Воспоминания немецкого генерала.Танковые войска Германии 1939-1945 - Гейнц Гудериан

Передовые отряды пехоты вышли к Днепру. Они состояли из разведывательных батальонов и небольших моторизованных подразделений пехотных дивизий. Следовательно, их боевая сила была невелика.

13 июля начались ожесточённые контратаки русских. С направления Гомель на правый фланг танковой группы наступало около двадцати дивизий, в то же время русские производили вылазки со своих предмостных укреплений из Могилёва в южном и юго-восточном направлениях и из Орши в южном направлении. Этими операциями руководил маршал Тимошенко с явной целью отбросить немецкие войска снова за Днепр.

16 июля была замечена перегруппировка войск противника в направлении Гомель и Клинцы, а восточнее Смоленска наблюдалось усиленное передвижение войск. Следовательно, нужно было ожидать, что русские будут продолжать свои попытки остановить наше наступление. Несмотря на эту сложную обстановку, я твёрдо придерживался принятого решения: как можно быстрее достичь указанных мне оперативных целей. Корпуса продолжали своё наступление.

17 июля я вылетел в 24-й танковый корпус и посетил правофланговую 1-ю кавалерийскую дивизию, которая упорно отражала контратаки русских на Днепре.

В этот день дивизии вышли в следующие районы: 1-я кавалерийская дивизия — южнее Быхов, 10-я мотодивизия — западнее Черикова, 4-я танковая дивизия — Кричев, 3-я танковая дивизия — Лобковичи, 10-я танковая дивизия —

между Починок и Ельня, дивизия СС «Рейх» — Мстиславль, пехотный полк «Великая Германия» — Рекотка, 29-я мотодивизия — Смоленск, 18-я танковая дивизия — Катынь, Гусино, 17-я танковая дивизия — Ляды, Дубровно.

Западнее и восточнее Могилёва, восточнее Орши, севернее и южнее Смоленска появились крупные группировки противника. Гот вышел в район севернее Смоленска. Наступавшая за нами пехота достигла рубежа р. Днепр.

Группе армий «Юг» удалось создать предмостное укрепление на Днестре.

В этот день я получил вместе с Готом и Рихтгофеном дубовые листья к рыцарскому кресту. Я был пятнадцатым человеком в сухопутных войсках и двадцать четвёртым в вооружённых силах, награждённым этим орденом.

18 июля я находился в 47-м танковом корпусе, 17-я танковая дивизия была переброшена с фланга, который она прикрывала восточнее Орши, в район южнее Смоленска, чтобы отразить атаки русских, двигавшихся на город с юга. В боях, которые здесь происходили, был смертельно ранен храбрый командир этой дивизии генерал Риттер фон Вебер.

В последующие дни 46-й танковый корпус, сломив упорное сопротивление противника, оборонявшегося на укреплённых позициях, овладел городом Ельня и его окрестностями. На правом фланге и в тылу корпуса бои ещё продолжались.

К 20 июля соединения танковой группы вышли: 1-я кавалерийская дивизия — юго-восточнее Быхов, 10-я мотодивизия — западнее Чериков, 4-я танковая дивизия — Чериков, Кричев, 3-я танковая дивизия — Лобковичи, 10-я танковая дивизия — Ельня, дивизия СС «Рейх» — Гусино, пехотный полк «Великая Германия» — западнее Хиславичи, 17-я танковая дивизия — южнее Смоленска, 29-я мотодивизия — Смоленск, 16-я танковая дивизия — Гусино.

Русские продолжали наносить контратаки 24-му танковому корпусу и на Смоленск; под Ельней снова завязались бои. Наступавшая за нами пехота перешла Днепр. Гот намеревался окружить крупные силы противника северо-восточнее Смоленска. Для этого он нуждался в поддержке 2-й танковой группы с юга, в направлении на Дорогобуж. У меня было большое желание помочь ему, и я направился 21 июля в 46-й танковый корпус, чтобы распорядиться о проведении необходимой перегруппировки. Южная и западная части Смоленска находились под обстрелом артиллерии противника, поэтому мне пришлось объехать город по полям. К середине дня я прибыл в один из полков 17-й танковой дивизии, обеспечивавший юго-восточный фланг у Слобода. В Киселёвске (45 км юго-восточнее Смоленска) я нашёл командный пункт 46-го танкового корпуса, где ознакомился с обстановкой и затем осмотрел позиции пехотного полка «Великая Германия» южнее ст. Васьково (35 км севернее Рославля). Перед полком находился пока ещё слабый противник с артиллерией.

В это время все силы 46-го танкового корпуса вели упорные бои с противником. Поэтому я решил сменить пехотный полк «Великая Германия»18-й танковой дивизией, которая в ближайшие дни должна была закончить бои под Гусино и этим обеспечить 46-му танковому корпусу возможность поддержать Гота. Я отдал все необходимые распоряжения по радио с командного пункта 46-го танкового корпуса. Корпус должен был действовать всеми силами в направлении Дорогобуж; авиация ближнего действия должна была поддерживать войска, отражающие контратаки русских юго-восточнее Ельни из района Спас-Деменск. На обратном пути я получил несколько радиограмм из моего штаба, содержавших распоряжение вышестоящих инстанций о немедленном использовании дивизии СС «Рейх» в направлении Дорогобуж. Но в данный момент больше того, что уже было сделано в 46-м танковом корпусе, ничего нельзя было предпринять. От 47-го танкового корпуса, в который я ещё раз заехал, также ничего большего нельзя было требовать. Всё зависело от того, насколько быстро сможем мы снять 18-ю танковую дивизию с фланга, который она обеспечивала у Гусино, и освободить тем самым силы, необходимые для дальнейшего продвижения на север. И здесь снова последовало личное вмешательство фельдмаршала фон Клюге, которого беспокоил левый фланг танковой группы на Днепре; он задержал 18-ю танковую дивизию подобно тому, как это было у Белостока, не уведомив меня о своём приказе. Вследствие этого сил для наступления на Дорогобуж оказалось недостаточно.

Вечером под артиллерийским огнём противника я пробрался через Смоленск на командный пункт группы в Хохлово, расположенное юго-западнее города. При этом сопровождавший меня связной мотоциклист Гельригель был выброшен взрывной волной из машины, но, к счастью, ранения не получил.

Город Смоленск мало пострадал в результате боевых действий. Захватив старую часть города на южном берегу Днепра, 29-я мотодивизия, имея задачу установить связь с Готом, перешла р. Днепр и овладела промышленным районом города, расположенным на северном берегу реки. Воспользовавшись своим посещением позиций в Смоленске, я решил осмотреть кафедральный собор. Он остался невредимым. При входе посетителю бросался в глаза антирелигиозный музей, размещённый в центральной части и левой половине собора. У ворот стояла восковая фигура нищего, просящего подаяние. Во внутренней части помещения стояли восковые фигуры в натуральный человеческий рост, показывающие в утрированном виде, как буржуазия эксплуатирует и угнетает пролетариат. Красоты в этом не было никакой. Правая половина церкви была отведена для богослужений. Серебряный алтарь и подсвечники, видимо, пытались спрятать, но не успели сделать это до нашего прихода в город. Во всяком случае, все эти чрезвычайно ценные вещи лежали кучей в центре собора. Я приказал найти кого-нибудь из русских, на кого можно было бы возложить ответственность за сохранение этих ценностей. Нашли церковного сторожа — старика с длинной белой бородой, которому я передал через переводчика, чтобы он принял под свою ответственность ценности и убрал их на место. Ценнейшие позолоченные резные рамки иконостаса были в полной сохранности. Что стало потом с собором, я не знаю.