Родовое проклятие - Нора Робертс

— На то и расчет. А мы покажем, что он не может испортить нам жизнь. И по сему поводу я приглашаю вас обеих наверх.

— Ты сегодня полна сюрпризов и тайн, — заметила Мира. — А ребята в курсе, что ты затеваешь гулянку? — Они уже поднялись по лестнице.

— Коннор им скажет.

Брэнна привела девушек к себе в спальню, где в отличие от комнаты Коннора царил идеальный порядок.

Ее комната была самой большой в доме, и, когда они с Коннором делали к нему пристройку и кое-какой ремонт, Брэнна оформила ее по своему вкусу. Стены выкрасила в густо-зеленый цвет — цвет листвы и хвои, а поверху пустила коричневую кайму под цвет коры — она часто думала, что это все равно что спать в лесу. К украшению стен она подошла особенно тщательно и выбрала картины с изображением фей, русалок, драконов и эльфов.

Кровать тоже отражала вкус хозяйки, с тройным кельтским узлом, вырезанным на изголовье и в ногах. На пухлом белом одеяле громоздились многочисленные подушки. В ногах стоял сделанный и покрашенный руками ее прадеда сундук, где Брэнна хранила самые ценные инструменты своей магии.

Она достала из шкафа длинный крюк, вставила его в маленькую прорезь на потолке и опустила люк и чердачную лестницу.

— Мне надо достать кое-что. Обождите минутку.

— Здесь всегда такой покой! — Айона подошла к окну, выходящему на поля и леса, фоном для которых служили зеленеющие вдали холмы.

— Здорово они все обустроили, Брэнна с Коннором. Встроенный санузел, большая ванна, мраморная поверхность на целый гектар… Аж завидно! Конечно, будь у меня в ванной такая полка, я бы ее захламила будь здоров. А у нее тут… — Мира подошла к двери ванной комнаты и заглянула. — Роскошная ваза с каннами, всевозможное душистое мыло в мыльнице, три толстых белых свечи в красивых серебряных подсвечниках. Я бы сказала, это ее ведьмовская натура, но на самом деле она просто помешана на аккуратности.

— Хотелось бы, чтобы хоть капелька этой аккуратности привилась и мне, — вздохнула Айона.

А Брэнна уже спускалась с чердака с большой белой коробкой.

— Ой, давай помогу!

— Я справлюсь, она не тяжелая. — Она поставила коробку поверх белого покрывала. — Меня осенило, когда мы с тобой говорили о свадьбах, платьях и цветах.

Она открыла коробку, откинула многочисленные листы черной упаковочной бумаги и достала длинное белое платье.

Айона ахнула. Это была именно та реакция, на которую и рассчитывала Брэнна.

— Ох ты, какое красивое! Роскошное!

— Да, действительно. Это платье было на моей прабабке в день ее свадьбы, и я подумала, вдруг оно тебе подойдет?

Айона округлила глаза и отступила назад.

— Я не могу. Нет, Брэнна, я не могу, оно должно быть твое, оно для тебя. Это же платье твоей прабабушки!

— Она такая же родственница тебе, как и мне. Мне оно не подойдет, хотя оно прелестно. Фасон не для меня. А она была такая же миниатюрная, как ты.

Склонив голову набок, Брэнна держала платье перед Айоной.

— Попрошу тебя его примерить — уж сделай мне такое одолжение. Если не подойдет, если это не то, что ты бы хотела, — ради бога, ни от кого не убудет.

— А ну-ка, Айона, надевай! — встряла Мира. — У тебя же у самой слюнки текут!

— Ладно, ладно. Ой, как интересно… — И она стала стягивать с себя одежду, пританцовывая от нетерпения. — Вот уж не думала, что буду сегодня примерять свадебное платье.

— А бельишко-то прямо для медового месяца, — заметила Мира, с изумлением разглядывая голубой кружевной лифчик и такие же трусики, что были на подруге.

— Я, как приехала, все купила новое. Оказалось, не зря деньги потратила. — Она засмеялась, а Брэнна уже помогала ей с платьем.

— Мира, не застегнешь там сзади? — попросила она, а Айона осторожно просовывала руки в тонкие гипюровые рукава.

— Слушай, тут пуговиц миллион, и все такие маленькие! Кстати, очень на жемчуг похожи.

— Моей прабабкой была Шивон О’Райан, она вышла замуж за Колма О’Дуайера и, между прочим, Айона, являлась тетушкой твоей родной бабушки, если я ничего не напутала. Длина — то, что нужно, ты же на каблуках будешь, как я понимаю? — Брэнна взбила пышные воздушные юбки с каймой из гипюра.

— Прямо как на тебя сшито, — заключила Мира, продолжая возиться с пуговицами.

— Какое красивое! — Айона крутилась перед зеркалом и сама себе улыбалась, проводя руками по гипюровому лифу и вниз, к многоярусной юбке.

— Вот! Кажется, все! — выдохнула Мира, застегивая последние пуговки у невесты на спине. — Айона, хороша, как на картинке!

— Да. И правда.

— Мне кажется, юбка сидит идеально. — Брэнна одобрительно покивала и обошла сестренку вокруг, а та покачалась из стороны в сторону, чтобы заколыхалась юбка. — Мягкая, романтичная, достаточно пышная, но без излишеств — как раз то, что нужно. Но лиф, мне кажется, надо бы переделать. Уж больно он старомодный и излишне скромный. Я понимаю — винтаж, но необязательно же закрывать тебя до подбородка!

— Нет, мы тут ничего менять не можем. Ты столько лет его берегла!

— Как изменим — так и назад вернем. Ну-ка, покрутись еще. — Она сама развернула Айону спиной к зеркалу. — Это надо убрать. — Брэнна провела руками по рукавам — и они тут же исчезли. Она взглянула на Миру.

— Уже лучше. А спинку? Может быть… — Мира очертила глубокий V-образный вырез, Брэнна закусила губу и, поразмыслив, повторила это движение, обнажая спину почти до самой талии.

— Да, спина у нашей невесты красивая, ровненькая, почему бы и ее не показать? Теперь спереди. — Брэнна обошла Айону со всех сторон, то так, то сяк наклоняя голову. — Может, вот так? — Она оставила маленький лиф с прямой линией верха и узкими лямочками.

Мира сложила на груди руки.

— А мне нравится!

— Ммм… Что-то не то… — Брэнна подумала, представила разные варианты и попробовала другой — без лямок, с маленькими рукавами «фонарик». Потом отступила на шаг, чтобы вместе с Мирой оценить результат.

Обе покачали головой.

— Можно, я только…

— Нет! — хором завопили подруги, не дав Айоне рассмотреть себя в зеркале через плечо.

— Первый вариант был намного лучше.

— Да, но… — Брэнна закрыла глаза, и образ обрел очертания. Она открыла глаза и медленно повела руками над лифом платья.

— Вот! — Мира положила руку Брэнне на плечо. — Больше ничего не трогай. Теперь пусть посмотрит.

Все было сказано одними глазами. Теперь это была не просто довольная улыбка, а восхищенный взгляд, от которого Айона вся засветилась счастьем.

Лиф из белоснежного гипюра теперь был без бретелек и оканчивался вырезом в форме сердца. От узкой талии мягкими романтическими фалдами струились вниз слои окаймленного гипюром тюля.