За Землю Русскую! - Александр Невский

По окончании всех переговоров Александр, хотя нравственно и физически измученный, спешил возвратиться в отечество: он живо сознавал необходимость подготовить народ к приезду татарских численников. Какое-либо проявление народного неудовольствия, малейшая неосторожность могли погубить все плоды долгих усилий. Действительно, зимой 1257 г. прибыли численники и изочли «всю землю Суздальскую, и Рязанскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники и идоша в орду, толико не чтоша игуменов, черньцев, попов, крилошан, кто зрит на Св. Богородицу и на Владыку».

Тяжело было нашим предкам подвергаться поголовному исчислению: чувство народной чести и независимости еще живо было в сердцах русских, но скрепя сердце приходилось покоряться горькой необходимости. Вполне сочувствуя скорби народной, мы, однако, не должны забывать, что не одному русскому народу суждено проходить ту или другую, более тяжелую или более лехкую, школу исторического воспитания.

Западные европейцы проходили ее в то время в тяжкой форме феодального гнета, лишавшего население не только имущества, но и свободы. Нас постигало данничество, форма зависимости сравнительно более легкая. Известный писатель, выясняя значение зависимости в ходе исторического воспитания народов, говорит, что «зависимость играет в народной жизни ту же роль, какую играет в жизни индивидуальной школьная дисциплина или нравственная аскеза, которые приучают человека обладать своею волею, подчинять ее высшим целям».

Великие подвижники, подвергаясь посту, исполнению обетов, послушничеству и всем лишениям пустыннической жизни, воспитывают свою плоть в послушное орудие духа и, торжествуя над стремлениями греховной природы, становятся способными на всякий подвиг для исполнения воли Божьей.

«Такой же характер имеет и та историческая или политическая аскеза, заключающаяся в различных формах зависимости, которую выдерживает народ, предназначенный для истинно исторической деятельности. Эта зависимость, приучающая подчинять свою личную волю какой-либо другой (хотя бы и несправедливой), для того чтобы личная воля всегда могла и умела подчиняться той воле, которая стремится к общему благу, – имеет своим назначением возведение народа от племенной воли к состоянию гражданской свободы».

Так, премудрость миродержавного Промысла обращает самое зло к достижению благих и полезных целей. Тяжкие уроки истории и жизни сокрушают человеческую гордыню и заставляют подчиняться высшему нравственному закону. Не с бо́льшим ли смыслом и чувством преданности произносит человек, горьким опытом изведавший тщету одних человеческих усилий, святые слова: «Да будет воля Твоя!»? Наши смиренные летописцы выражают тот же закон истории и жизни, когда, поведав об исчислении и обложении народа данями, прибавляют: «Се же все бысть на Русьской земли грех ради наших»

Красноречивые проповедники тех времен также старались разъяснить народу смысл постигших его несчастий.

«Не так скорбит мать, видя детей своих больными, как скорблю я, грешный отец ваш, видя вас болящих делами беззаконными… Чего мы не навлекли на себя? Каких наказаний мы не претерпели от Бога? Не была ли пленена земля наша? Не были ли взяты города наши?

Не в короткое ли время пали мертвы на земле отцы и братья наши?.. А мы, оставшиеся, не порабощены ли горьким рабством от иноплеменников?.. Мы и хлеба не можем есть в сладость. От воздыханий и печали сохнут кости наши. Что же довело нас до этого? Наши беззакония и наши грехи, наше непослушание, наша нераскаянность».

«Господь навел на нас народ немилостивый, народ лютый, народ, не щадящий ни юной красоты, ни немощи старцев, ни младости детей, ибо мы подвигли на себя гнев Бога нашего… Разрушены Божьи церкви, осквернены священные сосуды, попрана святыня, святители сделались добычей меча; тела преподобных иноков брошены в добычу птицам; кровь отцов и братьев наших, как вода обильная, напоила землю.

Исчезла крепость наших князей, военачальников; храбрые наши бежали, исполненные страха, а еще более братьев и чад наших отведено в плен. Поля наши поросли травой, и величие наше смирилось, красота наша погибла, богатство наше досталось в удел других, труды наши достались неверным.

Земля наша стала достоянием иноплеменников… Свели мы на себя гнев Господа, как дождь с неба, подвигли на себя ярость Его, отвратили от себя великую Его милость… Отступим от всех злых дел, от разбоя, грабительства, пьянства, скупости, обиды, воровства, лжи, клеветы, резоимания (ростовщичества)».

Так смотрели наши лучшие люди того времени на постигавшие Русскую землю бедствия, такими же мыслями руководился, без сомнения, и благоверный князь, стоявший во главе русского народа в то тяжкое время, смиренно признавая в грозных испытаниях проявление Высшей Воли и лишь заботясь о том, чтобы тяжкие удары окончательно не сломили народных сил.

В числе земель, подвергшихся исчислению, не упомянуты северные области: Новгород и Псков. Но перепись и там, как увидим ниже, была уже решена и только отложена до поры до времени. Приднепровье оставлено без исчисления, вероятно, по его запустелости, вследствие татарских погромов и непрестанных литовских набегов. «Жителей везде мало, – писал папский посол, проезжая близ Киева, – они истреблены монголами или отведены в плен».

Из общего исчисления исключалось православное духовенство. Это истекало из известного уже нам покровительственного отношения монголов к вере подвластных народов. Ханы не только не стесняли веры наших предков, напротив – считали своей обязанностью охранять ее и в своих ярлыках русскому духовенству, дарованных в защиту его прав, говорили: «Кто будет хулить веру русских или ругаться над нею, тот ничем не извинится, а умрет злою смертью».

Относительно самой дани мы не находим в летописях подробных известий. Известно, что подати в татарских землях были многочисленны и разнообразны. С покоренных народов взимались: десятина (десятая часть хлебного сбора), тамга и мыть (пошлины с торгующих купцов и провозимых товаров), поплужное, ям, подводы и корм (обязанность доставлять подводы и съестные припасы татарским послам, чиновникам и гонцам), мостовщина, рекрутство, сбор рати, ловитва ханская, запрос, дары, доходы, поминки. Со всеми этими видами повинностей, за исключением разве воинской, предстояло ознакомиться и русскому народу.

Наконец, при исчислении народа, по словам летописи, татары ставили десятников, сотников, тысячников и темников. Из летописей и ярлыков, данных духовенству, мы видим, что в числе татарских чиновников на Руси еще упоминаются: баскаки, таможники, данщики, поборщики, писцы, послы, гонцы, сокольники, ловцы, пардусники, побережники, бураложники, заставщики, лодейники.