Заклятие Горца - Карен Монинг

Его предок был не единственный, кто мог использовать Глас. Дэйгис также превосходил других в этом. Хотя он сомневался, что сможет прямо противоречить чему-нибудь, что приказал его предок, но он не сомневался, что сможет обойти его приказы.

Положив руку на плечо продавца, он спокойно, но настойчиво проинструктировал его:

— Вы отдадите мне ключи от этого внедорожника. И когда он вернется за своим автомобилем, Вы скажете ему, что он найдет его здесь. — Вытащив ручку и одну из визитных карточек из кармана свежей белой рубашки стеклоглазого молодого продавца, он написал адрес замка Келтар.

— Вы отдадите ему эти ключи и направите к тому автомобилю. — Вручая продавцу свой собственный набор ключей, он указал на автомобиль внизу улицы. Хаммер, который он недавно купил, оправдывал свое название, хотя, по его мнению, это больше походило на рев, чем на жужжание.

Продавец безучастно кивнул.

Дэйгис не сомневался, что его предок приедет, размахивая мечом, чтобы забрать Темное Зеркало. У мужчины от природы был очень агрессивный характер и, при условии, что он свободно якшался с черной магией, он стал еще более агрессивным.

Даже без этого он вызывал сильные опасения. Будет мудрым, если он и Драстен спрячут Хлою, Гвен и близнецов подальше.

Тщательно, не прикасаясь к зеркалу, он натянул на него одеяло.

Затем, обойдя вокруг, Дэйгис подошел к водительской стороне внедорожника и бросил ботинки Хлои на место пассажира, завел двигатель и направился домой.

— Ради Бога, он же твой потомок! — воскликнула Джесси. — Как ты мог просто убежать от него?

Как только она увидела мужчину — Дэйгиса, хмуро глядящего на Кейона, ее поразило их сходство. Чем больше она смотрела на одного и на другого, тем больше убеждалась в этом, они должны были быть родственниками, так или иначе.

Хотя потомок Кейона был одет в дорогие, сделанные на заказ черные брюки, черную водолазку и в мягкий как масло кожаную куртку, и был безукоризненно хорош и элегантен, его цивилизованный вид был не в состоянии скрыть врожденную примитивность, которая была точно такой же, как у Кейона.

Она пробовала указать на это, но они были родней даже в своих несдержанных характерах и излишнем тестостероне. Она не могла сказать предложение полностью, потому что они продолжали обсуждать ее.

Она продолжила свою оценку, напрасно периодически пытаясь озвучить свои мысли.

У обоих были длинные темные волосы, оба имели сильно выраженные кельтские черты, оба высокомерные, что проявлялось в осанке, надменной посадке головы на плечах, и, как дополнение, в их венах текла очень благородная, очень чистая кровь.

Сущность обоих составляла бурлящая сексуальность. У обоих было мощное, чрезвычайно развитое телосложение. И нельзя было отрицать, что Дэйгис обладал потрясающей внешностью.

Но Кейон был более мужественным, чем его потомок. Более необузданный, более неукротимый. Дэйгис был более гибким и более приятным. Кейон был более груб, резок, основателен и более сексуален.

— Эй, подожди меня! — крикнула она, догоняя его. Пока она размышляла, он снова удалился. Он скрылся из поля ее зрения в проходе «Сахар/Специи/Галантерея».

Для мужчины девятого столетия, он быстро адаптировался. Войдя в гастроном, он задумчиво посмотрел в сторону тележек, понаблюдал за другими покупателями вокруг, схватил одну и начал перемещаться по проходам, изучая товары, выбирая различные консервные банки и бросая их в тележку.

Вау-у, растворимый кофе «Suisse Mocha»! Джесси схватила две банки с полки, догнала его и свалила их в тележку. Она заметила, что он положил газовую плиту и кастрюли, и с большим нетерпением ожидала чашку черного кофе по возвращении в их «лагерь».

— Разве ты нисколечко не заинтересовался им? — настаивала она.

Он хмыкнул.

— Сейчас нет времени на близкое знакомство, девушка, — бросил он ей через плечо с угрюмым видом. — И я не собираюсь его заводить.

Хотя она пробовала скрыть это, но вспышка негодования отразилась на ее лице. Никаких близких знакомств. Она уже поняла это.

И это не должно волновать ее. Как будто между ними ничего не было наподобие этого.

Они просто на какое-то время объединились друг с другом.

Он хотел от нее только секса, ничего более. А этим утром он не хотел даже секса. Она была для него просто средством для достижения свободы от Луки, пока он не сможет отомстить. А он для нее был просто средством, чтобы остаться в живых.

Действительно, он не мог более доходчиво выразить свои чувства. Начиная с аэропорта все, чего она добилась, — это глупого поцелуя. Даже если бы цыпленок клюнул в лоб, и то добился бы большего успеха.

Но как идиотка, она сделала грандиозные выводы из ничего. Столкновение с врагом и опасность, которую они разделили, заставили обостриться все чувства. Плюс ко всему этому мужчина был сокрушительно сексуальным, сильным, умным и к тому же волшебным. Кто мог винить девушку?

Никаких близких знакомств.

Черт побери, это не должно волновать ее!

Но беспокоило. Она попробовала отвернуться, но его рука, быстро промелькнув, поймала ее за подбородок.

— Дай мне пройти, — сказала она.

— Нет. — Он не ослабил захват ее челюсти.

Секунду они боролись за контроль над ее лицом; одна эта большая рука, находящаяся на ее челюсти, могла бы поднять ее в воздух, если бы он пожелал.

Долго в тишине он всматривался в ее глаза.

— Ты действительно не знаешь, не так ли? Ты исключительная, Джессика. Ты — девушка, исключительная во всех отношениях, — сказал он мягко.

Как будто он только что выбил из нее воздух этими словами, оставив ослабевшей, он выпустил ее подбородок, отвернулся и снова покатил тележку.

Джесси стояла в проходе, удивленно глядя вслед ему. Тогда она бросилась за ним и поймала его снова. Положив руку ему на предплечье, она остановила его.

— Ты имеешь в виду, что не просто связан со мной? Я нравлюсь тебе? — В этот момент ей хотелось дать себе пинка за то, что она проболталась, задав этот глупый вопрос. Фу, Джесси, передернулась она внутри. Это даже хуже чем «Я принесла арбуз» из «Грязных Танцев».

Его пристальный взгляд был непроницаемым, с примесью какой-то непонятной эмоции, и он смущал ее. Она смотрела, пробуя определить, что это было. Эту эмоцию она уже видела несколько раз прежде, причем в самые странные моменты.

Это было сожаление, вдруг поняла она.

Еле заметное и все же безграничное горе в красивых, таинственно горящих глазах.

Но о чем он сожалел, и почему именно сейчас, а не в любой другой момент? Оно ведь не имело отношения к ней!