поверили!
– Ты никогда, ни за что не должен был так говорить! – перебила его Лола. – Я тебе этого никогда не прощу! И сейчас же вытащи меня из этого кресла!
– А ты больше не будешь драться? – спросил Леня, с опаской приближаясь к своей взбешенной подруге.
– Ничего не могу обещать! Нет, надо же – втянул меня в такую опасную игру, бросил меня на амбразуру…
– Ну, Лолочка, такая уж у нас
